что супруга Вашего, — обращалась она к Софье, взглянув на неё в зеркало напротив.
Софья внимательно смотрела, слушая с замиранием сердца, и Ульяна улыбнулась:
— Разоблачили его злодеяния и домой уж больше не отпустят. Ох, и ждёт его кара вечная! Поди, на каторгу сошлют, ежели калекой не останется!
— Каким ещё калекой? — смотрела поражённая от новостей Софья, и Ульяна продолжила рассказывать столь гордо, будто всё происходящее касалось и её будущего счастья:
— Ему ноги-то прострелили! Обе! О, я так счастлива! — еле сдерживалась она, чтобы не говорить громче. — Мой любимый скоро вернётся. Он-то ему ноги и прострелил, мой Алёшенька! Победил-таки Мамонова! И кавалергарды-друзья молодцы, помогли, прибыли все вовремя вместе с Архаровым!
Уставившись в шоке на эту миловидную молодую служанку, Софья молчала, как и не менее шокированная Алёна. С нетерпением дождались они обе, когда Ульяна закончит помогать собираться к маскараду, сделав прически, и одев.
Как только та ушла, тихонько закрыв за собою дверь, чтобы не разбудить детей, Софья резко повернулась к подруге:
— Он жив! Жив и крутит романы со всеми подряд!
— Ты что?! — не верила та, мотая головой. — Нет! Не может быть!
— Мамонов и ему обе ноги тогда пристрелил! Это Алёшенька, без сомнений! — смотрела с уверенностью Софья, повышая голос, от чего сын Алёны тут же проснулся и закричал.
Взяв скорее его на руки, Алёна возразила, желая успокоить:
— Мало ли Алексеев на свете! Все знают, что Алексею обе ноги тогда прострелили. Ты же сама всё рассказала тогда. И потом, Ульяна же сказала, что там и кавалергарды были. Там, поди, не один Алексей присутствовал, а несколько!
— Нет, — прослезилась Софья, чувствуя, что всё иначе.
— Мало ли с кем был связан Мамонов, да кто хотел ему отомстить, — продолжала пытаться успокоить её Алёна.
Только Софья с горечью отвернулась к окну. Выдержав паузу, она усмехнулась и взглянула на подругу:
— Я никогда не прощу ни его, ни себя, если это окажется Алёшенька… Мы ведь предали друг друга да так…. так жестоко…
— Я верю, что, если это он, есть объяснения всему. Не мог он так поступить. Ведь не был таким человеком, — настаивала на своём та, но Софья усмехнулась опять:
— Время меняет людей… Вот и поглядим на маскараде…
— Здесь часто продаются удивительные вещи, самые лучшие птицы, самовары, — воодушевлённо рассказывала Шувалова, пока сани везли её с Софьей и Алёной по вечерним заснеженным улицам Петербурга к дому княгини Мещерской, где должен состояться маскарад. — Мещерская любит уделять внимание подобным диковинам. Маскарад не зря организовала, как обещает. Наверняка новый сюрприз приготовила, иначе бы не приглашала столь высокопоставленных гостей!
— Странно, что мы все приглашены, — сказала Алёна.
— Заинтригую немного, милые мои, — улыбалась Шувалова. — Вас, действительно, ждут приятные вести.
Ничего не говоря в ответ, Софья лишь усмехнулась. В добрые вести она мало верила. Не зная, чего сама желает, она теперь просто ждала, куда судьба на этот раз заведёт…
Роскошный дом, приветливые дворецкие, музыка, фейерверки — всё радовало глаз и душу каждого прибывающего. Казалось, весь высший свет собрался здесь, чтобы посетить самый роскошный маскарад века.
Спустившись с саней, Софья и Алёна переглянулись. На подобном празднестве им бывать ещё не приходилось, хотя при дворе и видали множество роскошных вечеров. Здесь было всё же как-то иначе: с одной стороны по-домашнему, с другой — слишком красиво, словно специально всё было сделано, лишь бы удивить свет.
Надев скорее маски на лица, поправив белокурые парики, подруги шли за Шуваловой, так же спрятавшей своё лицо под убранство закрывающей всё лицо маски. Никто бы никогда бы не смог догадаться, кем они приходятся, на что подруги и рассчитывали, создав заранее свой план действий…
— Поглядите-ка, — шепнула им Шувалова, войдя в зал и сразу кивнув в сторону, где пританцовывал Пётр Аминов, о котором подруги пока не знали, что он и есть брат Алексея. — И он здесь.
— И Лиза здесь, — удивилась Софья видеть бывшую фрейлину государыни, с которой когда-то вместе служила и которая очень хотела заполучить Алексея.
— Как же мы узнаем их? — оглядывала вокруг всех людей в масках Алёна, на что Шувалова вновь улыбнулась:
— Я знаю, как они будут выглядеть. Как увижу, сообщу.
— Слава Богу, Вам всё известно, Екатерина Петровна, — вновь удивилась Софья, не скрывая, что не совсем доверяет и ей, и происходящему…
Странное предчувствие тревожило душу. Странно билось сердце, словно кричало, предупреждая о чём-то, но понять его Софья пока не могла. Проходя всё дальше по залу, наигранно улыбаясь всем вокруг, она с Алёной вглядывалась в каждого кавалера, опасаясь увидеть среди них того самого…
— Вот и твой супруг, — указала Шувалова Алёне на Николая, сидевшего у зарослей цветущих здесь в огромных горшках кустов роз.
Он сидел в блестящей маске, одевшись в роскошный камзол, переливающийся серебряными нитками вышивки, а подле него, сев столь близко, словно являлась его спутницей, пила вино скрытая под яркими красками на лице молодая особа…
— Кто это с ним? Он с другой?! — еле сдерживалась от горя Алёна.
Софья схватила её за руку в поддержку, а Шувалова указала на подошедшего к Николаю молодого господина в чёрном костюме и чёрной маске на глазах:
— А вот и… Аминов…
Обратив на него внимание, Софья застыла, как и Алёна. Что Николай весело беседовал с красавицей подле него, что Алексей, к которому припала в объятия не менее роскошная дама… Казалось, это были совершенно иные люди, а не те, которых подруги хотели видеть…
— Всё обман, — прослезилась Алёна. — Я не смогу даже подойти к нему, чтобы притворяться кем иным. Я его… Я раскроюсь, я… Это же измена…
— Успокойтесь, милые, — засмеялась показательно Шувалова. — Здесь все флиртуют друг с другом. Это вовсе ничего не значит!
— У нас иные взгляды на подобное, — строго ответила Софья. — Думаю, не пройдёт и века, как люди начнут менять свои стремления, Вам не кажется? Я бы тоже не хотела больше быть с супругом, который пусть и в шутку, но флиртовал бы с кем другим.
— Как же мало вы знаете. Вот, что значит, мало бывать в свете, — улыбалась Шувалова. — Играйте свои роли, узнайте всё, что хотите, и раскройтесь, вот и будет им наказание. А про взгляды… Конечно же вы правы, всё меняется. И перемены в людях не за горой, — соглашалась она. — Европа уже поменялась… Но давайте на сегодня забудем об этом? Идите же!
— Софи, — прошептал вдруг подошедший кавалер к Софье, и Шувалова оставила подруг, исчезая в зале среди танцующих
