– Признаться, ваша светлость, за все эти годы как я только не называл его! – с усмешкой проговорил Пирс. – Но повторить все это сейчас, да еще в присутствии дамы, я вряд ли решусь... Мэри рассмеялась.
– Боюсь, что и я не всегда была почтительна к нему, – призналась она.
– Но запомните одно, – Пирс вдруг посерьезнел, – когда речь идет об опасности, во всей Англии не сыскать такого же надежного человека, как герцог. Он не подведет.
Мэри кивнула, всей душой желая поверить ему.
– Спасибо вам, Пирс, – прошептала она.
Поднявшись, она пересекла комнату, вышла за дверь и направилась вслед за Пирсом по коридору. Внезапно Пирс остановился.
– Но как Трейвик узнал? – спросил он. – Почему он понял, что это сын Вейла?
Мэри отчетливо вспомнила золотистые кудри и серьезные серые глаза Ричарда.
– Если бы вы увидели мальчика, вы бы тоже все поняли, – ответила она.
– Значит, все дело только во внешнем сходстве?
– Не совсем. В ту ночь... – начала Мэри и осеклась: память перенесла ее обратно в холодную темную комнату. Она с трудом заставила себя продолжать: – В ту ночь, когда Трейвик пытался... напасть на меня, Ричард пришел на помощь. Он схватил кочергу, чтобы ударить человека, которого считал отцом.
Минуту Пирс молчал. Неужели попытка ребенка защитить свою гувернантку показалась ему странной?
– Стало быть, мальчик должен узнать, что Маркус Трейвик ему вовсе не отец, – наконец заключил он. – Герцог ждет вас, – добавил Пирс, поворачивая к двери кабинета герцога Вейла.
Ник долго готовился к предстоящей встрече, но, увидев входящую в кабинет Мэри, обнаружил, что ее присутствие лишило его привычной холодности. Губы Ника невольно растянулись в улыбке. Обычно он тщательно скрывал свои чувства, но рядом с Мэри Уинтерс это было немыслимо – даже по прошествии семи лет.
Мэри была одета в синее утреннее платье с низким вырезом и облегающим лифом, подчеркивающим красоту высокой груди. Он выбирал это платье сам. Ник знал, что его цвет подчеркнет чистоту кожи, оттенок глаз и темных волос.
С первого же взгляда Ник заметил, что платье не пришлось Мэри впору. Девушка, которую он когда-то любил, изменилась – похудела, вытянулась, стала сдержанной и холодной. В ее глазах Нику не удалось разглядеть ни тени кокетства.
Почти незаметным кивком Вейл выслал из комнаты Пирса, но успел заметить, что тот нехотя вышел за дверь. Он не доверяет мне, боится, что я обижу ее, понял Ник.
– Вы хотели видеть меня? – спросила она.
Ее голос звучал уверенно, чуть вызывающе, и губы Вейла вновь дрогнули в ироничной улыбке. Он прекрасно знал, что самоуверенность Мэри – напускная. Увидев ее в эту минуту, никто не заподозрил бы, что вчера вечером эта женщина была сама не своя от тревоги за ребенка.
– Спасибо, что пришла, – отозвался он и, извинившись, что сидит, жестом предложил Мэри присесть у стола. Герцог не мог встать: ему пришлось расплачиваться за долгие часы, в течение которых он вышагивал по гостиной, вспоминая о прошлом и гадая, что ждет его в будущем. Несмотря на грызущую боль в раненой ноге, Вейл, едва дождавшись рассвета, приказал седлать коня. Скачка, которой он наказал себя, помогла прояснить мысли, но не исцелила тело.
– У меня не было выбора, ваша светлость.
Ей удалось произнести эти слова почти без сарказма, и Вейл оценил ее усилия. Мэри грациозно присела в указанное кресло и невозмутимо расправила складки юбки.
Когда она наконец подняла голову, ее лицо было непроницаемым, но от взгляда Вейла не ускользнула легкая дрожь пальцев, теребивших тонкую ткань. Внезапно ему вспомнилось вчерашнее прикосновение руки Мэри – тонких, загрубевших от тяжелой работы пальцев, и он не сразу сумел отогнать воспоминания.
– Мои люди в Лондоне собирают сведения о финансовых делах Маркуса Трейвика, – сообщил он. – В течение недели их передадут мне.
Мэри молчала. Ее взгляд по-прежнему был непроницаемым, но утратил равнодушие.
– Как только сведения окажутся в моих руках, – продолжал Вейл, – я смогу решить, каким образом заставить Трейвика отказаться от прав на ребенка. Не стоит делать предложение вслепую, не зная финансового положения Трейвика. Мне нужно узнать об этом человеке все, что только можно.
– Вы намерены предложить ему деньги в обмен на сына?
– У каждого своя цена, – откликнулся Вейл. Конечно, он мог попросту украсть ребенка, но при этом малыш может случайно пострадать. А если попытка окажется неудачной, Трейвик взбеленится и наотрез откажется вести переговоры. Следовательно, самый надежный способ – сразу предложить ему деньги.
Мэри недоверчиво усмехнулась.
– Цена Трейвика – возмездие. Он ни за что не продаст вам Ричарда, – произнесла она. – Он пойдет на все, лишь бы заставить меня поплатиться за оскорбление – а может, и расквитаться с вами за все, что вы сказали на суде. За то, что вы спасли меня. Он не согласится на сделку!
– У него не останется выбора, – возразил Вейл.
– Каким образом вы надеетесь заставить такого человека, как Трейвик, поступить вопреки собственному желанию?
– У каждого есть слабое место. Любому торговцу приходится иметь дело с долгами и кредиторами. Векселя и закладные можно выкупить. .
– Кнут вместо пряника?
– Только в случае необходимости. Прежде Вейлу никогда и в голову не приходило разорять человека, но он знал, что действовать в таком случае следует как в карточной игре или в сражении: найти уязвимое место противника и нанести точный удар. Положение в обществе и состояние были неоспоримыми преимуществами Вейла. Он не сомневался, что в конце концов вынудит торговца отказаться от прав на ребенка.
Мэри печально покачала головой.
– Вы совсем не знаете этого человека.
– Тогда объясни, каков он. Расскажи все, что принесет нам пользу.
– Ему нравится причинять боль! – выпалила Мэри. – Думаете, ваши люди узнают об этом? Он наслаждается чужими страданиями. Особенно страданиями тех людей, которые презирают его. Даже когда его жена медленно умирала в муках, он продолжал... навещать ее по ночам. Возможно, он был жесток с ней потому, что она не сумела родить ему сына. А может... впрочем, не знаю. Понятия не имею, почему он пылал вожделением к умирающей женщине. Она была... – Мэри помолчала. – Она никогда не протестовала, считая, что ее долг – повиноваться, но я знала, как он... обращался с ней. Ее тело было сплошь покрыто синяками. Он наслаждался ее мучениями. Я слышала это и всегда боялась, что и Ричард все услышит...
– Он способен причинить вред ребенку, Мэри?
– Нет!
Но это слово вырвалось у нее слишком поспешно, и Вейл понял, что Мэри давно обдумала этот вопрос.
