Смеркалось...
Усталый, проголодавшийся, выполз Стрекачев из своего убежища и, отыскав ружье, спросил корявого мужичонку, сладко дремавшего на поваленном дереве:
- Сколько с меня?
- Шесть рублей двадцать, ваше благородие, да за пиво полтинничек.
- Шесть рублей двадцать?! Это за что же такое столько? Наверно, жульничаешь.
- Помилуйте-с... Огрызкинскую госпожу положим рупь, да губернанка в полтинник у нас завсегда идет, да Дрягина - я уж мелюзга и не считаю, - да Синяковы трое с бабушкой, да...
- Ну, ладно, ладно... Пошел высчитывать всякую чепуху!.. Получай!
- Счастливо оставаться! Благодарим покорниче!..
И подмигнув очень интимно, корявый мужичонка шепнул:
- А в третьем и пятом номере у меня с обеда наши Окромчеделовские сидят. Уж и темно совсем, а их никак не выкуришь. Веселые люди, дай им бог здоровья. Счастливо оставаться!
Белая ворона
Он занимался кристаллографией. Ни до него, ни после него я не видел ни одного живого человека, который бы занимался кристаллографией. Поэтому мне трудно судить - имелась ли какая-нибудь внутренняя связь между свойствами его характера и кристаллографией, или свойства эти не находились под влиянием избранной им профессии.
Он был плечистый молодой человек с белокурыми волосами, розовыми полными губами и такими ясными прозрачными глазами, что в них даже неловко было заглядывать: будто подсматриваешь в открытые окна чужой квартиры, в которой все жизненные эмоции происходят при полном освещении.
Его можно было расспрашивать о чем угодно - он не имел ни тайн, ни темных пятен в своей жизни - пятен, которые, как леопардовая шкура, украшают все грешное человечество.
Я считаю его дураком, и поэтому все наше знакомство произошло по-дурацки: сидел я однажды вечером в своей комнате (квартира состояла из ряда комнат, сдаваемых плутоватым хозяином), сидел мирно, занимался, - вдруг слышу за стеной топот ног, какие-то крики, рев и стоны...
Я почувствовал, что за стеной происходит что-то ужасное. Сердце мое дрогнуло, я вскочил, выбежал из комнаты и распахнул соседнюю дверь.
Посредине комнаты стоял плечистый молодец, задрапированный красным одеялом с диванной подушкой, нахлобученной на голову, и топал ногами, издавая ревущие звуки, приплясывая и изгибаясь самым странным образом.
При стуке отворенной двери он обернулся ко мне и, сделав таинственное лицо, предостерег:
- Не подходите близко. Оно ко мне привыкло, а вас может испугаться. Оно всю дорогу плакало, а теперь утихло...
И добавил с гордой самонадеянностью:
- Это потому, что я нашел верное средство, как его развлечь. Оно смотрит и молчит.
- Кто "оно"? - испуганно спросил я.
- Оно, ребенок. Я нашел его на улице и притащил домой.
Действительно, на диване, обложенное подушками, лежало крохотное существо и большими остановившимися глазами разглядывало своего увеселителя...
- Что за вздор? Где вы его нашли? Почему вы обыкновенного человеческого ребенка называете "оно"?!
- А я не знаю еще - мальчик оно или девочка. А нашел я его тут в переулке, где ни одной живой души. Орало оно, будто его режут. Я и взял.
- Так вы бы его лучше в полицейский участок доставили.
- Ну, вот! Что он, убил кого, что ли? Прехорошенький ребеночек! А? Вы не находите?
Он с беспокойством любящего отца посмотрел на меня.
В это время ребенок открыл рот и во всю мочь легких заорал.
Его покровитель снова затопал ногами, заплясал, помахивая одеялом и выкидывая самые причудливые коленца.
Наконец, усталый, приостановился и, отдышавшись, спросил:
- Не думаете ли вы, что он голоден? Что "такие" едят?
- Вот "такие"? Я думаю, все их меню заключается в материнском молоке.
- Гм! История. А где его, спрашивается, достать? Молока этого?
Мы недоумевающе посмотрели друг на друга, но наши размышления немедленно же были прерваны стуком в дверь.
Вошла прехорошенькая девушка и, бросив на меня косой взгляд, сказала:
- Алеша, я принесла вам взятую у вас книгу лекций профес... Это еще что такое?
- Ребеночек. На улице нашел. Правда, милый?
Девушка приняла в ребенке деятельное участие: поцеловала его, поправила пеленки и обратила вопросительный взгляд на Алешу.
- Почему он кричит? - строго спросила она.
- Не знаю. Я его ничем не обидел. Вероятно, он голоден.
- Почему же вы ничего не предпринимаете?
- Что же я могу предпринять?! Вот этот господин (он, кажется, понимает толк в этих делах...) советует покормить грудью. Не можем же мы с ним, согласитесь сами...
В это время его взор упал на юную, очевидно, только этой весной расцветшую, грудь девушки, и лицо его озарялось радостью.
- Послушайте, Наташа... Не могли бы вы... А?
- Что такое? - удивленно спросила девушка.
- Не могли бы вы... покормить его грудью? А мы пока вышли бы в соседнюю комнату... Мы не будем смотреть.
Наташа вспыхнула до корней волос и сердито сказала:
- Послушайте... Всяким шуткам есть границы... Я не ожидала от вас...
- Я не понимаю, что тут обидного? - удивился Алеша. - Ребенку нужна женская грудь, я и подумал...
- Вы или дурак, или нахал, - чуть не плача, сказала девушка, отошла к стене и уткнулась лицом в угол.
- Чего она ругается? - изумленно спросил меня Алеша, - Вот вы - человек опытный... Что тут обидного, если девушка покормит...
Я отскочил в другой угол и, пряча лицо в платок, затрясся.
Потом позвал его:
- Пойдите-ка сюда... Скажите, сколько вам лет?
- Двадцать два. А что?
- Чем вы занимаетесь?
- Кристаллографией...
- И вы думаете, что эта девушка может покормить ребенка...
- Да что ж ей... жалко, что ли?
Содрогание моих плеч сделалось до того явным, что юная парочка могла обидеться. Я махнул рукой, выскочил из комнаты, побежал к себе, упал на кровать, уткнул лицо в подушку и поспешно открыл все клапаны своей смешливости. Иначе меня бы разорвало, как детский воздушный шар, к которому приложили горящую папироску...
За стеной был слышен крупный разговор. Потом все утихло, хлопнула дверь, и по коридору раздались шаги двух пар ног.
Очевидно, хозяин и гостья, помирившись, пошли пристраивать куда-нибудь в более надежные руки свое сокровище.
* * *
Вторично я увидел Алешу недели через две. Он зашел ко мне очень расстроенный.
- Я пришел к вам посоветоваться.
- Что-нибудь случилось? - спросил я, заражаясь его озабоченным видом.
- Да! Скажите, что бы вы сделали, если бы вас поцеловала чужая дама?
- Красивая? - с цинизмом, присушим опытности, спросил я.
- Она красивая, но я не думаю, чтобы это в данном случае играло роль.
- Конечно, это деталь, - сдерживая улыбку, согласился я. - Но в таких делах иногда подобная пустяковая деталь важнее главного!
- Ну-да! А в случае со мной, главное-то и есть самое ужасное. Она оказалась - замужем!
Я присвистнул:
- Значит, вы целовались, а муж увидел?!
- Не то. Во-первых, не "мы целовались", а она меня поцеловала. Во-вторых, муж ничего и не знает.
- Так что же вас тревожит?
- Видите ли... Это в моей жизни первый случай. И я не знаю, как поступить? Жениться на ней - невозможно. Вызвать на дуэль мужа - за что? Чем же он виноват? Ах! Это случилось со мной в первый раз в жизни. Запутано и неприятно. И потом - если она замужем - чего ради ей целоваться с чужими?!
- Алеша!
- Ну?..
- Чем вы занимались всю вашу жизнь?
- Я же говорил вам: кристаллографией.
- Мой вам дружеский совет: займитесь хоть ботаникой... Все-таки, это хоть немного расширит ваш кругозор. А то - кристаллография... она, действительно...
- Вы шутите, а мне вся эта история так неприятна, так неприятна...
- Гм... А с Наташей помирились?
- Да, - пробормотал он, вспыхнув. - Она мне объяснила, и я понял, какой я дурак.
- Алешенька, милый... - завопил я. - Можно вас поцеловать?
Он застенчиво улыбнулся и, вероятно, вспомнив по ассоциации о предприимчивой даме, сказал:
- Вам - можно.
Я поцеловал его, успокоил, как мог, и отпустил с миром.
* * *
Через несколько дней после этого разговора он робко вошел ко мне, поглядел в угол и осведомился:
- Скажите мне: как на вас действует сирень?
Я уже привык к таинственным извивам его свежей благоухающей мысли. Поэтому, не удивляясь, ответил:
- Я люблю сирень. Это растение из семейства многолетних действует на меня благотворно.
- Если бы не сирень - ничего бы этого не случилось, - опустив глаза вниз, пробормотал он. - Это "многолетнее" растение, как вы называете его ужасно!
- А что?
- Мы сидели на скамейке в саду. Разговаривали. Я объяснял ей разницу между сталактитом и сталагмитом - да вдруг - поцеловал!!
- Алеша! Опомнитесь! Вы? Поцеловали? Кого?
- Ее. Наташу.
И извиняясь, добавил:
- Очень сирень пахла. Голова кружилась. Не зная свойств этого многолетнего растения - не могу даже разобраться: виноват я или нет... Вот, я и хотел знать ваше мнение?..
- Когда свадьба? - лаконически осведомился я.
