Джейн улыбнулась. Комплимент едва ли можно было назвать необоснованным: северный климат действительно оказывал благотворное влияние. Но герцогиню он украшал ничуть не меньше. Трудно было определить, с кем на самом деле разговаривает отец.
Джейн мельком взглянула на брата; тот стоял возле двери бледный, с выражением отчаяния на лице.
Герцог только что узнал сына, что само по себе можно было считать хорошим знаком. До чего же хотелось верить, что тревога оказалась напрасной!
— Решил выпить чаю?
Джейн снова улыбнулась.
— Конечно, милая, конечно, — подтвердил отец. — Время давно пришло.
Улыбка поблекла, а надежда слегка пошатнулась. Еще не наступил даже полдень.
Мисс Каммингс снова взглянула на брата: тот выглядел растерянным и смущенным — настолько, что боялся поднять глаза и упорно рассматривал ковер. Герцог тем временем безмятежно улыбался.
Однако прежде чем Джейн успела что-нибудь сказать, в комнату вошла Нэнси с полным подносом лекарств, а следом показался лакей.
— А, миледи, — приветствовала ее сиделка в своей обычной оживленной манере. — Решили выпить чаю вместе с герцогом?
— Да, Нэнси. Думаю, чашечка не помешает, — ответила госпожа спокойно, но холодно. — Когда я пришла, герцог сидел в одиночестве?
Вопрос повис в воздухе: где была сиделка и почему оставила больного без присмотра во время очевидного ухудшения состояния?
Ответ пришел сам собой: мисс Ньютон удивленно посмотрела на молодого господина.
Все ясно. Нэнси пошла за лекарствами, рассчитывая на внимание Джейсона. А тот бросил отца на произвол судьбы и предпочел расхаживать по коридору.
Однако, верная принципам профессиональной этики, сиделка лишь извинилась:
— Прошу прощения, мадам. Больше ничего подобного не случится.
Небольшой инцидент не прошел мимо внимания герцога. Он выпустил руку дочери и принялся нервно дергать манжету сюртука — знаменательный жест, который Джейн уже хорошо знала.
— Что случилось? — нервно спросил лорд Каммингс. — Ты на меня сердишься?
— Что ты, папа! — Джейн неосознанно подалась навстречу, чтобы успокоить, однако отец отстранился: — Мы же собирались пить чай. Хочешь, я налью?
На полном лице герцога появилась растерянность; выражение внезапно стало почти детским. Взгляд остановился на подносе, и знакомые предметы немного успокоили. Больной снова посмотрел на дочь — без прежней безмятежной улыбки, но и без тревоги. Однако состояние относительной стабильности продолжалось всего лишь несколько секунд — до того момента пока Джейсон возле двери не переступил с ноги на ногу. Мимолетное движение оказалось роковым.
— Что это за человек? — в страхе спросил герцог. — Кто вы, сэр, и зачем пришли?
Джейсон утратил дар речи, растерялась и Джейн. Брат и сестра застыли, наблюдая, как отец торопливо встал с кресла и попятился, словно стараясь уйти от нападения.
— Что такое? Что происходит? Кто это?
— Не волнуйтесь, сэр. Пожалуйста, успокойтесь, — попыталась уговорить Нэнси, сделав несколько осторожных шагов навстречу. — Давайте выпьем лекарство, и сразу станет лучше.
Однако больной уже ничего не понимал. Наверное, решил, что опасный мир замкнулся, и в страхе попятился даже от сиделки — от той самой новой няни Нэнси, с которой добродушно шутил и смеялся во время долгой дороги в Озерный край. В эту минуту не существовало ничего, кроме ужаса. И ужас приказал спасаться бегством.
Далеко герцог не убежал: лишь повернулся и сделал несколько шагов. Остановил его грохот опрокинувшегося подноса с чайными принадлежностями. Горячий чай обжег ладони — несчастный непроизвольно вытянул руки, пытаясь защититься.
День прошел как в тумане. Нэнси подняла по-детски плачущего от боли герцога и уложила на диван. Уговорила выпить воды, милосердно приправленной настойкой опия. Кожа на руках покраснела и воспалилась, однако опий облегчил боль и немного успокоил расходившиеся нервы. Джейн поспешила послать самого шустрого из слуг в Рестон, за доктором Лоуфордом.
Только после этого она вывела насмерть перепуганного Джейсона из комнаты: теперь уже можно было положиться на опыт и заботу Нэнси. Брат и сестра перешли в гостиную, где утром Джейн села писать записку, увидела вереницу экипажей и решила сбежать. Серебряный поднос с визитными карточками свидетельствовал об исполнительности дворецкого: всем, кто приехал, чтобы засвидетельствовать почтение, старый слуга отвечал одно и то же: дома никого нет. Жаль только, что каждый из несостоявшихся визитов придется отдавать, сокрушенно подумала молодая госпожа.
Приезда доктора ждали с нетерпением. Джейсон переоделся в чистый костюм, однако лицо все еще хранило следы дурно проведенного вечера и нездоровой ночи. Однако сна не было ни в одном глазу.
— Теперь он всегда такой? — хрипло спросил маркиз.
— Да, теперь он всегда такой, — спокойно подтвердила Джейн.
Джейсон молча уставился в окно.
— Сколько докторов смотрели его в Лондоне? — наконец осведомился он.
— Все, кто практикует в городе, — вздохнула Джейн. — И каждый заключил, что помочь ничем не может.
— Ладно, посмотрим, что скажет доктор Лоуфорд.
Джейсон решительно выпрямился и упрямо поднял подбородок.
Джейн не верила, что сельский лекарь способен проникнуть в суть болезни глубже, чем это удалось сделать дюжине столичных светил, однако отнимать у брата надежду не хотелось. Она сама уже прошла все стадии тревоги, страха и необоснованной веры, так что теперь оставалось ждать, пока тот же тяжкий путь совершит и Джейсон.
Однако по вызову явился вовсе не почтенный, убеленный сединами доктор Лоуфорд, а его подозрительно молодой коллега по имени Эндрю Берридж.
Несмотря на небольшой опыт, доктор Берридж проявил вполне убедительную осведомленность. Тщательно смазал и умело перевязал обожженные руки, а потом целый час посвятил подробному осмотру, в то время как Нэнси преданно обеспечивала спокойствие и комфорт больного.
Джейн оставалось лишь терпеливо сидеть в гостиной, ожидая, пока учтивый, внимательный, добрый на вид доктор выйдет и поделится своими соображениями. Правда, попутно пришлось выполнять немаловажную, хотя и трудную миссию: удерживать дома то и дело пытавшегося сбежать Джейсона.
Наконец лакей распахнул перед мистером Берриджем дверь гостиной. Джейн тут же позвонила и распорядилась принести чай, хотя и сомневалась, что кто-то будет его пить.
— Если не считать ожоги на руках, — начал доктор, едва горничная поставила на стол поднос и ушла, — ваш отец находится в хорошем физическом состоянии. Мускулатура служит исправно, зрение и слух вполне приличные.
