заглянет по дороге, если на заборе будет висеть синяя ленточка.
— Баушка, передай матери, что я за водой.
— Передам. Иди.
Баушка нынче весь день провела у ворот, то разглядывая что-то в щель, то освобождая из плата ухо и прикладываясь им к той же щели.
— Тиша, — остановила баушка внучку. — Ты там на колодце послухай, о чём бабы бают. Нет ли каких новостей нехороших.
— Ла-адно, — нерешительно протянула Тиша. Какие ещё новости ожидает баушка? А потом глаза её расширились в нехорошей догадке: «Про Василису узнали? — но тут же засомневалась. — Да нет, вряд ли. Об этом пока только я, наверное, знаю».
Не тратя больше время на раздумья и разговоры с баушкой, девочка схватила вёдра, коромысло и побежала подальше от родных.
Когда Тиша проходила мимо Хылиных ворот, её глаза уже привычно поискали на оговоренном месте синий лоскуток. «Вот радость — болтается на ветру». Тиша оглянулась и, не обнаружив ничьих любопытных глаз, забросила вёдра и коромысло в знакомые кусты, залезла на лавку и через плетень тихонько позвала подружку. Та сидела неподалёку, пряла. Увидев гостью, радостно заулыбалась.
— Ой, а я только что про тебя думала.
Тиша перелезла к ней.
— А я из дома почти сбежала. Сейчас расскажу… Как же ловко у тебя получается, — не в первый раз удивилась Тиша, оценивая работу Хыли. Нити были тонкими и ровными. Тиша даже попробовала на прочность. — Как это у тебя так выходит? — в голосе девочки не было зависти. То, что у подруги получается пряжа намного лучше, чем у неё, только порадовало Тишу. Это умение словно немного компенсировало безножье Хыли. Хоть немного.
— А это меня Калина научила. Хочешь, я и тебе объясню, как я делаю?
Хыля стала показывать. Тиша кивала головой, вроде всё так делаю, а получается не так.
— Ай, ладно. И так сойдёт. Ты лучше послушай, какая у меня история случилась…
Но тут от соседей донёсся дребезжащий голос Лябзи.
— С новостью я к тебе пришла, Пыря. Встречай.
Тиша сразу же вспомнила просьбу баушки узнать новости, она прижала пальцы к губам, призывая Хылю к молчанию. Та посмотрела на подружку огромными, чуть перепуганными глазами и закивала головой. Девочки прижались к плетню и стали слушать разговор у соседей.
После приветствий тётка Лябзя перешла к делу, и рассказала, что видела Еремея в городе, в дружине у князя. Услышав имя суженного сестры, Тиша вся обратилась в слух. Стараясь не пропустить даже слова, она отыскала подходящую щель, и стала наблюдать за говорившими, насколько позволяло расстояние и ветки какого-то куста с той стороны.
Лябзя, как всегда, громко говорила, размахивая руками и мастерски описывая разговор то за себя, то за Еремея. Пыря сначала слушала молча, потом заплакала. Растроганные девочки тоже засопели носами, и на глазах у них навернулись слёзы. Но Пыря вскоре успокоилась и за радостные вести стала уговаривать дорогую гостю пройти в хату, чтобы угостить там её по достоинству. Лябзя не стала отказываться, и вскоре во дворе у соседей наступила тишина.
Хыля посмотрела на подругу, ожидая разъяснений. Она пока ничего не понимала.
Тиша полушёпотом рассказала подружке, какая на неё сегодня возложена неприятная миссия, заодно и всё, что знала про отношения сестры и Еремея. Но Хыля немного иначе отнеслась ко всей этой истории. Глаза её наполнились неземным романтическим светом, и с ясной улыбкой она задумчиво произнесла:
— Какая любовь!.. Ты подумай только, Тиша, пойти за своим суженым на край света. Чтобы сказать ему, что верит… Ой, а я же знаю, что Еремей не виновен. Я слышала, не помню когда, но давно уже, как тётка Пыря ругалась на Агнию, что та подвела брата, что из-за её дури Еремею пришлось уйти, чтобы «спасти тебя, дуру». Она так и сказала. Что она навлекла позор на весь их род… и что-то там ещё.
— Так, получается, Василиса узнала, что Еремей у князя и пошла за ним в город. Так что ли?..
Но тут ворота заскрипели. Девочки замолчали и перепуганно стали смотреть. Вот показалась Кисеиха, следом за ней Кисей. Они что-то обсуждали и ворчали друг на друга. Тиша задрожала от волнения. Она чувствовала себя почти воровкой и готова была провалиться сквозь землю. Залезть в чужой дом через плетень. Это, наверное, страшное преступление.
Кисеиха первая увидела нежданную гостью и остановилась, разинув рот. Кисей, наткнувшись на жену, поднял привычно опущенную голову и тоже застыл в изумлении. Воцарилось неловкое молчание. Первым его нарушил Кисей удивительно ровным и доброжелательным голосом:
— Ты, девонька, не дочка ли Ивара Видборича?
— Да, — еле выдавила из себя Тиша. Уж не нажалуются ли отцу? Это было бы совсем скверно.
— Как же ты попала в наш двор? Ведь ворота мы запираем.
Тиша рассказала.
— Ну что ж, дочке Ивара завсегда рады в этом доме. И не нужно ей следующий раз перелезать через плетень. Больше мы запирать двор не будем, Хыля уже большая, думаю, в лес не убежит.
Хылины прозразно-голубые глаза наполнились тревогой:
— Нет, тятенька, я не пойду больше в лес.
О том, что она провела несколько дней в лесу, Хыля знала, но ничего не помнила. И лес боялась больше всего на свете.
— Да, дочка, не будем, значит, ворота запирать. Поэтому, следующий раз, детонька, — обратился Кисей теперь уже к Тише, — проходи через ворота. Мы завсегда будем рада, — вновь повторил Кисей неловкое приглашение.
Кисеиха молча кивала головой, кривя рот в подобии улыбке.
…Через несколько минут Тиша вприпрыжку бежала к колодцу. Какой сегодня хороший день! Первое, это нашёлся Еремей, значит Василиса больше горевать не будет; второе — Василиса пошла в город. Это не так уж и страшно. А то Тиша ломала голову, где она. И, напоследок познакомилась с Тишиными родителями, и теперь им можно дружить не скрываясь. Ура!
Ярине не терпелось выйти на улицу. Засиделась дома, хочется на волюшку. Но праздно ходить днём, когда все должны работать, было стыдно. Поэтому она огляделась в поисках подходящего занятия там, за забором. В хорошем хозяйстве, обычно, дел хватает на любой вкус, и Ярина быстро нашла, что искала. Крапивкой поросят неплохо бы побаловать.
Девушка взяла плетушку, серп, специальную руковицу для работы — накулачник и шагнула за ворота.
Обычно Тиша ревностно следила, чтобы вся посильная работа, связанная с животными ей доставалась, но сегодня её почти и не видать. Так увлеклась водоношением, что уж вторая кадка наполнена до половины. Так что Ярина здраво рассудила, что, когда Тиша вспомнит про Хрюню, то будет уставшая,
