Неожиданно Леонардо ДиКаприо на глазах превратился в Ваню Бурмакина и нырнул в гущу танцующих.
— Валим! Карачуны в клубе! — Припекала, расталкивая танцующих, рванул на выход.
Последнее, что Иван запомнил это запах псины, ударивший ему в ноздри.
Бурмакин очухался на какой-то помойке. Два здоровенных мужика в кожаных куртках и портках, с лицами, напоминающими песьи морды, прислонили его к груде мусора.
— Старший инспектор службы внутренней безопасности Сиволап, — представился первый карачун.
— Младший инспектор службы внутренней безопасности Рог, — дёрнул губой второй.
— Так, этого баламута здесь нет, — первое страшилище провело палицей вдоль тела Бурмакина, словно сканером.
— Чур, меня. Я — это не он, — заверил Ваня, истово крестясь.
— А то мы не видим, — хмыкнул Рог.
— Я не знаю, где он, — прослезился Бурмакин, бухаясь на колени, — честно, не знаю, дяденьки. Если бы знал, обязательно сказал.
— Кто бы сомневался, — проворчал Сиволап.
— Вы теперь меня убьёте? — проскулил Иван, — или сотрёте мою память?
— Кому ты, на хрен, нужен, доходяга!? — рассвирепел Сиволап, — потом ещё трупак твой прятать или психоперевозку вызывать! Была охота.
— Книг дебильных начитаются, фильмов дурацких насмотрятся, — вздохнул Рог, — а потом пургу метут. А нам выслушивай.
— Но я же вас видел, и могу о вас рассказать.
— Рассказывай, — сплюнул Сиволап, — оповести общественность о нашествии неземной цивилизации или визите славянских Богов — мигом в дурке окажешься. Там таких рассказчиков пруд пруди.
— Значит, — осенило Бурмакина, — я не первый, кто с вами разговаривает.
— Нет, не первый, — издевательски цыкнуло зубом страшилище, — и даже не второй. И даже не тысячный. Таких, как ты — как собак нерезаных.
— Ты думаешь, все, кто видел инопланетян, снежного человека, домовых, русалок, барабашек — психи или жулики? Ничего подобного. Это Переплут, Припекала, анчутки и иже с ними шалят, а простофили покупаются.
— Зачем же они проказничают?
— У них спроси. Все СМИ, супостаты, на уши поставят и свалят в туман, а нам расхлёбывай. Им, видишь ли, скучно, о них, видишь ли, забыли. О нас тоже запамятовали, но мы же не паскудничаем и не шкодим подобно шпане на районе. Мы сидим себе достойно в своих чертогах, едим амброзию, пьём нектар и вспоминаем былые достижения и победы.
— А Переплуту, значит, неймётся?
— Не то слово, — вздохнул Сиволап, поджимая левый сапог и морщась, — он нам, изверг, всю славянскую статистику портит. Ну, ничего, недолго ему, скотобазе, рассекать осталось.
— Почему?
— Ты много славянских Богов до встречи с Переплутом знал?
— Ни одного, — честно признался Бурмакин, — разве только Перуна, да и то из сказок Пушкина.
— А мы о чём. Все люди про нас уже забыли. Осталось немного конченных задротов, но о них речь не идёт. Всегда найдутся книжные черви, которые копаются в прошлом. Возвращайся домой и передай этим гулёнам, что в полночь мы нанесём им визит, и радости он им не доставит.
Сиволап снял сапог и подрыгал натёртой лапой, на его пёсьем лице отразилось блаженство.
Глава 19. Тени славянских предков
Стоило Ване зайти в свой подъезд, как он услышал знакомое попискивание, доносящееся из подвала. Бурмакин осторожно заглянул в подсобку. На верстаке скакали две неведомых зверушки, на их головах мерцали плафоны от ваниного бра. Кожные покровы «инопланетян» переливались всеми цветами радуги, словно у хамелеонов, они быстро переступали лапками, пытаясь, удержать на шеях толстое стекло. Из-под плафонов доносились писклявые голоса:
— Первый, Первый, я Второй. Как слышишь меня? Приём. На какую планету нас занесло?
— Второй, Второй, я Первый. Слышу тебя хорошо. Приём. Мы на Альтаире.
— Первый, Первый, я Второй. На Альтаире ДЭЗы давно уже разогнали.
— Второй, Второй, я Первый. Тогда это Альфа Центавра. Только взгляни на этих пропитых и прокуренных туземцев, на их сизые носы и дрожащие щупальца. Млечным Путём клянусь, они гуманоиды.
Чувствовалось, что анчутки, как и современные фантасты, в астрономии разбираются слабо. Одного из «инопланетян» качнуло, и он со всей силы приложился своим «скафандром» о «скафандр» собрата. Плафоны звякнули и разлетелись на мелкие осколки, «пришельцев» это не смутило.
— Первый, Первый, я Второй. В ходе эксперимента выяснилось: атмосфера обнаруженной планеты пригодна для жизни.
— Второй, Второй, я Первый. Предлагаю приступить к осуществлению поставленной задачи.
— Итишь твою мать, — проворчал бывший актёр, — час от часу не легче. В субботу чёртики по головам прыгали, в понедельник инопланетяне припёрлись. Кого во вторник прикажете ждать?
— Во, грибное пиво вставило, — восхитился обдолбыш со стажем, — до сих пор торкает.
— Слушайте меня, гуманоиды, — пискнул Ермолай, — у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
— С хоро-о-ошей, — зачарованно протянули работники ДЭЗа.
— Мы двое, — пояснил Еря, — космические охотники за органами. Хорошая новость заключается в том, что вы для нас ценности не представляете, поскольку пьёте и курите, как подорванные.
— А я со вчерашнего дня не пью и не курю, — доложил бывший военный.
— Кто не курит и не пьёт, тот на о-о-органы пойдёт! — пропел Спиря, — ох, и мощный у меня голосище.
— Я на органы пойду?! — пророкотал бывший вояка, — ни за что!
— Ничего не поделаешь, высшей расе нашей галактики нужны запчасти, — поведал Спиря, — но ты не бойся, гуманоид, больно не будет, мы органы под общим наркозом изымаем.
— У-а-а!!! Пришельцы органов лишают!!! — майор в отставке заверещал так, что у ДЭЗовцев заложило уши, а с бригадира сорвало кепку.
— Вот это я понимаю, голосина, — одобрил Еря, — не то, что у тебя, олух царя небесного. Пискля, бездарность.
— Неправда! Я голосистее!! — чуть не зарыдал Спиридон, отвесил Ермолаю пендаль и принялся визжать на запредельной ноте, — И-и-и!!!
Еря кинулся на брата, пытаясь заткнуть ему пасть, они сцепились, покатились кубарем по верстаку и свалились на пол…
2. Наши национальные особенности
Бурмакин прикрыл подвальную дверь и поплёлся домой. Там торчал один Переплут, он зависал в Интернете и ни обратил на Ивана, ни малейшего внимания. Ваня прогундел:
— Здорово. А Припекала где?
— Здорово. У Юли.
— Она же, вроде, его выгнала.
— Назад приняла, Припекале разве откажешь. Анчуток я тоже отпустил, пусть пошалят на посошок.
— Песец нам всем настал, — уныло пробурчал Бурмакин.
Брат два встал, размял шею и гаркнул.
— Не тужи, Ивашка, не кручинься, не горюй! Утро вечера мудренее.
— Накернилось всё, — заскулил Бурмакин, — кругом засада.
— Что ты всё время ноешь? Руки, ноги на месте, голова, два уха тоже. Что ещё нужно для полного счастья?
— Всё пропало, — Бурмакин обессилено уселся прямо на пол, — в полночь сюда заявятся карачуны, и такое нам устроят, мало не покажется.
— Ты-то что переживаешь? Тебя карачуны не тронут.
— Кто их знает?
Переплут неожиданно расхохотался.
— Ты истинный славянин, Ивашка. Твои предки садились вокруг костра и начинали наперебой стонать: всё плохо, всё пропало, кругом враги, сплошной падёж, недород и неурожай. Так они отгоняли злых духов, валите, мол, демоны, отсюдова, самим жрать нечего. И если русский вечно жалуется и ноет, это не означает, что у него всё, действительно, плохо. Наоборот, у него, может, всё зашибись, но нужно шифроваться от злых сил, не приваживать их, а отгонять. Простой пример: встреть старого друга и начни ему хвалиться: мол, зарабатываю лимон в месяц, жена любит как кошка, тёща за пивом бегает, босс — души не чает, дети — отличники, на даче яблок и огурцов уродилось столько, что можно в книгу рекордов Гиннесса вносить. Через десять минут такой похвальбы верный друг тебя возненавидит и перестанет с тобой общаться, потому что ты нарушил самое святое — не допустил ни одного прокола. А скажи, что вложил деньги в Кипрский банк и прогорел, и друг тебя пожалеет, намекни, что тебя скоро сократят на службе, и друг тебя полюбит. Упомяни, что врачи поставили тебе неутешительный диагноз, и друг будет готов жизнь за тебя отдать. Всё впитано с материнским молоком, и никуда от этого не денешься. Заметь, славяне никогда не завидуют чужой силе или уму, как англосаксы или те же галлы, они завидуют чужой удаче. Сосед не потому разбогател, что был дюже умным, деловым и энергичным; он такой же оглоед, но удачливей. Все пословицы и поговорки говорят об этом: Не родись красивой, а родись счастливой. Дуракам везёт. Карта жалостливых любит… И про зависть у славян масса пословиц: Чужое добро в глазах рябит. Злыдни скачут, неволя учит, а чужие хлеба уснуть не дают. К чужому берегу всё злато, да парча, а к нашему всё дерьмо, да брёвна…
