Дружное «партизанское» «ура-а-а!» последовало не сразу. Потребовалось время, чтобы осознать ошеломляющую новость.
К ночи гулянье достигло апогея. Отныне никого не угнетали тяжелые мысли о безрадостном будущем. Напротив, будущее казалось всем радостным и безоблачным. Стол давно сдвинули к стене, и в центре зала кружились танцующие пары. Лишь одна из них выглядела привычной: Алексей и Олеся. Впрочем, пацифистские настроения настолько овладели присутствующими, что даже ревнивый доктор благосклонно наблюдал за дуэтом Алены и майора Терентьева. Не говоря уже о Николае, который, будучи уверенным в собственных силах, не обращал особого внимания на неоднократные попытки комбата приударить за Марьей.
Генерал Кипелов окончательно оставил первоначальные мстительные планы. В расстегнутом кителе он сидел рядом с Юрием.
— Лично я бы поддержал, — согласился Юрий Борисович, явно продолжая какой-то разговор. — Но в Москве зарубить могут.
— Почему? Ведь армии это тоже выгодно, — убеждал его Юрий. — Летают же у нас в космос за деньги. И потом, мы можем как сделать? Месяц поработаем на коммерческой основе — для туристов, а на следующий запустим таких же «партизанов», как мы. На подобных условиях, да еще с соответствующей рекламой — люди сами поедут. Никого по углам ловить не придется.
— Вот тут ты прав, — оживился генерал. — Так мы все нормы по призыву выполним без проблем.
— А я о чем!
— Хорошо, — согласился Юрий Борисович. — Значит, городок пока законсервируем…
— Разворуют, — встревожился Юрий.
— Охрану выставим.
— Охрана и разворует.
— Это правда, — Кипелов задумался. — Тогда сделаем так. Назначим Лобанова твоим замом в этом ООО. Пусть он и охраняет.
— Разве военным коммерческая деятельность не запрещена?
— Под это дело — демобилизуем. Он и так уже почти год переслужил. Хорошая идея?
— В принципе, ничего, — согласился Юрий, косясь на танцующего подполковника, который и знать не знал, что в эту минуту решается его судьба.
— Договорились, — Кипелов протянул Юрию руку, скрепляя рукопожатием принятое решение. — Остальное — в городе. Только…
— Что — только?
Поскольку отныне их деловые отношения с Синицыным выходили на новый уровень, Юрий Борисович решил сразу расставить все точки над «i».
— Я там в городе за твоей женой немного… — смущенно сказал он. — Понимаешь?
Юрий недоуменно посмотрел на генерала.
— Нет.
— Ты не подумай, ничего такого. И в мыслях не было. Просто немного постреляли вдвоем. Красивая она у тебя женщина. Не держи зла.
— Что-то я, Юрий Борисович, не пойму, о чем вы.
— Ну, и ладно. — Кипелов решил не разворачивать рискованную тему дальше. — Главное — я тебе сказал. А теперь пойду-ка я… — Юрий Борисович застегнул китель. — Сделаю пару разведывательных кругов. — Он азартно подмигнул Юрию. — Может, костры замечу?
— Костры? Какие костры? — спросил окончательно сбитый с толку загадочными фразами генерала Синицын.
— Горячие.
Юрий Борисович встал, подошел к Марье, которая к тому времени уже вернулась за стол, и подсел к ней:
— Сударыня, как говорил один киногерой: «Я старый солдат и не знаю слов любви…»
В день отъезда «партизанов» на базе, как и следовало ожидать, царила колоссальная суматоха. Михаил с Сергеичем сносили к присланному комбатом грузовику всякие пожитки. Жора и Александр раскладывали их по кузову.
Чуть в стороне стояли деревенские с узелками в руках. Семеновна, Петровна и Никаноровна, не стыдясь, утирали слезы. Лишь Алена сохраняла самообладание, на что, впрочем, были свои причины.
Остальные, разбившись на группы, тихо беседовали друг с другом.
— Ты что, окончательно решил остаться? — спросил Юрий Виктора.
— Окончательно, — подтвердил тот. — За базой вместе с подполковником присмотрим. Потом, бабок бросать жалко. Они уже ко мне привыкли. Да и трудно в деревне без мужика. Терентий-то пропал куда-то. Ну, и… — он посмотрел в сторону Алены. — Сам понимаешь.
— А жена как же?
— Какая жена? — махнул рукой Виктор. — Ты же читал: «Любовь умерла».
— Может, одумается?
— Не-ет, тут как в анекдоте: «Умерла, так умерла». И потом, я ей уже через генерала документы выслал.
— А клиника?
— Никаких проблем. Они меня командировали народную медицину изучать. Я главврачу пару Алениных рецептов отправил, так он просто на уши встал. Лекарство новое патентовать хотят: аленол. Так что поживем пока здесь, а там видно будет. Может, вместе в город вернемся. Если захочется. А ты как? Не останешься на недельку-другую? Дело бы наладили, а там и в город. А?
— Да я бы не прочь, — признался Юрий. — Но у меня зам в городе таких дров наломал… Не знаю, как там Катя одна справляется. Хотя, если честно… — Юрий оглядел базу. — Жалко все это бросать. Как-никак, своими руками…
Наиболее многочисленную группу прощающихся составляли Алексей, Олеся и Бодун. Олеся держала актера под руку, отчего тот чувствовал себя несколько неуютно.
— Ты, Алексей, смотри, — фермер погрозил Алексею пальцем. — Если узнаю, что дочку мою обидел, тебя после того из учреждений культуры только в церковный хор возьмут. Тенором.
— Что вы, Семен Михайлович, такое говорите, — перепугался актер. — У нас чисто дружеские отношения.
Олеся, услышав эти слова, грохнула Алексея кулаком в грудь.
— Я тебе покажу — дружеские! И думать забудь. После того, что ты со мной сделал…
Актер с ужасом посмотрел на ее отца, брови которого стремительно сдвигались на переносице.
— Олеся, ты что! Я же ничего не сделал!
— Не сделал?! Ты из меня актрису сделал! — Олеся прижала руки к сердцу и воскликнула: — Возлюбленный, супруг мой, друг мой нежный!
Бодун сжал кулаки.
— Супруг?! Вот как?!
Алексей поспешно схватил его за руки.
— Семен Михайлович! Это по роли! По роли!
Фермер легко высвободил грозные кулаки.
— Пороли? Не-ет, тебя еще не пороли!
— Папка, ты что?! — возмутилась Олеся. — Это же монолог Джульетты!
— Какой еще мо… — внезапно до Бодуна дошло, что дочка цитировала ему пьесу. — Монолог? — подозрительно переспросил он.
— Конечно. «Смотри же, шли мне вести каждый час».
Фермер, окончательно сбитый с толку, пробормотал:
— Так… не получится. У нас почта если только с оказией.
Николай прощался с Марьей.
— Приезжать-то хоть будешь, Колюша? — спросила безутешная женщина, нутром чуя, что вряд ли когда-нибудь еще увидит городского поклонника.
Николай почувствовал себя неловко.
— О чем ты говоришь! Естественно, — с преувеличенной уверенностью, выдававшей его истинные планы с головой, произнес он.
Марья вздохнула.
— Обманешь ведь…
Химик отвел глаза, поскольку слова Марьи попали в самую точку.
— Вообще-то ты права. Не приеду я, — признался он. — А может, и приеду. Не решил еще. Извини.
— Чего уж… — снова вздохнула Марья. Эти слова ее не удивили, а потому особенно и не расстроили. — Я знала.
— Знала? — удивился Николай. — А почему же… — Неожиданно он сказал: — Ты знаешь, я ведь правда не решил. То есть мне казалось, что решил, но сейчас что-то вдруг… Даже сам удивляюсь.
— Я все равно ждать буду, — призналась Марья. — У нас вон Салтычиха своего после войны тридцать лет ждала, а тут мир. Может, и приедешь.
— Ну, что ты, Маша… — пробормотал несколько потрясенный Николай.
Марья улыбнулась.
— Машей назвал. Первый раз. Значит, точно дождусь.
Жора и Александр оглядели кузов.
— Вроде как все, — сказал Жора.
— Конец, мужики! — крикнул Александр. — Погрузились. Можно трогаться.
Он помог Сергеичу и Михаилу забраться наверх.
— Господа партизаны! По коням! — позвал Жора остальных.
Эти его слова вызвали бурю эмоций. Николай, поспешно поцеловав Марью, побежал к машине. Деревенские бабы дружно завыли в голос, обступили грузовик и принялись совать отъезжающим узелки с гостинцами.
— Ой, лишенько! — голосила Никаноровна. — Прощай, Сергеич, век тебе благодарная буду!
— Да что ты, Никаноровна? — смутился плотник. — Чего я там такого сделал-то?
— На кого ж вы нас оставляете, кормильцы наши-и! — вторила соседке Петровна.
— Вы чего, бабы? — не выдержал Алексей, подсаживая Олесю в кабину. — Какие мы кормильцы? Мы ж вас, наоборот, объедали.
— Да вы хоть все пожрите дочиста, только оставайтесь! — не унималась Петровна.
Алексей запрыгнул в кузов.
— Мы вам доктора оставляем, он вам все дочиста и пожрет. — Актер оглядел остальных. — Все? — Алексей стукнул по крыше кабины. — Поехали!
— Погоди, — спохватился Жора, — а командир где?
Юрий с задумчивым видом стоял поодаль.
