— Ты это отрицаешь? Меня купил твой отец!
— Мой отец мертв! — выдохнула Люсинда. — Кто тебе это сказал?
Взгляд горящих глаз Майи объяснил ей все.
— Слиппер… — медленно произнесла Люсинда.
Майя пробормотала что-то себе под нос.
— Смотри, если хочешь, — сказала Майя и подтолкнула деревянные коробочки к Люсинде.
Внутри меньшей коробочки находился матерчатый мешочек. Из него высыпалась золотая сеточка, украшенная бусинами. Люсинда подняла ее кверху, растягивая в руках.
— Это головной убор?
Майя кивнула.
— Какой красивый! По какой тяжелый!
Бусинки засверкали в свете лампы. Некоторые оказались прозрачными и стеклянными, другие — белыми.
— Человек, который отдал ее мне, сказал, что она принадлежала моей матери.
— Понятно, — сказала Люсинда и осторожно убрала ее назад. — А это что? — спросила Люсинда, открывая длинную коробочку.
— Тот человек сказал, что это принадлежало моему отцу. По кто знает? В любом случае мне хочется так думать.
Подняв деревянную крышку, Люсинда увидела сломанный меч.
— Это меч фарангов.
— Я думаю, мой отец мог быть фарангом. Я помню очень мало, но помню мужчину, который поднимал меня над головой. У него было бледное лицо и светлые глаза. И белая рубашка с кружевными гофрированными манжетами и воротником. Только фаранги носят такие рубашки.
— А твоя мать тоже относилась к фарангам?
По щеке Майи скатилась слеза, оставив блестящую дорожку.
— Я помню холодную ночь и то, как какая-то женщина тянула меня в лес. Я не очень хорошо помню эту женщину, но она не была фарангом. На ней было сари, пропитанное кровью. Я помню, что она заснула, и я никак не могла ее разбудить. Я затолкала листья в рану под грудью. Когда кровь прекратила течь, я подумала, что вылечила ее. Но потом она стала холодной.
— Бедняжка! Сколько тебе было лет?
Майя говорила ровным голосом, но по ее щекам текли слезы.
— Может, два? Три? Я оставила ее там, в ночи, на голой земле. Я набросала на нее листьев, как одеяло. Она была такая красивая и такая неподвижная, — из груди девушки вырвалось рыдание. — Я бросила ее, — она захлебнулась слезами.
— Ты была ребенком!
Но Майя закрыла лицо руками, и Люсинда сидела неподвижно. Затем ее привлек блеск золота в коробке с мечом. Люсинда достала золотой риал, грубо распиленный на две части.
— Что это? — спросила она.
Но Майя не услышала ее из-за рыданий. Люсинда положила распиленный риал назад, не сказав больше ни слова.
* * *
Слон оказался слишком большим для конюшни дхармсалы и поэтому стоял рядом с одним из гостевых домиков, освещенный пламенем небольшого костра. Искры плясали, взлетая в освещенное звездами небо, словно жуки-светляки.
Несмотря на охрану дхармсалы, Патан поставил своих людей на ключевых постах территории, потом отправился к костру. Вскоре подошли Да Гама и Джеральдо. Да Гама принес несколько чепраков из конюшни и вместе с другими устроился на них. Исключение составлял погонщик, который сидел на корточках и прижимал руки к губам, словно дышал на них, согревая; время от времени он подбрасывал в огонь прутики босыми ногами, ловкими, как у обезьяны. Каждый раз, когда он это делал, Джеральдо пораженно хлопал глазами.
Лица мужчин, освещенные снизу, выглядели неестественно. Говорили мало. Вместо этого они устало и зачарованно наблюдали за языками пламени.
Наконец к кругу присоединился Слиппер; он тяжело дышал, словно после бега. Фаранги подвинулись, чтобы дать ему место, но Патан и погонщик не пошевелились. Слиппер несколько раз крякнул, несколько раз вздохнул, наконец сел, скрестив толстые ноги. Он протянул пухлые руки к огню и стал энергично тереть одну о другую.
— Так, так! — моргнул он. — Какой приятный вечер!
Если бы не было Слиппера, то остальные могли бы весь вечер молча смотреть друг на друга, но высокий голос евнуха делал тишину невозможной. Он поворачивался от одного человека к другому со счастливым выражением лица, задавал вежливые вопросы и кивал с открытым ртом, словно удивлялся ответам. Когда кто-то делал какое-то замечание, Слиппер смотрел на остальных, давая всем возможность ответить, словно аукционист, предлагающий делать ставки. Когда высказывались все, он легко и счастливо вздыхал.
Вскоре Джеральдо начал рассказывать о проститутках Макао.
— Они крошечные, как куклы! Я отправился к одной и, клянусь, ее calha оказалась не больше, чем горлышко винной бутылки. Клянусь, я едва смог засунуть туда мизинец!
— Кажется, такой размер для тебя идеально подходит! — сказал Да Гама.
— Как раз наоборот. Она чуть не лишилась чувств, когда увидела мой член. Ей пришлось раскрывать себя большими пальцами, чтобы принять меня. Когда она сидела на мне, я думал, что разорву ее пополам. А как она работала ртом! Мадонна!
Маленькие глазки Слиппера блестели, и он кончиком языка проводил по губам.
— Ты должен позволить мне как-нибудь тебя вымыть. Это нравится многим мужчинам, — сказал он.
Громкий смех прекратился, и все посмотрели на Джеральдо, ожидая его ответа.
— Очень мило с твоей стороны предложить это, — сказал Джеральдо.
Другие, зная, что им предстоит еще много дней путешествовать вместе с евнухом и молодым фарангом, скрыли усмешки.
— Тебе следует отправиться в Макао, Деога, — сказал Джеральдо Да Гаме. — Там, если у тебя есть один риал, ты можешь купить дюжину проституток.
— Если бы у меня было сорок тысяч риалов, я купил бы профессиональную танцовщицу, — ответил Да Гама и кивнул в направлении комнаты Майи. — Эту, и никакую другую, — Да Гама обвел взглядом остальных. — По у меня их нет, поэтому и покупать не стану. Кроме того, она так молода, чтобы могла бы быть моей дочерью. Даже моей внучкой. Я мечтаю найти пуховую постель и милую толстую айю.
— И что тебя останавливает, дядя? — сочувственно спросил Слиппер.
Да Гама нахмурился. Он не любил притворную жалость, в особенности от тех, кого считал ниже себя.
— Что останавливает каждого из нас, сеньор евнух? Ничто, кроме денег. Золото проходит у меня сквозь пальцы, как вода. Как и все, я беден. Все, за исключением этого парня, — он уныло кивнул на Патана.
Патан прищурился:
— Если ты хочешь денег, друг мой, то тебе нужно только попросить. Я многое тебе должен.
— Ты мне ничего не должен. Во всяком случае — не деньги. Это было бы слишком легко, — ответил Да Гама. — Когда-нибудь я, не исключено, попрошу об одолжении.
Патан торжественно поднес сложенные ладони ко лбу.
Погонщик откашлялся.
— Ты хочешь денег? — спросил он. — Просто найди Паутину Ручи. Говорят, ее спрятал один фаранг, где-то неподалеку отсюда. Поэтому, возможно, другому фарангу больше повезет в поисках. Может, фаранг догадается, где лучше искать.
