— За исключением моей супруги, естественно, — вставил император.
Аббат и граф Обери взглянули на него с легким удивлением: было очевидно, что это обстоятельство в расчет они не принимали.
— Кто же станет наследником? — вслух размышляла Мод. — Мой единокровный брат Роберт не сможет унаследовать корону. Ведь он — побочный сын, и Святая церковь никогда не признает за ним право престолонаследия.
— К несчастью, это правда, ибо граф Роберт из Глостера был бы идеальным кандидатом. — Аббат немного помолчал. — Но еще рано что-либо говорить наверняка. Слишком рано.
— Однако какие-то претенденты наверняка уже упоминались. — Император пристально взглянул на своих гостей. — Или вы хотите сказать, что этот вопрос до сих пор не обсуждался?
Аббат прочистил горло.
— Ну, само собой, не думать об этом невозможно.
— Ну и?.. — прищурившись, подбодрил его император.
— Выбор не очень-то богат. Чаще всего упоминается имя кузена вашей супруги, Стефана из Блуа, графа Мортэйна, — ответил аббат. — Он — племянник короля и его правая рука. Ни один из собственных детей короля никогда не был так верен долгу и так предан ему, ни один не пользовался такой любовью знати и простого народа.
— Стефан пользуется благорасположением короля, — подтвердил граф. — Только недавно его дядя отпраздновал помолвку Стефана с Матильдой, дочерью графа Булонского, которой достанется огромное наследство. Ни один человек в Англии, за исключением единокровного брата госпожи, Роберта Глостерского, не пользуется такими почестями и славой, как граф Стефан.
— Все в один голос утверждают, что из него выйдет превосходный король, — произнес аббат Питер. — Представляете, Стефан уже взошел было на борт того обреченного корабля, но в последний момент… — аббат запнулся и неуверенно взглянул на Мод.
Император приподнял бровь.
— Продолжайте. Можете говорить совершенно свободно.
Аббат снова откашлялся.
— К несчастью, гости на свадьбе были изрядно пьяны, в том числе и принц Вильгельм. Разгорелась какая-то ссора, и Вильгельм со своими товарищами вышвырнул Стефана за борт.
«Как это похоже на братца Вильгельма, — подумала Мод. — Такое безобразное поведение абсолютно в его духе».
— В этом происшествии легко усмотреть руку Провидения, — заключил аббат. — Стефану было суждено остаться в живых, а Вильгельм был обречен на смерть.
— И, судя по тому, что мне известно, это не такая уж большая потеря, — сухо произнес император. — Если матросы тоже были под мухой, то причина кораблекрушения вполне ясна. Из ваших слов можно представить этого племянника короля верхом совершенства, хотя, должен признаться, я никогда не ценил дом графов Блуа слишком высоко. Это порода слабых, ненадежных людей. Я слыхал, что один из сыновей недалек умом; к тому же, разве их отец не покрыл себя позором в каком-то сражении в Святой земле? Да, мне кажется, были какие-то разговоры…
— Я очень рада, что мой кузен Стефан спасся, — поспешно вставила Мод, опасаясь, что император углубится в одну из своих излюбленных тем и начнет вспоминать давний скандал. Генрих был прекрасно осведомлен обо всех грязных тайнах правящих домов Европы и обожал их обсуждать.
Беседа шла своим чередом, а перед Мод неожиданно всплыл образ улыбающегося юноши с зелено-золотистыми глазами, которого она видела лишь однажды, но никогда не смогла бы забыть.
— Само собой, Стефан — всего лишь племянник, а мне кажется, что мой отец предпочел бы наследника от своей плоти и крови, — произнесла она вслух. — Что же делать?
— А что ты посоветовала бы ему сделать? — спросил император, искоса взглянув на гостей.
— Ну конечно, еще раз жениться, — с готовностью отозвалась Мод. — Отцу следовало бы, не теряя времени, подыскать себе новую жену, чтобы успеть вырастить наследника, — пока он еще не состарился… — Мод прикусила язык, боясь снова показаться невежливой, поскольку император был ненамного моложе ее отца.
Аббат кивнул.
— Именно то же самое порекомендовал королю его ближайший советник Роджер, епископ Солсберийский.
— Вот видите! У моей маленькой императрицы великолепное политическое чутье, — произнес император, подавляя зевок. — И если бы вы спросили, она назвала бы вам и лучшую партию для своего отца. Моя супруга прекрасно знает все главные дома Европы. Разве она не прилежная ученица? — Император с гордым видом откинулся на спинку кресла, но улыбка стала натянутой, а морщины в уголках рта более глубокими.
Мод вспыхнула от удовольствия. Поскольку гостям, по-видимому, больше нечего было сказать, а император заметно устал от беседы, она поднялась со скамеечки.
— Моему супругу нездоровится, у него воспаление печени, по словам лекаря. Ему пора отдохнуть. Если вы извините нас, дворецкий сейчас укажет вам ваши покои. Мы надеемся снова увидеться с вами в час вечерни.
Когда слуга проводил гостей, Мод обратилась к Генриху:
— Как вы себя чувствуете? Беседа не слишком вас утомила?
Император вздохнул и потер бок.
— То лучше, то хуже. Какая разница? — Он потянулся и взял ее за руку. — Интересные новости, правда? — Император одарил жену загадочным взором.
— Почему вы так на меня смотрите?
— Я размышляю о том, что недавно произнес вслух: на данный момент ты — единственный законный ребенок короля Англии.
Мод озадаченно улыбнулась.
— Не понимаю, какое это имеет значение.
— Быть может, и никакого. Но твой отец с годами не молодеет, как ты верно заметила, а если он так же болен, как я… — Император снова вздохнул. — Никто не может жить вечно.
Мод упала перед ним на колени и зажала его рот ладошкой.
— Не говорите об этом! Господь милостив, и у вас впереди еще много лет счастливой жизни, как и у моего отца.
Мод не могла понять, почему муж так много говорит о смерти: ведь сама она никогда о ней не задумывалась. По правде говоря, люди вроде императора или отца казались ей бессмертными. Сильные, властные монархи — Мод не могла представить себе мир без этих людей. Она прижала к щеке исхудавшую и покрытую сеткой голубых вен руку мужа. Кожа его казалась сухой и ломкой, как осенний лист.
— Ты хотела бы вернуться в Англию? — спросил Генрих.
— В Англию? — Мод потрясенно взглянула на него. — Конечно, нет. Я там никого не знаю, кроме отца и Роберта. Мой дом — там, где ты, моя жизнь — это путешествия по Европе. Я ничего не хочу менять.
— Все на свете меняется, liebling, такова природа вещей. Если твой отец не подарит жизнь наследнику, в один прекрасный день будущее всего Нормандского королевства может коснуться тебя очень близко.
