этими словами он со всей силой ударил ему меж ног. Взревевший от боли Мамонов кричал ещё долго. И его, и слуг, и всех, кто поддерживал, — теперь ждала расплата за все злодеяния…
Наспех и сильно перевязав раны на ногах Мамонова, кавалергарды посадили его на стул и связали за спиной руки. Тем временем в кабинет вошёл прибывший Архаров…
Бледный, потерявший много крови, ослабленный Мамонов взирал на стоящего перед ним Алексея. Тот с ухмылкой взирал в ответ, будто кричал всем видом о долгожданной победе… Месть свершилась… Удача с ним и его друзьями…
Глядя на него такого, Мамонов не хотел признаваться в поражении. Он смотрел исподлобья, будто впереди ждёт что-то новое, что-то более жестокое, что наверняка уничтожит Алексея и всех, кто с ним связан. Однако склонившийся подле Пётр протянул перед глазами одну из пуговиц, которая когда-то была на камзоле Мамонова.
Узнавая её, тот долго смотрел, пока Архаров из-за спины не вопросил:
— Знакомо?
— Не могу знать, — усмехнулся Мамонов, на что Пётр, любуясь пуговицей, сказал:
— Дружок-то Ваш, который в ту ночь так же участвовал в оргии с Бигловой да Вами, сознался во всём, пока его не убили, поймав во дворце за составлением для Вас очень интересной записки… Шантажировать намеревался сей пуговицей, чтоб финансы Ваши приуменьшить да насладиться супругою… Ох и нездоровые же мысли у Вам подобных… Однако и у Бигловой обнаружилась такая пуговица… Бедная умерла от удушения… Вашими руками, как известно… А пуговицу в кулаке сжала и не выпустила, пока мы не достали при осмотре тела.
— Мало ли таких пуговиц, — усмехнулся вновь Мамонов, слабея всё больше, но Николай, поднявший лежащий на полу камзол, бросил его на стол перед глазами.
— Не моё, — теряя сознание, вымолвил Мамонов.
— Унести его, — сказал кавалергардам Архаров и выпрямился.
Он окинул взглядом вздохнувшего с облегчением Петра, опустившего взгляд Николая и остановил взор на Алексее. Тот отошёл к окну, наблюдая, как Мамонова положили в повозку и скоро повезли прочь от имения…
— Сюда он точно больше не вернётся, — сказал Архаров. — Благодарю, господа, за участие в этом деле. Я, конечно, уже давно знал, кто в чём виновен, но теперь…. когда столько доказательств собралось, всё с лёгкостью можно будет преподнести государыне.
— Надеемся, Мамонова ждёт жесточайшая кара, — ответил Николай.
— Не сомневайтесь, — пообещал Архаров и подошёл к Алексею. — А Вы, Алексей Петрович, хитрый ход придумали, притворившись братом-близнецом. Помучить врага, конечно, дело святое, но… Заигрались… Обычно я такого не одобряю, но давайте уже забудем обо всём. Вам пора возвращаться в свою жизнь, я не прав?
— Это была идея Петра, моего кровного и единственного брата, — взглянул тот, но во взгляде видно было, будто тревога продолжала в нём жить.
Он снова отвёл взгляд на окно, за которым на дворе царила тишина. Никого не было видно. Всё будто вымерло, словно ничего не произошло здесь, словно и жизни не было. Алексей стал вспоминать всё, как жил с тех пор, как Мамонов завладел Софьей, а ему прострелил ноги. Адские муки души вновь беспокоили…
Только вернувшись в воспоминаниях к моменту, когда Мамонова, раненого и поверженного, увезли из имения, Алексей оглянулся вокруг. Он стоял один в кабинете врага и стало невыносимо оставаться здесь ещё хоть минуту.
Выйдя из дома, Алексей сразу нашёл прогуливающегося по двору Николая и сидевшего на ступенях Петра, который поглаживал отдыхающую подле собаку…
— Бедная…. куда ж ты теперь без хозяина? Но и хозяин-то твой не ахти каков был, верно? — улыбался он ласково собаке, и та, словно понимала, игриво виляла хвостом и доверчиво смотрела в глаза. — Хорошая… Пойдёшь со мной? Ах ты, милая… Ты понравишься моей жене. Она собак обожает!
— Лёшка, — улыбнулся Николай, заметив друга и подошёл. — Пора покинуть это чёртово место.
— Однако, — взяв собаку за поводок, Пётр спустился к ним. — Маскарад должен состояться.
— Да, мы должны быть там… Ради любимых, — соглашался становившийся более довольным Николай.
Он смотрел на наблюдавшего за ними Алексея и развёл руками:
— Пусть пока никто не знает о случившемся здесь. А каков будет праздник после маскарада!
— Именно, новая жизнь, возвращение к любимым, венчание, а, Лёшка? — подмигнул довольный Пётр брату.
Только Алексей не видел всё радужно:
— Какое венчание? Вы соображаете, что говорите? Софья никогда не простит сей обман, предательство и…
— И? — удивился Николай, перебив его речь. — Напомни ей про употребление опиумной настойки с травами, которой её спаивал Мамонов, когда она столь легко…
— Молчи, — перебил в ответ Алексей. — Не буду я ничего напоминать… Лучше забыть.
— Тогда лучше отправиться на маскарад и забрать любимую назад…. вернуться в ваше с нею счастье, — сказал в поддержку Пётр, но Алексей промолчал, лишь тяжело и глубоко вздохнув…
Уставившись на кроватку, в которой спала дочь, Софья вспоминала все моменты со своим любимым, с Алексеем, когда они ещё были вместе, когда боялись друг другу открыться, когда признались в любви… Вся сказочность той любви ласкала душу и тут же заставляла разрываться от желания всё вернуть…
Только не покидали… безнадёжность, отчаяние, тоска от того, что может любимого нет на белом свете, а всё происходящее — лишь слепое желание вернуть его. Прослезившись вновь, Софья усмехнулась…
— Софи, — с сопереживанием молвила Алёна, укачивающая на руках недавно успокоившегося сына.
— Надежда, что может это Алёшенька, так же слаба и призрачна, как и надежда, что Еленочка его дочь, а не Мамонова, — вновь усмехнулась Софья.
— Не правда, — не соглашалась Алёна. — Ты посмотри на неё, она так похожа на Алексея! Его тёмно-русые волосы, его глаза, нет, это его дочь, — улыбнулась она. — Копия отца. Его черты!
— Что ж, — встала Софья, вновь заглянув в кроватку на дочь.
Видя её, милую, сладко спящую, она тоже улыбнулась и стала чуть больше верить, что малышка, действительно, — дочь любимого человека.
— Пора переодеваться, а то опоздаем к маскараду, — тихонько положила уснувшего сына в люльку Алёна.
Подруги принялись переодеваться, помогая друг дружке с корсетами, как в комнату осторожно вошла служанка…
— Екатерина Петровна просила помочь вам собраться. Она приедет через два часа за вами, — шептала она.
— Что ж, — села на стул Софья. — Помоги заплести?… Как тебя зовут?
— Ульяна, — улыбнулась та, сразу начав расчёсывать её густые волнистые волосы, пока Алёна села напротив в ожидании своей очереди. — Екатерина Петровна ещё слугу прислала с приятным сообщением для вас.
— Говори же, — смотрела удивлённая Алёна.
— Во дворце получили прекрасные новости о том,
