Не любившая спорить мама немедленно замолчала, я же, надеясь на компетентность Рива в данном вопросе, вообще не стала возражать. И вот теперь Сьюзен следовала за нами вместе с камердинером Рива Хаммондом.
Счастливчик Рив ехал верхом. Глядя в окно на его высокую длинноногую фигуру, я, наверное, в тысячный уже раз думала о том, как замечательно он держится в седле. Ему всегда удавалось точно находить центр тяжести, от чего лошадь чувствовала себя гораздо лучше, чем когда наездник наклоняется вперед или сползает назад (что бывает в девяноста случаях из ста).
Рив всегда служил для меня образцом, которому я старалась подражать. Мешало женское седло, на котором приходилось сидеть боком, но иногда мне, пожалуй, удавалось приблизиться к идеалу.
— Надеюсь, все пройдет спокойно, — вздохнула мама.
Она явно нервничала, хотя пыталась это скрыть. Бедная мама! Она терпеть не могла скандалов, и предстоящий визит не вызывал у нее большого энтузиазма.
— Уже одно то, что, кроме Рива и лорда Брэдфорда, там будут еще люди, внушает определенный оптимизм, — заметила я.
Она немного воспрянула духом:
— Это правда.
— Интересно, кто там еще будет? — продолжала я. — Рив говорил, что мы увидим троих детей лорда Брэдфорда, но я молю Бога, чтобы дело не ограничилось семейным кругом. По словам Рива, он не очень ладит со своим кузеном Робертом.
Очевидно, наехав на камень, экипаж подпрыгнул, мама схватилась за свисавший сверху ремень, а я уперлась ногой в противоположное сиденье.
— Лорд Брэдфорд говорил мне, что пригласит своих друзей из Гэмпшира,
— слегка задыхающимся голосом сообщила мама. — Кажется, мистера и миссис Нортон. У них сын и дочь примерно одного возраста с тобой, дорогая.
Я посмотрела на нее с удивлением:
— Что еще лорд Брэдфорд счел возможным сообщить тебе и утаить от нас?
— Нет, милая, это все, — улыбнулась мама. Вздохнув, я снова взглянула в окно на Рива.
— Лучше бы я ехала верхом! — простонала я.
— Ты сможешь ездить верхом, пока мы будем у лорда Брэдфорда, — рассудительно сказала мама. — Должна признаться, что затея Рива тревожит меня все больше и больше. Как вы сможете разорвать помолвку после того, как тебя представят родным, Дебора?
— Мы просто скажем, что не подходим друг другу. Мама посмотрела на меня с сомнением.
— Очень важно, чтобы Рив получил свои деньги именно сейчас, — серьезно сказала я. — Боюсь, что через положенные два года он не сможет вообще ничего унаследовать, потому что его уже не будет в живых.
Мама была потрясена.
— Ты шутишь, Дебора?
— Не знаю, — ответила я. — В последнее время я замечаю, что он в полном… полном отчаянии, и это мне очень не нравится.
Мама молчала, и я снова отвернулась к окну. Мы ехали через буковую рощу, сквозь нависшие над дорогой ветви то здесь, то там пробивались солнечные лучи, и Рив попеременно оказывался то на солнце, то в тени. У меня сжалось сердце.
Господи, — взмолилась я, — сделай так. чтобы лорд Брэдфорд отдал Риву его деньги!
— Ты думаешь, он все еще переживает из-за того несчастного случая? — услышала я голос мамы.
Я прижалась лбом к стеклу — на миг показалось, что у меня заболела голова. Это просто нелепо! У меня никогда не бывает головной боли.
— Конечно, переживает. Но если бы в его жизни была какая-то цель, если бы он мог думать не только о себе и своих бедах, это очень бы ему помогло.
— Ты очень о нем беспокоишься, да, Дебора? — странным голосом спросила мама. Я улыбнулась ей.
— Конечно, ведь он мой лучший друг. — Боль в голове усиливалась. — Ты не возражаешь, если я немного опущу окно, чтобы подышать свежим воздухом? В этой клетке у меня начинает болеть голова.
— Ну конечно, дорогая! — кивнула мама. — Открывай, если хочешь.
Через пятнадцать минут Рив что-то крикнул и жестом показал куда-то вперед. До отказа опустив окно, я высунула голову наружу, чтобы увидеть, на что он указывает.
Мы все еще ехали по буковой роще, но теперь экипаж медленно взбирался на длинный крутой холм. Через несколько минут лесок остался позади, и мы выехали на до— ( рожку, ведущую к старинному двухэтажному зданию, сложенному из розоватого камня. Покатую крышу венчали слуховые окна, фасад здания украшал изящный фронтон. К центральной части с боков примыкали две одноэтажные пристройки.
— Не высовывайся так, Дебора, — одернула меня мама. — Это неприлично.
Она надела шляпу и перчатки. Я сделала то же самое. Когда экипаж подъехал к главному входу, Рив галантно помог нам выйти из экипажа.
Лорд Брэдфорд нас уже ждал.
— Добро пожаловать, миссис Вудли, — сказал он маме. — Добро пожаловать, мисс Вудли. Очень рад видеть вас у себя в гостях.
Он взял маму под руку, и они двинулись вверх по ступенькам. Мы с Ривом последовали за ними.
— Какой симпатичный дом! — искренне похвалила я.
— Ты еще не видела самого интересного, — предупредил он. — Отсюда дом выглядит вполне обычно, но если выглянуть в окно с другой стороны, то станет ясно, что Вейкфилд стоит на самом гребне холмов. Вид открывается просто изумительный.
— Вот здорово!
Мы уже были в холле.
— Моя экономка покажет вам и мисс Вудли ваши комнаты, — сказал маме лорд Брэдфорд. — Потом, надеюсь, вы спуститесь в гостиную выпить со мной чаю, и я представлю вас другим гостям.
— Непременно, — кивнула мама.
— Думаю, ты займешь свою обычную комнату, Рив, — добавил лорд Брэдфорд. — Надеюсь, провожатый тебе не нужен?
— Конечно, нет, Бернард, — вежливо ответил Рив.
— Ты уже давно не был в Вейкфилде, — задумчиво посмотрел на него лорд Брэдфорд. — Пожалуй, ты не бывал здесь с тех пор, как умер твой отец.
Лицо Рива помрачнело.
— Ты знаешь почему, Бернард.
— Да, боюсь, что знаю. Рив повернулся к лестнице.
— Рив! — позвал лорд Брэдфорд. Тот нетерпеливо обернулся. — Я рад тебя здесь видеть.
— Спасибо. — И Рив слегка взмахнул рукой, приглашая меня пройти вперед. Я твердым шагом направилась к лестнице.
Мы с мамой заняли соседние спальни. Впервые в жизни в моем распоряжении оказалась такая большая комната. Разве что в раннем детстве, когда Джон Вудли еще не выгнал нас с мамой из отцовского дома, я могла жить в подобном помещении.
Спальня оказалась не только просторной, но и светлой, и это понравилось мне больше всего. Стены были выкрашены в светло-золотистый цвет, отливал золотистым и покрывавший постель старинный гобелен, а старая кровать на четырех столбиках была сделана из прочного дуба.
Дувший из окна теплый летний ветерок покачивал шторы, наполняя комнату запахом трав.
Я сразу же вспомнила наш дом, с его низкими потолками, узенькими окнами и обшарпанными комнатами.
