Теперь, когда она выходит замуж за Аркадия, разлука с родителями будет не столь тягостной. И она не будет чувствовать себя одинокой и брошенной.
Людмила Игнатьевна смущенно улыбнулась и взяла ладони дочери в свои руки.
— Голубушка моя, мы с отцом перед тобой очень виноваты, — начала говорить она. — Мы мало уделяли тебе времени, больше занимались собой и развлечениями. Знаешь, эти бесконечные путешествия, новые лица, города, впечатления….
У Виктории засосало под ложечкой, а в груди защемило. Неужели её давняя мечта сбылась, и она разговаривает с маменькой по душам? Неужели её молитвы услышаны, и родители вспомнили о ней? Наверное, её мысли грешны, и она никогда перед Господом не искупит свою вину, но разве человек властен над своими эмоциями и чувствами?
— Маменька, о чем вы говорите…. Вы не должны передо мной виниться….
— Нет, должны! Сейчас, когда я смотрю на тебя…, - женщина не договорила, прикрыла глаза, точно боролась со слезами. Помолчав некоторое время, она сильнее сжала руки Виктории и продолжила: — Ты стала такой взрослой…. Такой красивой…. А я не видела, как ты росла…Виктория, ты не представляешь, как я сейчас раскаиваюсь! Я смотрю на тебя, и молюсь лишь об одном, чтобы Господь и время позволили мне исправить допущенные ошибки!
— Маменька, не надо!…, - у Виктории у самой слезы выступили на глаза. Что-то в последнее время она стала очень сентиментальной, чуть что — сразу в слезы. Так дело не пойдет!
— Надо, если я не выговорюсь, не получу твоё прощение, я не смогу дальше жить со спокойной совестью….
Две женщины — одна молодая, только вступающая во взрослую жизнь, и другая, постарше, которая повидала многое и многое упустила на своем пути, беседовали долго и откровенно. Они вспомнили всё, и детство Виктории, и её невинные проказы, и те редкие месяцы, когда они были вместе.
— Я поговорила с Дмитрием Александровичем, и мы решили, что не уедем из России до тех пор, пока не состоится ваше венчание с Аркадием Витальевичем, — под конец сообщила Людмила Игнатьевна.
Виктория хитро прищурила глаза.
— А не стоит ли мне тогда отложить дату свадьбы на неопределенный срок?
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
— Я, кажется, ревную.
С этими словами Виктория вошла в спальню, где её муж, граф Елистратов, переодевался ко сну.
Аркадий удивленно приподнял брови.
— Виктория, сжалься, я не давал тебе повода для ревности! Я веду себя, как примерный семьянин.
— Дорогой, речь не о тебе! — Виктория подошла к нему, и он её обнял за талию.
— Тогда в чем дело?
Девушка пожала плечами и смущенно призналась:
— Я ревную Виталия к бабушкам и дедушки. Они не отходят от ребенка ни на шаг! Вместе гуляют, вместе играют! А сегодня батюшка привез Виталию в подарок пони! Представляешь? Но нашему сыну всего лишь три годика, и для пони он маловат! Я не разрешу ему даже сесть на….
Поток словоизлияний Виктории прервал страстный поцелуй мужа.
— Любимая, я полностью с тобой согласен, ты ревнуешь! — Аркадий попытался сделать серьезное выражение лица, но его глаза смеялись.
— Но…..
— Виктория, разве это не прекрасно, что наш сын получает не только нашу любовь и заботу? Кажется, наши родители решили дать внуку, то, что в своё время не додали нам.
Виктория хотела возразить, но потом передумала.
— А ты прав…. И, знаешь, это не так уж плохо….
Аркадий усмехнулся и нежно поцеловал ушко супруги.
— Ты думаешь о том же, о чем и я?
— Раз наш ребенок занят с бабушками и дедушкой, то у нас с тобой появляется больше свободного времени! И чтобы Виталик не вырос избалованным, нам срочно следует заняться его сестренкой….
Аркадий подхватил Викторию на руки и закружил по комнате.
А где-то в глубине дома маленький граф Елистратов восседал на коленях у дедушки и внимательно слушал рассказ о его путешествиях.
