— Надо полагать, что подобная обуза тебе ни к чему? — полюбопытствовал Олег, и подозвал рукой кучера.
— Ты попал в самое яблочко! Я подумываю о приобретение отдельного дома в Петербурге. Жить под одной крышей с маменькой становится проблематично и утомительно. Графиня Елистратова не глупая женщина, и сама понимает, что наши отношения натянуты сверх меры!
— Кстати, кто-то говорил, что сдает дом на Литейной!
— Вот и отлично! Думаю, это мне подойдет! Узнай все подробнее.
— Договорились. А теперь поспешим! Все-таки не хорошо заставлять барышню ждать!
Виктория волновалась необычайно.
Она стояла в здании станции железной дороги и нервно теребила перчатки. Рядом с её ногами покоился небольшой саквояж, в котором находились скромные наряды девушки.
Стрелки на больших часах на противоположной стене неумолимо приближались к восьми. Поезд Виктории прибыл на дебаркадер около трех часов назад. В письме маменька заверила, что люди её давней подруги графини Елистратовой встретят Викторию, и той не стоит ни о чем беспокоиться. Но на самом деле выходило всё иначе.
Ещё в поезде Викторию начали одолевать недобрые предчувствия. С самого начала она не желала ехать в Петербург, и всеми силами противилась поездке. Уж лучше сразу бы домой, в Москву! Но родители были категоричны. Виктория не могла понять, чем они мотивировались, когда принимали решение об её путешествии в Северную столицу, но эта идея сразу не пришлась по душе Виктории. Что она будет делать одна в чужом городе с незнакомыми людьми?
Хорошо, знакомая маменьки возьмет над ней опеку, и что дальше?
У Виктории были все основания считать, что родители задумали побыстрее найти для неё выгодную партию и выдать замуж. Иногда девушке начинало казаться, что для маменьки с батюшкой она была некой обузой, мешающей беззаботно жить. Нет, Виктория ни сколько не сомневалась, что родители любят её, но какой-то странной непонятной любовью. Им было приятно осознавать, что у них растет красавица-дочь, но они предпочитали любить её на расстоянии. Ещё в детстве Виктория заметила, что они обращаются с ней, как с любимой игрушкой, балуют, лелеют, показывают друзьям, но не более. Сначала девочки очень не хватало их внимания, а потом она научилась любить маменьку с батюшкой такими, какими они есть.
За последние пять лет она видела их три раза. И каждый раз по дней семь-десять. В первые годы обучения родители старались приезжать в Москву во время каникул дочери, а потом их планы перестали совпадать, и теперь Виктория с ними общалась посредством писем.
Частенько ночами она доставала портреты Дмитрия и Людмилы Юрасовых и долго всматривалась в родные лица. В такие минуты её охватывало отчаяние, и она не могла сдержать слез. Виктория очень сильно тосковала по родителям, но, с годами научилась жить без них.
Поэтому она была немало удивлена, когда узнала о решении родных отправить её в Петербург. Но Виктория не думала, что её поездка продлится долго, надеялась, что очень скоро снова сядет в поезд, но на сей раз он доставит её в отчий дом.
Это будет потом, а пока она находилась в чужом городе и не знала, что ей следует делать дальше. Как Виктория поняла, люди Елистратовой или запаздывали или попросту графиня забыла о дочери подруги. Виктория всеми силами пыталась не поддаться панике. Ей необходимо собраться с мыслями.
Вся проблема заключалась в том, что девушка была стеснена в средствах. В последнем письме родители сообщили, что она получит деньги по прибытию в Петербург. Но что ей делать сейчас, когда у неё нет денег даже на извозчика?
Из груди Виктории вырвался тягостный вздох, и она в очередной раз посмотрела на часы. Стрелки показывала восемь, за окном начало смеркаться. У неё не оставалось выбора: она ждет ещё с получаса, а потом отправится к заведующему вокзала. Возможно, он чем-то сможет ей помочь. К тому же, она заметила, как несколько артельщиков поглядывали в её сторону и подозрительно перешептывались. Виктории стало не по себе, и она, взяв саквояж, поспешила к выходу.
Она немного постоит на улице, а потом снова зайдет в здание станции.
Девушка была столь поглощена своими проблемами, что не заметила двух молодых джентльменов, остановившихся в дверном проеме. Всё случилось в считанные мгновения. Виктория не успела понять, как натолкнулась на высокого статного мужчину.
— Ой, простите…, - она вскинула голову и хотела было принести извинения, но слова застряли в горле.
Перед ней стоял мужчина лет двадцати восьми в темном плаще. Он был без головного убора, и ветер, поднявшийся на улице, слегка растрепал его темно-золотистые волосы. Широкие брови сошлись на переносице, а зеленые глаза смотрели на девушку холодно и раздраженно.
— Сударыня, впредь будьте осторожны! Вы не видите, куда идете!
Слова молодого человека поразили Викторию, и не столько их смысл, сколько тон! Точно он имел полное право поучать и отчитывать её!
Виктория крепче прижала к себе саквояж.
— Но моя неосмотрительность не извиняет вашу грубость, сударь! — резко парировала она и смело посмотрела в глаза мужчине. — Я могу вас упрекнуть в том же! Это вы застыли в дверях, и мешаете мне пройти!
Подобным выпадом Виктория привлекла к себе внимание мужчины, и его брови насмешливо поползли вверх.
Неизвестно чем бы закончилась перепалка молодых людей, если бы не вмешался другой мужчина.
— Я не думаю, что стоит ссориться из-за подобного пустяка! — с улыбкой проговорил он. — Пожалуй, сударыня, вы правы, что упрекаете нас в грубости! Нам сразу же стоило принести вам извинения! Мы опаздываем, спешим и поэтому не заметили вас!
С языка Виктории едва не слетело язвительное замечание, но слова высокого брюнета с добрыми глазами остановили её. Не в её правилах было упрекать и ссориться с незнакомыми людьми, но выпад блондина она посчитала не справедливым. Если бы он сразу не набросился на неё с упреками, она бы принесла искренние сожаления, и они без дальнейших проволочек разбежались каждый по своим делам.
А грубость она терпеть не могла.
Виктория перевела дыхание. Это позволило ей более внимательно рассмотреть незнакомцев. Дорогие одежды, изысканные ароматы, золотые украшения без слов говорили, что молодые люди занимают не последнее место в обществе, и девушка почувствовала себя не совсем уютно. Ей сразу захотелось распрощаться с ними и больше никогда не встречаться.
— Ничего, я вас понимаю, всё хорошо, — более спокойно произнесла она, и уже намеревалась обойти их и продолжить путь, как блондин незаметно, но настойчиво перегородил ей дорогу.
— Вы прибыли недавно? — тем же неприветливым тоном осведомился он.
У Виктории в голове промелькнула мысль не отвечать ему, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы оставить вопрос без ответа.
— Не совсем…. Я жду одного человека….
Мужчина нахмурился.
— А откуда вы?
Виктория неодобрительно повела головой.
— А почему вас это интересует? Разве я должна отвечать на вопросы незнакомых мужчин? Мне, кажется, вы переходите все границы, и я прошу вас уступить мне дорогу, в противном случае, я буду вынуждена обратиться к представителям власти!….
— Уверяю вас, не стоит этого делать! Разрешите представиться! Моё имя граф Аркадий Витальевич Елистратов, а это мой друг — Олег Матвеевич Болгарский. Нас интересует поезд, который недавно прибыл из Москвы. Мы должны встретить одного человека.
Как только мужчина назвал имена, Виктория всё поняла. Она не знала радоваться ей или огорчаться. Она в нерешительности опустила глаза, надеясь, что не выдаст своих чувств.
Вот она и дождалась встречающих! Только что-то особой радости по сему поводу не испытала. Но делать было нечего, и Виктория смело проговорила:
— Поезд из Москвы прибыл в пять часов. Меня зовут Виктория Дмитриевна Юрасова и… и мне, кажется, разыскиваете вы меня.
Глава 2.
В душе граф Елистратов выругался, но внешне остался невозмутимым. Получилась некрасивая ситуация. Все-таки матушка не прислушалась к его словам, и никого не отправила встречать девушку, из-за чего та провела в ожидании три часа. А если бы и он пошёл на принцип, и не отправился на станцию? Что тогда? Аркадий разозлился.
