Повисла пауза.
— А… Простите, я, конечно, могу звать вас Артаваздовной… Но все же, как зовут вас?
Повисла еще одна пауза. Лицо Артаваздовны помрачнело.
— Меня зовут Гехандухт, — прошептала она. — По имени моей прабабки.
— Ка-а-а-ак? — поперхнулся Диланян теплой фантой. — За что вам такое наказание?
— Ну… я обычно представляюсь Рипой.
— Ритой?
— Нет. Рипой.
— Почему?
— Ну, это сокращение от Рипсиме, имени другой моей прабабки.
— Мд-а. Это очень романтично, Артаваздовна, — с горечью в голосе проговорил Диланян, думая о жизни девушки по имени Гехандухт, вынужденной представляться Рипой, в Москве.
Повисла третья, крайне тягостная пауза. Даже жених с невестой перестали целоваться. Из правого глаза Артаваздовны скатилась слезинка. Лицо приготовилось обезобразиться в бесформенную маску плача.
— Ну… Знаете, есть имена еще хуже, — сделал робкую попытку исправить ситуацию Диланян.
— Правда? — зацепилась за эту соломинку Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна. — Например, какие?
— Ну, например, Лендрош! Переводится как «ленинский флаг»! — нашелся было Диланян. Но ему капитально не везло.
— Так. Звали. Моего прадедушку, — жестко отчеканила Гехандухт и отвернулась.
— Э-э-э… Кхм… Ну… Мир его праху… — совсем стушевался Диланян. — Да упокоит господь душу человека с именем антихриста…
— Он жив и здравствует! — Сталь в голосе девушки зазвенела так, что даже водитель обернулся.
Диланян не смог сдержать приступ агрессии и злобы.
— Так какого черта вы, Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна, сказали, что так его ЗВАЛИ? Это прошедшая форма глагола! За всю жизнь в Москве русский язык не выучили?
— Потому что… — тоже сорвалась на крик носительница еретических имен, — он на старости лет поменял свое имя!
— И сейчас его, небось, зовут дед Воронцов, да? Был у меня такой пациент, аденому я у него выдрал год назад! — Бешенство Диланяна искало выхода. Но ему опять не повезло…
— Что вы делали с моим прадедушкой? — вдруг впала в истерику Гехандухт-Рипсиме Артаваздовна.
Диланяна пробрал истерический смех.
— Вашего прадедушку сейчас зовут Воронцов? Он сменил имя Лендрош на Воронцов? А прабабок ваших звали Гехандухт и Рипсиме? О, несчастное дитя безумной семьи… — Диланян начал смеяться так, что жених опять оторвался от губ невесты. — Я вам соболезную!
— Славное имя Воронцов носит второй мой прадед! — взбеленилась кладезь антикварных имен. — А прадед Лендрош сменил имя на… — Гехандухт вдруг осеклась и насупилась.
— Как же зовут нынче прадеда Лендроша? — кое-как справившись с икотой от смеха и вытерев слезы, спросил Диланян.
— Его зовут Меликбек,[9] но если вы опять заржете, то я сотворю с вами что-то страшное! — решительно проговорила Гехандухт.
Повисла четвертая пауза.
— Знаете… А ведь мне очень симпатичен ваш прадед… — задумчиво сказал Диланян.
— Который? Тот, которому вы аденому выдернули? — презрительно бросила Гехандухт.
— Нет, Лендрош. Согласитесь, есть что-то судьбоносное в человеке, превратившемся из «ленинского флага» в «князя князей»…
Гехандухт слабо улыбнулась, мир был восстановлен. Процессия подкатила к ресторанному комплексу…
И вступила свадьба в свою оглушительную последнюю стадию. Примерно тридцать-сорок машин последних марок крупнейших мировых производителей под оглушительный шум въехали в старинный город, история которого насчитывает без малого две тысячи восемьсот лет. (На самом деле 2 781 год, но 19 лет — это малое. Поэтому без малого.) Примечательно, что все машины гудели на одной ноте, ибо жить в Ереване и не поменять бибикалку своей машины на Bosch 980 со сверхповышенными нотами — это моветон и не по-армянски (для справки: данный девайс запрещен на территории многих стран из-за действительно очень громкого звука).
Въезд этот продолжался около двадцати минут, по истечении которых оглохли решительно все: жених с невестой, их родители, неженатые-незамужние братья и сестры, крестные и остальные гости, рангом пониже. Оглохли даже водители, но упорно оповещали весь город о свадьбе. Диланян, которому, как вы помните, посчастливилось сидеть по соседству с незамужней сестрой по имени Гехандухт Рипсиме Артаваздовна, молча достал из переносной аптечки вату и протянул этой самой соседке. Рипа попыталась перекричать ужасающий самого Мафусаила бибикальный гам:
Выражение ее лица подсказало Диланяну, что это был вопрос. Он достал коммуникатор за тысячу баксов и написал: «Используйте как беруши».
Гехандухт-Рипсиме улыбнулась, запихнула себе в уши по куску ваты, размером напоминавшие тропический фрукт помело (раза в два больше грейпфрута), и стала наслаждаться относительной тишиной. Ее примеру последовал Диланян, но при этом он совершил трагическую ошибку: не стал скрывать своих эмоций и блаженно улыбнулся. Эту улыбку заметил водитель лимузина…
Во всех странах, на каждом из пяти континентов, представитель любой нации, кроме, пожалуй, греков, понял бы, что присутствующим надоел ужасный шум и гам. Но существует особая категория людей под названием «водитель лимузина в Армении». Логика? Бросьте. Последовательность и обнаружение причинно-следственных связей? О чем вы говорите? Эти неописуемые люди находятся за гранью добра и зла.
Улыбка Диланяна застыла жестоким оскалом, когда он, бросив случайный взгляд на зеркало заднего вида, увидел глаза водителя. Эти глаза выражали всю тоску армянского и в придачу немного еврейского народа! Все горе геноцида и холокоста отразилось в этих глазах, вся обида мира сконцентрировалась на этом скорбном лице. Увидев блаженную улыбку Диланяна и поняв, что тот заткнул уши ватой, водитель совершил два одномоментных действия: нажал на кнопки спуска окон справа и слева и изо всех сил нажал на середину руля. Лицо его тут же отобразило два чувства: гордость за выигранное соревнование «чей пассажир сильнее оглохнет» и «жри, сволочь, тебя и беруши не спасут!».
А? Что вы говорите? Не слышу, громче. Вы представляете себе, что такое чистый, незамутненный никаким виброизолом звук гудка Bosch 980? Не дай господь бог вам это узнать…
По приезде в ресторан Диланян имел счастье лицезреть иллюстрации к главе из учебника «Хирургия катастроф» под названием «Шумовая контузия средней и тяжелой степени». Пожалуй, лишь один пункт не был отмечен в этой замечательной книге: шумовая контузия средней и тяжелой степени вполне успешно лечится стопкой холодной водки. (Данная сентенция — художественная выдумка автора. Не вздумайте лечить контузию водкой.)
Выпили все. С облегчением и чисто по-русски задержав дыхание, выпил высокогорный князь Диланян. Блаженно улыбнувшись, откушал свою стопку крестный. Крестная с незамужней сестрой Гехандухт-Рипсиме медленно потянули божественный напиток, аки коктейль какой, сморщились и прослезились. Не дали выпить только жениху с невестой по понятным и прогнозируемым причинам. Вот вся эта честная компания сидела в предбаннике ресторана, где были все условия, чтобы привести себя в порядок. Двадцатиминутная пауза перед основным действием, перед тем как гости рассядутся, распорядители составят список тех, кто должен сказать тост, музыканты настроят инструменты, а официанты нацепят ненавистные белые манишки.
Диланян с женихом Ашотом Аристагесовичем отошли покурить.
— Ну что, дорогой, как ты? Чувствуешь уже божественную связь с супругой? — спросил Диланян. — Есть внутри ощущение, что она твоя, только твоя и ты ответствен за каждый ее шаг?
— Ну да… — меланхолично ответил Ашот. — Брат мой любезный, близкий сердцу, как резчику камнерез, скажи мне…
— Да?
Тревога в голосе друга была столь явственной, что Диланян забеспокоился.
— Мы вот целовались в лимузине… И ничего! Я ничего не чувствовал! — Ощущение надвигающейся паники и легкий ужас начали проявляться на лице Ашота. — А вдруг ночью так же будет?
Диланян опешил.
— То есть как? Вообще? — пораженно спросил он.
— Ну да… Как представлю, что она разденется… Как я могу? Ей же будет больно! А потом… Я же ее люблю, как я могу заняться с ней таким грязным и похотливым делом, как секс?
— Ты дурак, — вынес вердикт Диланян, позвал распорядителя, засунул тому в карман пятьдесят долларов и приказал задержать церемонию начала гражданского бракосочетания еще на двадцать минут.
Тот понимающе оскалился, с проворством фокусника спрятал полтинник и исчез.
— Расскажи-ка мне, Ашот, почему?
— Ну… Она же фея неземная… А я с немытыми ногами…
— Что? Почему с немытыми-то? — поразился Диланян.
— Ну… Когда же я успею их помыть-то? — Ашот почти плакал.
— Хм. Прямо перед самим действием, — резонно ответил Диланян. — Как только в спальню пойдете, так сразу…
