Когда он вышел из комнаты, она вздохнула с облегчением. Совершенно очевидно, что он был человеком, не привыкшим к тому, чтобы им командовали. Особенно женщины. Не повезло, подумала она. Придется привыкать. Она была горда тем, что последнее слово осталось за ней, и при этом она сумела полностью сохранить невозмутимость. Это был самый лучший способ общения с самонадеянными подчиненными.
Вскоре дверь гостиной открылась. На пороге стоял Маршалл, совершенно обнаженный, лишь узкие бедра были обмотаны полотенцем. Его широкие плечи практически упирались в дверной косяк, и она поняла, что без одежды он выглядел таким же мощным. Его грудь была гладкой и мускулистой, как у статуй греческих солдат в Британском музее, но на этом сходство заканчивалось, потому что под этой загорелой кожей бились жизнь и сила. Полоска светлых волос на животе исчезала под белым полотенцем.
Она попыталась пройти мимо через дверь, но он не посторонился. Ей пришлось остановиться.
— Дайте дорогу, — скомандовала она. Выражение его лица стало строгим.
— Даже если я наемный работник, мне кажется более вежливым сказать: «извините».
Малейший намек на то, что он задумал что-то недоброе или просто дразнит ее, вызвал бы у нее бурю негодования. Но он был серьезен.
— Простите?
— И член парламента, и трубочист заслуживают вежливого обращения. В том числе и я.
У нее начали раздуваться ноздри. Даже ее дедушка никогда не отчитывал ее подобным образом.
— Пропустите меня, мистер Маршалл.
— Пропустите меня, пожалуйста.
Она хотела было силой прорваться через эту груду мышц, но вовремя вспомнила, что если дотронется до его голого торса, то погибнет.
— У меня отнюдь не игривое настроение.
— У меня тоже. Обращайтесь ко мне вежливо, и я сделаю то же самое.
Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ее щеки горели от плохо сдерживаемого гнева.
— Отлично, — процедила она сквозь зубы. — Пропустите меня, пожалуйста.
Он вежливо улыбнулся и дал ей возможность пройти.
Она посмотрела ему в лицо и присела в реверансе.
— А теперь, если мой господин снизойдет до того, чтобы последовать за таким человеком, как я, я с удовольствием провожу его в художественный класс.
Он прислонился к косяку.
— Сарказм так же груб, как бесцеремонность, но я позволю себе понять ваши слова буквально.
Атина выпрямилась. Это было похоже на то, что это он школьный учитель, а не она. Приподняв юбки, она повела его наверх.
Из-за дверей класса были слышны голоса учениц. Она постучала два раза и влетела в комнату.
Комната была оборудована в соответствии с ее указаниями. Перед небольшим возвышением, на котором стояла кушетка, полукругом стояли мольберты. Атина сразу же взяла контроль над ситуацией в свои руки.
— Леди, занятия сейчас начнутся. Пожалуйста, займите места за своими мольбертами. Все надели халаты? Хорошо. А теперь помните, что я вам говорила. Мистер Маршалл, вы можете войти.
Маршалл вошел, и двенадцать девушек разом ахнули. Перед тем как скрыться за мольбертами, они нервно хихикали и переглядывались.
— Леди, прошу держать себя в руках. Мистер Маршалл, пожалуйста, займите место на подиуме.
На полу перед возвышением с обеих сторон были расположены два канделябра, бросавшие свет на кушетку. Немного смущаясь, Маршалл взошел на подиум, озадаченный тем, как сесть на низкую кушетку, не обнажив при этом то, что было скрыто под полотенцем. Выход был один. Он развязал полотенце, прижал его к паху и неловко сел, как-то боком.
Вид его обнаженных бедер заставил одну из учениц сдавленно фыркнуть. Атина прошла вдоль мольбертов и остановилась перед провинившейся.
— Леди Кэтрин! Контролируйте себя. Это человек, а не цирковой клоун. — Но ученица никак не могла справиться с шоком. — О Господи! Мистер Маршалл, не могли бы вы закрыть глаза?
— Закрыть глаза? — нахмурился он.
— Всего на несколько минут. Пожалуйста, — добавила она многозначительно.
Он вздохнул и закрыл глаза.
— А теперь, леди Эллис, прекрати смеяться, — посмотрите хорошенько на свою модель. Он вас не видит, так что вам нечего стесняться. Вот так выглядит мужчина, когда на нем нет одежды. Все мужчины отличаются друг от друга ростом и телосложением, и хотя ваша сегодняшняя модель представляет собой один из лучших образцов, все мужчины с физической точки зрения одинаковы. Причин, по которым я наняла натурщика, две. С одной стороны, мы будем совершенствовать технику рисования, а с другой стороны, хотела бы, чтобы вы увидели, как выглядит мужское тело. Ваши родители и опекуны хотели бы, чтобы вы ничего не знали ни о том, что вас ждет в первую брачную ночь, ни как выглядит мужское тело. Это ставит вас в невыгодное положение, потому что светское воспитание мужчины уже научило его тому, как выглядит женское тело, не говоря уже о том, каково оно, когда к нему прикасаются. В результате этого многие молодые невесты настолько поражены видом голого мужчины, что редко получают удовольствие от интимного акта. Сегодня ваш первый урок и начало целого курса. Вы увидите то, что может ожидать вас в супружеской постели. Позвольте своим визуальным чувствам почувствовать твердый изгиб его мускулистых плеч и мягкость волос на его теле. Позвольте своим глазам упиваться мужским телом, а потом перенесите этот образ на бумагу.
Атина оглядела своих учениц. Их лица просветлели, исчезло легкомыслие. Теперь они смотрели на модель по-другому. Атина осталась довольна. Это занятие позволит девушкам сделать большой шаг вперед по пути становления уверенной в себе женщины.
— Времени, чтобы нарисовать всю фигуру за один урок, недостаточно, поэтому сосредоточьтесь на чем-то одном. А теперь можете начинать.
Атина подошла к подиуму.
— Мистер Маршалл?
Он открыл глаза и посмотрел на Атину.
— Очень трогательная речь, — произнес он. — Эти ваши занятия весьма интересны.
— Они станут еще интересней. Уберите полотенце, пожалуйста.
Маршалл оглядел комнату, явно нервничая:
— Перед всеми этими женщинами?
Атина с удовольствием увидела, как он корчится от стыда.
— Куда подевалась ваша самоуверенность?
Его глаза метали молнии.
— Мисс Макаллистер, вы уверены, что это разумно? Эти леди — невинные девушки.
— Они все старше двадцати лет. Достаточно взрослые, чтобы выйти замуж, так что все в порядке.
— Но они неопытны.
— После сегодняшнего урока — уже нет.
Он нервно заерзал на кушетке.
— Я не хочу брать на себя ответственность за то, что участвую в развращении этих леди.
