- Вообще-то, я имела в виду другое.
- Ну, вот, значит об этом другом и надо было говорить.
- О чем?
- Не знаю, Мария, тебе виднее. Ведь ты сама начала этот разговор.
- Что ты имеешь в виду? Неужели ты догадываешься о моей связи с этим негодяем Мунитисом?
- Ха! Вот ты и проговорилась! Вот тебе саечку.
- Ой, Антонио, больно.
- А нечего было со мной спорить. Ты же знала, что я все равно побежу… победю… как это будет по мексикански – победю или побежу?
- Побежу… победю… побегу посмотрю в словаре.
- Бежи, бежи, моя кривоногая лань.
- Мария!
- Да, Антонио.
- Большая радость. Мы едем на неделю в Акапулько.
- Ура, ура, я так рада!
- Как приятно, что ты так радуешься за меня, Мария.
- А почему «за тебя»?
- Потому что «мы» – это я и моя секретарша Хуанита. Нас отправляют в очень важную командировку.
- И ты поедешь с этой двадцатилетней длинноногой негодяйкой?
- Ты забыла еще сказать, что она блондинка с большой грудью. Да, Мария, это ужасно, но что же делать – это моя работа.
- Но ведь она может тебя соблазнить, Антонио.
- Я тоже этого опасаюсь, Мария. Но, если я не поеду, меня могут уволить.
- Ты мог бы взять с собой твою вторую секретаршу Люсию. Ей 55 лет, она маленькая, толстая и некрасивая.
- А какой в этом смысл? И потом, если меня соблазнит Люсия, это будет во всех отношениях неприятнее. И тебе, и мне.
- Да, Антонио, ты как всегда прав. На какие жертвы тебя заставляют идти эти негодяи – твои начальники.
- Это еще что! Они уже сказали, что летом они отправляют меня с Хуанитой на две недели в Париж.
- Как я тебе сочувствую, Антонио! Пойду, приготовлю тебе в дорогу бутерброды с твоими любимыми кактусовыми котлетами.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Давай смотреть старые фотографии.
- Давай, Мария. Вот, это я.
- Нет, Антонио, это мой дедушка.
- А, ну, конечно. Что ж я, не вижу? А вот я.
- Нет, Антонио, это мой школьный учитель рисования.
- А-а, то-то я думаю, что это я так непохож на себя. А вот это где я?
- Это Луи Армстронг в Карнеги-Холле.
- А-а, ну да, я собирал его фотографии. А вот на этой фотографии – что это за придурок, Мария?
- Это же ты, Антонио.
- Да? А тогда что это за кривоногая усатая женщина рядом со мной?
- Как? Ты не узнаешь?
- Ну-у, у меня было много женщин до тебя, но такой ужасной точно не было! (Звук пощечины). Ты что, Мария?
- Это же я.
- Ты? Ну, извини. Я ведь мог тебя не узнать, столько лет прошло. А вот здесь ты очень симпатичная, голенькая.
- Антонио, это же наш сын!
- Да? Какой странный мальчик. Мария, давай лучше смотреть телевизор. О, вот я. А почему это я сижу на фоне мексиканского флага, седой и с усами?
- Это президент Мексики. Антонио, может быть хватит текилы на сегодня?
- Нет-нет. Надо еще выпить, чтобы во всем этом разобраться. Налей мне еще стаканчик.
- Мария!
- Да, Антонио!
- У меня неприятное известие. Я ухожу от тебя.
- Но почему, Антонио?
- Ты мне не нравишься. Ты некрасива.
- Но ведь я никогда и не была красивой.
- Да, это правда. А-а… ты не вытираешь пыль с моего компьютера!
- Но ведь у тебя нет никакого компьютера.
- Вот видишь! Это еще одна причина. Хотя да, это глупость. Но… вот же – я всю жизнь хотел детей, а ты не смогла мне их дать.
- Как? А эти двое негодяев – наши сыновья Педро и Пабло? А хомячок Густаво?
- Да, я как-то про них не подумал. А-а, я вспомнил – я ухожу, потому что не люблю тебя.
- А вот это неправда, Антонио.
- Откуда ты знаешь?
- Ты мне сам говорил, что ты меня любишь.
- Глупость какая. Когда?
- Первый раз – когда делал мне предложение. А последний раз вчера, когда просил принести третью бутылку текилы.
- Я так говорил? Просто я забыл. Ну, что ж, раз я так говорил, значит это правда.
- Так ты остаешься?
- Конечно! Зачем мне куда-то уходить, раз я так тебя люблю?
- Какая у нас все-таки дружная семья!
- Да. Нас четверо и хомячок Густаво. Пойду, насыплю ему кактусовых сухариков.
- Мария!
- Да, Антонио?
- Завтра очень важный день.
- Что случилось, Антонио? Мы женимся?
- Ты что, дура, Мария? Мы женились двадцать лет назад.
- А, у нас родится ребенок?
- Да нет же!
- А что же тогда остается?
- Завтра выборы.
- Ой, какая ответственность! А кого мы будем выбирать?
- Не кого, а что. Мы пойдем выбирать мне новые брюки.
- Тогда и мне купим пару лодочек.
- Зачем тебе две? Хватит и одной. Или ты хочешь, чтобы мы плавали с тобой наперегонки по гребному каналу?
- Зачем плавать, Антонио? Лодочки – это туфли. Я в них буду ходить.
- Не путай меня, Мария. Лодочки – это лодочки, а туфли – это туфли. И вообще, у меня завтра ответственный день, а ты меня нервируешь.
- Но мне нужна обувь…
- Тогда зачем говорить про какие-то лодочки? Все, молчи, не раздражай меня, а то я запру тебя в ванной.
- Но, Антонио…
- Молчи, я сказал! Иди на кухню, приготовь обед.
- И все-таки…
- Так, это невозможно. (Звуки ударов). Пусть пока полежит здесь, а завтра подумаю, что с этим делать. Так, что у нас сегодня по телевизору?
- Антонио…
- (Звуки выстрелов). Ой, я же убил ее! Хотя, в следующей серии она все равно будет живой. Дети, идите отмывать кровь!
- Антонио.
- Да, Мария.
- Ты хорошо знаешь историю?
- Смотря какую. Историю, как этой негодяй Альварес в пьяном виде принял свою жену за соседку и стал к ней приставать, я знаю очень хорошо. А вот историю, как я выпал из окна вагона-ресторана поезда Мехико-Акапулька, я помню с трудом. О ней лучше спросить этого негодяя Корвалиса, который тогда принимал антибиотики, и поэтому не пил.
- Ты не понял. Здесь в кроссворде вопрос: «Кто победил во второй мировой войне».
- Откуда я знаю, Мария? Я же в ней не участвовал.
- Зачем же эти негодяи задают такие вопросы?
- Наверное, это кроссворд для ветеранов второй мировой войны. Вот, если бы они спросили, кто после свадьбы Хуго Кампоса заполз на восьмой этаж на четвереньках, потому что не смог дотянуться до кнопки лифта, я бы сразу сказал, что это негодяй Риос. Хочешь, я сам составлю тебе кроссворд? Имя нашего первого сына, пять букв, первая «П», последняя «О».
- Ну, это просто. П… п… первого?
- Да.
- Вылетело из головы. Подскажи мне, Антонио.
- Думаешь, я помню такие глупости? Спроси у него сама.
- Хорошо. Эй, мальчик, иди сюда. Как тебя зовут?
- Игнасио Чело.
- Ты наш сын?
- Нет, я сантехник.
- Вот и я думаю – неужели этот старичок – наш сын? Скажи, Игнасио, кто победил во второй мировой войне?
- Откуда я знаю? Я в это время был на поминках у Родригеса.
- А как зовут нашего сына?
- Педро.
- Почему ты так думаешь?
- В этом городе всех так зовут. Кроме тех, кого зовут Пабло, Антонио, Игнасио и Хуанита.
- Хорошо, иди работай. Давай ложиться спать, Мария. Все равно от того, что мы бодрствуем, никакого толка.
- Антонио.
- Да, Мария?
- Представляешь, эти телефонные хулиганы совсем обнаглели. Звонят каждую минуту и говорят, что у нас пожар.
- Я понял, Мария. Наверняка они хотят выманить нас из дома и ограбить пустую квартиру.
- Вот негодяи! Сейчас позвоню в полицию и попрошу, чтобы их нашли и арестовали. А почему у нас пахнет дымом?
- Наверняка, это они же подстроили, чтобы заставить нас поверить, что у нас пожар.
- Вот еще! Не на тех напали. (Сирена).
- А что это там под окном, Мария? Пожарные машины?
- Ты смотри, их целая шайка. Переоделись пожарными и лезут к нам в окно.
- Мария, лей на них кипяток.
- Вот вам, негодяи. (Крики). Смотри, упал. И второй тоже. Какие они маленькие отсюда. Как тараканы.
- Мария, мне что-то жарко. И вся стена в огне. Как ты думаешь, что это?
- Ой, да это пожар. Антонио, мы горим. Нужно вызвать пожарную команду.
- Вот же она, под окном. Эй, спасайте нас, у нас пожар!
- Ну что вы там разлеглись, негодяи! Если они нас спасут, обязательно пожалуемся на них в мэрию.
- Мария!
- Да, Антонио.
- Если будут стучать в дверь – ни в коем случае не открывай.
- Почему, Антонио?
- Потому что там за дверью какой-то негодяй говорит, что он сантехник.
- И что, Антонио?
- А то, что даже детям известно, что бандиты чаще всего представляются именно сантехниками, чтобы проникнуть в квартиру и убить хозяев.
- (Стук в дверь). Кто там?
- Это сантехник из вашего мексиканского ЖЭКа.
- Пошел прочь, негодяй. Так мы тебе и поверили!
- Откройте дверь, я покажу вам удостоверение.
