Авторучки замерли в воздухе.
— Ваши картины отличает странная статичность. Это намеренно? — поинтересовался второй.
— Не знаю. Просто у меня так получилось. — Энн застенчиво улыбнулась.
— Вот видите, джентльмены! — торжествующе закричал Вестас. — Я ведь говорил вам, что это настоящий примитивист! Вы не найдете здесь дешевых эффектов. Миссис Александер изображает только то, что чувствует нутром.
— Вестас, — прервал его высокий мужчина в темном костюме в полоску, — меня интересует пятый номер, «Обманутая»… — И он отвел Вестаса в сторону.
До этого момента все шло гладко. Алекс наблюдал за беседой бизнесмена с Вестасом, но, когда тот щелкнул пальцами, давая знать одному из служащих, что ему нужна красная наклейка со словом «продано», Алекс ринулся в бой.
— Вы не можете ее купить! — громко сказал он.
Все головы повернулись в его сторону.
— К сожалению, ни одна из этих картин не продается! — Алекс пожал плечами в знак извинения и улыбнулся своей чарующей улыбкой.
Вестас побледнел и быстро заговорил с оскорбленным покупателем. Потом он подошел к Алексу и, несмотря на свое хилое телосложение, оттеснил его к своему кабинету, кинув через плечо:
— Разумеется, все продается! Просто небольшая заминка. Не уходите, джентльмены! — И он захлопнул дверь.
Их голоса доносились до Энн через тонкую перегородку. Вскоре разговор стал громче. Алекс закричал первым, Джереми — сразу за ним. Потом Алекс завопил. К удивлению Энн, Джереми ответил ему тем же. Слышно было, как кто-то из них стукнул кулаком по столу. Посигналив Фей и Найджелу, чтобы они следовали за ней, Энн пробралась вдоль стены к дверям кабинета. Втроем они вошли и застали противников, стоящих в воинственных позах по сторонам письменного стола.
— Я хочу, чтобы они висели у нас дома, все до одной! Энн — моя жена, и картины мои. Само собой разумеется, я заплачу за них! — Алекс стал сердито шарить по карманам в поисках чековой книжки, которую никогда не носил с собой. — Найджел, моя чековая книжка… — обернулся он к Найджелу.
Найджел подошел с чековой книжкой в руках.
— Но, мистер Георгопулос.
— Никаких «но», Вестас! Я покупаю все эти картины, или ноги моей больше не будет в вашей галерее!
— Вы ставите меня в немыслимое положение, мистер Георгопулос! — простонал Вестас. — Это несправедливо… другие клиенты…
— Нет! — громко сказала Энн.
Все повернулись в ее сторону.
— Видите! — торжествующе воскликнул Алекс. — Анна тоже хочет, чтобы я приобрел их. Верно, дорогая?
— Нет, Алекс! Я хочу продать их собравшимся здесь людям, если они пожелают их купить. Правда, я писала их для себя, но теперь хочу, чтобы они оказались в открытой продаже.
— Но я тоже могу их купить, ведь я часто приобретаю здесь картины!
— Но не мои картины, Алекс, и не сегодня!
— Анна…
— Будет так, как я сказала! Одно из двух: либо я профессиональный художник, либо — твоя избалованная жена, которой ты разрешаешь пачкать холсты в свободное от светских обязанностей время!
— Но…
— Нет, Алекс! Я приняла решение. Ты можешь купить одну из этих картин. В противном случае я никогда больше не займусь живописью!
Энн вызывающе посмотрела на него. Она говорила совершенно серьезно. Если бы Алекс купил ее картины, она всю жизнь считала бы себя дилетантом.
Все повернулись к Алексу. Он стоял скрестив руки и покачивался на каблуках. Брови его были нахмурены.
— Я уважаю твою точку зрения, Анна. Ты права. Хорошо, Вестас, можете сказать вашему толстому приятелю, что картина его!
В печати появились прекрасные отзывы о выставке. Энн произвела впечатление на замкнутый мирок ценителей искусства. Она была очень счастлива. Наконец-то ей удалось чего-то добиться в жизни.
— Я удаляюсь от дел, — заявил Алекс как-то утром вскоре после выставки Энн.
Он лежал на кушетке в ее мастерской. У Алекса выработалась привычка проводить там большую часть дня. Обычно он устраивался на кушетке и нагромождал вокруг себя груды бумаг. Он просматривал их, а Энн тем временем работала. В мастерской непрерывно звучали греческие мелодии, под которые, как находила Энн, ей работалось лучше всего, или музыка страстно любимого Алексом Моцарта.
— Ни за что этому не поверю, Алекс! — Энн замерла с кистью в руке. Она улыбнулась мужу, сидевшему в другом конце залитой солнцем мастерской.
— Ну, если точнее, сворачиваю наполовину свою деятельность, — усмехнулся он.
— А чем вызвано столь ответственное решение? — Энн отодвинула краски, досуха вытерла руки и, пройдя через комнату, села рядом с ним.
— В следующем месяце мне исполняется пятьдесят. У нас достаточно денег, чтобы до конца дней жить не хуже, чем теперь. Я спросил себя: зачем продолжать работать? На свете много интересных вещей, с которыми мне давно хочется познакомиться: книги, музыка, картины… А самое главное, мы могли бы проводить больше времени вдвоем, а не в постоянном окружении деловых партнеров и моих помощников.
— Звучит очень привлекательно. — Энн неуверенно улыбнулась.
Она не могла себе представить Алекса без помощников и секретарей, без телефонных звонков и гула вертолетов.
— Когда ты уехала, я почувствовал, как быстротечна наша совместная жизнь и как мало времени у нас друг для друга. Потом я подумал о тебе на нашем прекрасном острове, и мне пришло в голову, что после нашей свадьбы мы были там вдвоем всего один раз. Тогда я спросил себя: какого черта я так живу?
— И мы потеряли нашего сына… — добавила Энн с мимолетной грустью, решившись наконец высказать то, что неотвязно присутствовало в сознании обоих.
— Да, и это тоже, — мягко отозвался Алекс внезапно охрипшим от наплыва чувств голосом. — Было бы чудесно работать для его будущего. Но и это не все. Наши отношения должны быть такими крепкими, чтобы нам была не страшна любая катастрофа! Подумай, Анна, мы чуть было не расстались с тобой! Мы обязаны беречь то, что имеем.
— Ты тут ни при чем, Алекс! Это я тратила бесценные годы на придумывание несуществующих ужасов, сравнивала наш брак с моим предыдущим замужеством и отыскивала в нем недостатки. В действительности все обстояло как раз наоборот, а я этого не замечала. Мне не хватало проницательности… Слишком долго я просто боялась жить! — Энн взяла его за руку. — Но теперь я понимаю, как нам повезло, и никогда не повторю прошлых ошибок, никогда!
* * *
Алекс сдержал слово. Он больше отдыхал, гораздо чаще бывал дома и подолгу никуда не уезжал. Большую часть его работы взяли на себя Янни, Найджел и, к удивлению Энн, Фей, помогавшая Алексу все больше. Они отправлялись вместо него в поездки, вели переговоры, заключали сделки, советуясь с ним о каждом своем шаге. Окончательное слово по-прежнему принадлежало Алексу. Начав работать у Алекса, Фей открыла в себе неожиданный талант: она с удивительной легкостью оперировала цифрами, с первого взгляда оценивала балансовый отчет и обладала необходимым каждому хорошему бизнесмену чутьем, позволявшим ей распознать выгоду от каждой сделки и возможные убытки, о которых умалчивали недобросовестные партнеры. Дизайном она занималась совсем немного, чаще всего передавала заказы другим специалистам и сама делала только то, что ее по-настоящему привлекало. По мере того как Алекс постепенно отходил от финансовой стороны дел, Фей уделяла ей все больше времени. Это в высшей степени устраивало Алекса. Истинный грек до кончиков ногтей, он объяснил Энн, что для главы любого предприятия лучшими работниками, людьми, на которых можно полностью положиться, являются члены его семьи. Активность Фей позволила ему частично освободиться от дел даже скорее, чем он рассчитывал.
