— Итак, я вижу, что вы проснулись. Не подать ли вам на завтрак… жареного лосося, которого наши люди умудрились поймать в ручье?
— Лосося? — переспросил Ричард с недоверием. — А сколько я спал?
— Больше трех часов.
Ричард стал изрыгать проклятия и по-английски, и по-французски. Ругательств у него имелся большой запас на обоих языках.
Жиль довольно бесцеремонно прервал его:
— Люди хотят поесть и выспаться. Ты отдохнул, милорд, а они нет. И не гневайся на Симона. Он давно уже сторожит у палатки, ждет позволения войти и одеть милорда, но я велел ему подождать еще полчаса. Теперь прошу тебя, поешь, восстанови силы после… двух… сражений… — Тут Жиль сделал каменное лицо. — И продолжим наш путь. Ты был ранен и вдобавок промерз, ловя русалку. Вряд ли королю Эдуарду понравится, что ты явишься к нему на прием с больной поясницей.
— Я не болен! — громко заявил Ричард. — И знаю, что делаю! Мы охотимся за Рыжим Лисом, и вот она… — он ткнул пальцем в сторону жалкого существа, забившегося в темный угол палатки, — она приманка. Нам нельзя терять времени. Я уверен, что на пути к Бофорту нас ждет засада. Лис обязательно устроит нам это развлечение.
— Один из уэльских проводников, из тех, кто любит серебряные пенни больше своей родины, шепнул мне на ухо, что есть обходной путь в Бофорт, мимо ущелий. Эта дорожка и быстрее, и безопасней. Но звон оружия может выдать нас в лесной тишине.
— Ты предлагаешь всему отряду разоружиться? Чтобы дикари смогли взять нас голыми руками?
— Я ничего не предлагаю, сэр, лишь повторяю то, что слышал.
Ричард в задумчивости почесал подбородок, заросший за последние дни жесткой щетиной.
— Может, и правда, нам стоит отправиться налегке, а оружие и латы спрятать в надежном месте, а потом послать за ними отряд? Главное, добраться до Бофорта без потерь. Ты веришь, что этот негодяй сказал тебе правду?
— Хайвел ни разу не обманул нас прежде.
— Хайвел? Да, у него есть причины ненавидеть Лузл-лина и его союзников. Луэллин лишил его поместий, и он верен нам, как может быть верен подлый уэльсец. Боже, спаси Англию, если эта мерзкая нация кончит свои междуусобицы и, объединившись, обрушится на нас. Они, как змеи, отравят нас ядом, обовьются вокруг горла. Слава богу, южные уэльсцы на дух не переносят северных и дружат с королем Эдуардом. Но все до поры до времени… Жиль усмехнулся:
— Я бы умолчал об этом в присутствии де Визи или Мортимера. Они приписывают победы Эдуарда собственному полководческому искусству.
Задумчивость Ричарда мгновенно улетучилась, зеленые глаза вспыхнули гневом.
— Нет, Жиль! С этими надутыми индюками я буду осторожен. Ни единого перышка из их пышного хвоста я не выдерну. Я не стал бы торчать возле Эдуарда весь прошлый год, если б не брал у него уроки дипломатии. Вот человек, который умеет натравливать одного лорда на другого и тем самым сохранять мир в стране! И мне не пристало раскачивать лодку. Пусть они займутся интригами!
Ричард зевнул, попытался размять непослушное тело.
— Кстати, я жутко промерз в этой палатке нагишом. Могу я наконец одеться? И где мое оружие? — Он огляделся по сторонам.
Жиль почтительно кивнул:
— Симон доставит твое оружие, лишь только ты его кликнешь. Вещи этой девицы, как и твои, сушились у огня, а оружие… лучше бы оно находилось подальше от нее.
Жиль посмотрел на Элен. Улыбка по-прежнему блуждала на его лице.
— Если б твоя подруга очнулась первой, она не преминула бы воткнуть в тебя что-нибудь острое.
Ричард бросил быстрый взгляд на Элен и инстинктивно прикрыл пах ладонью.
Черт побери этих женщин! Ему часто приходилось иметь с ними дело — он валил их куда попало, а сам взгромождался сверху. После недолгой возни с одеждой он получал то, что хотел, платил или просто прогонял женщину. Чем эта девица отличается от шлюх, следующих за воинским отрядом? Только тем, что она отдавалась Рыжему Лису. Точно так же она отдаст себя и его врагу.
И все же он не имел вкуса к насилию, а она, по всей видимости, будет сопротивляться. На опыте Ричард убедился, что штурмом взять женщину можно, но это не приносит никакого удовлетворения, а наоборот, после долгой осады любая женщина сдается с охотой.
Рассматривая девицу весьма критически, он решил, что каштановые волосы, пожалуй, единственное ее достоинство. Худоба пленницы никак не соблазняла, а руки, хоть и сильные, были лишены привычной женственной округлости. Груди довольно выпуклые для такой худой особы, а на стройную шейку стоило бы повесить какие-нибудь побрякушки, которые обычно дарят подружкам мужчины из своей военной добычи.
Но сейчас не время заниматься девчонкой. Не отдавая себе отчета, почему он так хмур и мрачен, Ричард приказал Жилю:
— Поднимай людей! Как только я оденусь, отправляемся в путь. И я… и девица перекусим по дороге.
Лучи заходящего солнца исчезали за вершинами гор.
Элен не знала, как скоро наступит темнота, которая может ее спасти. Время утекало, а она все еще была беспомощна.
Она ждала момента, когда измученные трудной дорогой всадники сделали бы остановку на горной дороге в Бофорт, чтобы дать лошадям отдохнуть и дождаться появления луны в небе. Но надежды ее развеялись — охрана не спускала с нее глаз.
Тряска по каменистой дороге и путы, впившиеся в ее лишенное нормального кровообращения тело, доставляли ей мучения, но она удерживалась от стонов.
Элен на какое-то время отложила мысль о бегстве. На привале ее хоть чем-нибудь накормят и она обогреется. Тогда она придумает приемлемый план — так она убеждала саму себя. Сперва англичане будут бдительны — позже она сможет их обмануть.
Резкая остановка лошади, на которой ее везли, словно какой-то груз, встревожила Элен.
Она с усилием приподняла голову и увидела в лунном свете каменные стены замка. Вероятно, это была крепость Бофорт, куда так торопились англичане.
С грохотом опустился подъемный мост через ров, со скрипом открылись ворота, отряд вошел в укрепление.
Первым во внутренний двор въехал Ричард и проследил, как его войско гуськом, словно длинная гусеница, втягивается в крепость.
Жеребец, к которому была привязана Элен, был тотчас же отправлен на конюшню, и, когда всадник спешился, в суматохе, возникшей при прибытии отряда, в дымном свете факелов Элен ослабила веревки, соскользнула с коня и шагнула в темноту.
Как же заорал Ричард, тотчас же обнаруживший ее исчезновение! Какие страшные проклятия исторгла его глотка!
Элен тоже проклинала себя, но только за свою слабость — она едва держалась на ногах. Сильная рука подхватила ее, не давая упасть.
— Ну-ка обопрись па меня, — предложил ей воин по-уэльски.
