Александр Тузиков - Приключения в книжном магазине

— Вы должны покориться! — слышался громкий зловещий шепот.

— Только наша вера спасет вас!

— Изыди! — тонким голосом отвечал несчастный. Меркурианин взял свою брошюру обоими руками и сунул под нос Григорию. Картинка на обложке оказалась у того перед глазами. Григорий выронил свой амулет и застыл на месте, утратив дар слова и движения, ибо все наличные силы его организма ушли в этот миг на то, чтобы кое-как дышать и сохранять равновесие. Я собрался было вмешаться, но не успел.

— Вы меня извините, но я хотел бы кое-что сказать, — прозвучал вдруг знакомый голос.

Истинно верующий с досадой обернулся.

— Вы что, осмелитесь помешать проповеди истинной веры? — грозно спросил он.

— Ну что вы! — радостно воскликнул Петр. — А что за вера?

— Вы хотите послушать? — недоверчиво спросил проповедник.

— Конечно! Я всегда был неравнодушен к… веяниям эпохи.

Как, вы говорите, называется ваша вера?

— Меркурианство. — ответил истинно верующий. Он отошел от угла, теперь его внимание было целиком поглощено новым объектом.

— О, звучит заманчиво. Какое хорошее название — в нем чувствуется некое тонкое изящество, научная точность и рыцарское благородство. Я бы с огромнейшим удовольствием…

— Вы хотите принять истинную веру?! — жадно перебил истинно верующий.

— Да! — согласился Петр, в восторге от того, что его слушают.

Целая гамма эмоций промелькнула на бородатом лице — среди них преобладали дикая гордая радость и самодовольное торжество.

— Я помогу вам, — с царственной простотой произнес счастливый проповедник. — У вас найдется время для длительного разговора?

— Разумеется! Я так много хотел бы узнать… уважаемый господин… братец… — от радости Петр перепутал все свои стили общения. — Мы всех обратим… в это…

— Это невозможно, — энтузиазм истинно верующего вдруг заметно померк.

— Почему? Я так люблю говорить… Оба собеседника озадаченно уставились друг на друга.

— Дело в том, что наши неофиты не имеют права пропаганды. Сначала они должны пройти спецподготовку.

— То есть — нельзя общаться?! — голос Петра упал.

— Да. И после посвящения вы должны будете дать обет молчания и соблюдать его две недели.

— Что?! — Петр попятился. Впервые я видел, что он отказывается от перспективы общения.

— Вы знаете, мне пора. Завтра экзамен, да и посуду надо мыть.

— Да, идите, — как ни странно, меркурианин уже вовсе не горел желанием наставить Петра на путь истинный. Похоже, он увидел конкурента в деле агитации и теперь боялся помех для своей деятельности.

В этот момент я заметил, что Григорий воспользовался чудесным вмешательством Петра и куда-то ускользнул. Необходимо снова искать его…

Я отправился к разделу «Ужасы и мистика», но там никого не было. Произведения Стивена Кинга, Эдгара По и Говарда Лавкрафта с красочными иллюстрациями на обложках сиротливо стояли на полках, и в данный момент никто не впивался в них жадным взором. Обдумывая, что же делать дальше, я случайно посмотрел в сторону выхода, и вдруг увидел спешащую в мою сторону фигуру. А, это же тот гражданин в плаще, который в самом начале моего визита прочел лекцию о нереальности мира. Еще издали было видно, что он весь светится от радости.

— Можете поздравить меня, — довольно произнес мой новый знакомый, подойдя. — Похоже, я нашел то, что искал.

— Правда? Поздравляю.

— Понимаете, иду я по улице, дышу свежим воздухом. Вдруг смотрю — солнце светит. Но это не важно. Главное — я закрыл глаза и…

Громкий голос гражданина уже привлек внимание нескольких покупателей, стоявших неподалеку. Они озадаченно оглянулись и стали прислушиваться.

— И тут я увидел… Еще две женщины повернулись в его сторону.

— … я увидел черноту перед глазами. А остальной мир исчез! Мы ждали продолжения, но его не последовало. Рассказчик торжествующе смотрел на нас.

— А что-нибудь еще вы увидели? — поинтересовался пенсионер в очках с черной оправой.

— Да! воскликнул наш оратор.

Некоторые слушатели подались вперед, чтобы лучше слышать. Обстановка накалялась.

— Я увидел маленькие сверкающие точки — они мерцали прямо среди черноты.

На лицах публики медленно проступило разочарование.

— Понимаете, раньше я никогда не обращал на это внимания. А ведь это очевидное доказательство того, что наша реальность относительна!

Разочарованное выражение быстро сменялось обидой и негодованием, но гражданин в плаще этого не замечал.

— Пойду искать книги с исследованиями на эту тему! — возгласил он и проворно зашагал в сторону стеллажа «Психология». Края его плаща по-прежнему величественно развевались. Вслед молча смотрели негодующие слушатели, но некоторые, как я заметил, украдкой почему-то принялись закрывать глаза.

Я задумался. Видимо, так и возникают массовые увлечения. Находится человек, который живо и с энтузиазмом рассказывает о своих якобы мистических переживаниях — и многие ощущают желание повторить его опыт. А потом — как снежный ком: появляются секты, организуется миссионерская деятельность, тиражируется соответствующая литература… Я вздохнул и стал перебирать в памяти сегодняшние образы. Проповедник, яростно рекламирующий свои странные идеи… Галя, печально вздыхающая по длинноносому курсанту… Григорий, шарахающийся от собственной тени и видящий вокруг сплошные угрозы… Профессор, надувшийся от чувства собственной важности… И одержимый жаждой общения Петр, который становится в каждой бочке затычкой…

Я почувствовал, что меня охватывает сильное возмущение. Но ведь это справедливое возмущение, подумал я. Разве это не раздражает, когда видишь, что кто-то постоянно старается заявить о себе? Или мучает себя ненужными мыслями и фантазиями? Мое негодование усилилось, и я решил отвлечься. Почему бы не по-листать «Мудрые изречения»? Я до сих пор машинально держал в руке эту книгу… На раскрытой наугад странице обнаружились следующие строки: «Уметь слушать — это не столько слушать других, сколько самого себя. Уметь видеть — это не столько видеть других, сколько видеть самого себя. Ибо не сможешь услышать другого, если не слышал самого себя; не сможешь понять другого, если не познал самого себя» (Э. де Мелло).

Эти слова разом изменили ход моих мыслей. А почему, в самом деле, я так разделяю себя и этих людей? Разве я сам никогда не испытывал страх, хоть и не в такой гипертрофированной форме, как Григорий? Или не увлекался в детстве образами киноперсонажей, стараясь походить на них? Даже с фанатичным проповедником, если вдуматься, у всех есть нечто общее. Разве любой из нас не был когда-нибудь охвачен какой-нибудь идеей — и желанием донести ее до других? Например, в школе я неожиданно для себя увлекся античностью, и довольно долгое время надоедал окружающим рассказами о величии Древнего Рима и Древней Греции…

Почему же меня охватило такое критическое настроение? Это просто люди, которые просто проходят разные этапы своего путешествия по Жизни… Но я стал сердиться, в глубине души укрепляя себя в мысли, что они хуже меня, а я лучше их. Пожалуй, эти негативные эмоции помогали возвысить себя в собственных тазах, ощутить некое превосходство над другими…

Вдруг я заметил Григория. Он стоял примерно в десяти метрах от меня, и как ни странно, имел чрезвычайно веселый и довольный вид.

— Я выдержал натиск монстра, — радостно сообщил мой знакомый, когда я подошел. — Мы сражались, и он отступил! Вот только перед этим одна девушка…

Вспомнив об инциденте со взглядом Гали, Григорий опять поник, и я поспешил растолковать ему ситуацию.

— …Видишь, дело вовсе не в тебе. Правда, твое поведение произвело на неё достаточно неприятное впечатление, но это можно попробовать исправить… Ты смотришь какой-нибудь сериал?

— Да, — Григорий немного воспрянул духом и задумался. — Есть один, называется «Заколдованные». Там так здорово воюют с нечистой силой!

Таким образом и возник наш план. Мы договорились, что я подойду к Гале, а через пару минут, как бы случайно, появится Григорий.

— Подойдешь, скажешь что-нибудь, завяжется разговор… Всё уладится, и ты продвинешься в своих тренировках.

— Верно! — воодушевился Григорий. — Надо продолжать тренироваться!

На этой радостной ноте я поспешил выполнять свою часть плана — пока энтузиазм моего знакомого не погас. Галю я нашел на прежнем месте, но уже в другом состоянии. Вся её радость куда-то исчезла, сменившись грустной задумчивостью — об этом свидетельствовали тяжелые вздохи моей знакомой и её низко опущенная голова. Как я и догадывался, причина была связана с тем курсантом.

— Он ушел, — тихо сказала Галя. — Хоть это хорошо.

— Почему? Он же похож на… этого…

— Он оказался совсем другим. — последовал грустный ответ. — На Хосе- Антонио Фернандеса он был похож только в профиль. А когда повернулся, смотрю — лицо совсем другое. Какой-то Луис Гарсиа Гомес…