— Не забывай, что все это происходило на моих глазах. Я прекрасно помню твое состояние.
Алекс вздохнул:
— Это было давно.
Ему не хотелось копаться в прошлом. Он преодолел его и больше не желал к нему возвращаться. Зачем Кресуэлл ворошит былые события?
— Господи, старина, да ты…
— Черт возьми! Ты можешь оставить меня в покое? — взорвался Алекс. — Если хочешь знать, то, когда я впервые увидел сына, мне хотелось свернуть ей шею!
Нет, он не мог и не желал ничего чувствовать к ней!
— И, несмотря на неприязнь к Шарлотте, ты готов жениться на ней?
Алексу не нравился проницательный взгляд друга. Его раздражало, что Кресуэлл слишком хорошо знает его. Во всяком случае, считает, что знает.
— Я делаю это ради сына. Разве ты на моем месте не поступил бы так же?
Кресуэлл выпрямился, и теперь его сине-зеленые глаза оказались на уровне глаз Алекса.
— Пожалуй, поступил бы, — согласился он.
— Значит, ты выполнишь мою просьбу?
— Выполню. Я сделаю это ради твоего сына. — Его губы скривились в усмешку. — Если бы не вы с Радерфордом, мы с Элизабет, пожалуй, так и не поженились бы. Поэтому я перед тобой в долгу.
Алекс слабо улыбнулся:
— Какие могут быть долги перед друзьями?
Алекс наведался к Шарлотте только через два дня. Честно говоря, она была в недоумении от того, что он так долго не приходил. Ей казалось, что Алекс игнорирует сына, несмотря на угрозы забрать его.
В последнее время она часто смотрела из окна на подъездную дорожку, ожидая появления Алекса. Шарлотта страшилась его визита и одновременно с нетерпением ждала его. Алекс вошел в ее мысли, его образ постоянно преследовал Шарлотту. Она чувствовала себя глубоко несчастной из-за неопределенности своего будущего.
К счастью, удрученное настроение матери не передалось Николасу. Сынишка чувствовал себя превосходно, он целыми днями играл и бегал наперегонки со своими кузинами и кузеном. Но Шарлотта знала, что скоро придет время, когда ей придется рассказать ему об Алексе, об их родственных связях. И это будет нелегкий разговор, по крайней мере, для нее. Николасу было всего лишь четыре года, но он, как и большинство детей, умел задавать трудные вопросы.
«Мама, а у меня есть папа?» — это Николас спросил в три года.
Шарлотта сначала подумала, что ей следует сказать ему правду. Но разве могла она это сделать, выдавая себя за вдову? Ей было мучительно трудно общаться с сыном на эту тему. Одно дело лгать о вымышленном муже, который якобы скончался, а другое — говорить ребенку, что его отец умер. Взвесив все, Шарлотта сказала сыну, что его отец живет очень далеко, поэтому не может наведываться к ним.
Николас сначала задумчиво нахмурился, но через минуту он уже улыбался, а вскоре, видимо, забыл об этом разговоре.
Во всяком случае, через шесть месяцев он с детской наивностью спросил Лукаса, не мог бы он стать его отцом.
«А как ты смотришь на то, что я вместо этого стану твоим дядей?» — предложил Лукас.
Николас был вполне удовлетворен этим предложением, и с тех пор его речь запестрела словосочетанием «дядя Лукас». В течение последующих трех недель Шарлотта беспрерывно слышала его от сына. Это было одновременно и приятно, и мучительно.
И вот теперь ей предстояло сказать сыну, что человек, с которым он недавно познакомился в доме дяди Джеймса, и есть его отец.
Шарлотта подошла к блюду с выпечкой, которое горничная внесла в гостиную к послеполуденному чаепитию. На несколько часов Шарлотта была предоставлена сама себе. Кейти уехала пить чай с подругами. Джеймс увез близнецов в магазин, где они собирались выбрать подарок для матери ко дню ее рождения, который должен был отмечаться через неделю. Николас и Лили после обеда спали в детской, а Мисси обсуждала с экономкой меню на неделю.
Как только Шарлотта села и потянулась за слоеным пирожным с кремом, из холла до ее слуха донесся низкий голос Алекса. Она узнала бы его из тысячи других, даже с приличного расстояния, даже через стену толщиной в четыре дюйма. Шарлотта положила пирожное обратно на блюдо, поспешно вытерла руки салфеткой и пригладила волосы. Сердце бешено билось, как будто пыталось вырваться наружу.
Через минуту дверь открылась, и на пороге появился лакей.
— Миледи, вас желает видеть лорд Эйвондейл, — доложил он.
Не успела Шарлотта открыть рот, чтобы приказать слуге впустить гостя, как Алекс уже ворвался в гостиную. Он был, как обычно, угрюм. С плотно сжатыми губами и прищуренными глазами Алекс походил на человека, изготовившегося к бою.
Шарлотта поняла, что его позиция не изменилась. Он не проявит к ней снисхождения. Алекс остановился перед ней и, расставив ноги, сложил руки на груди. У Шарлотты сжалось сердце. Ее охватило желание бежать отсюда куда глаза глядят. Ей не потребовалось бы много времени, чтобы собрать вещи, схватить Николаса и уехать из дома. Однако это не было выходом из положения. Однажды в своей жизни Шарлотта совершила побег, но из этого не вышло ничего хорошего. Нет, она и Алекс должны найти способ сосуществования — пусть не совсем мирного, но хотя бы не враждебно-озлобленного.
Кивнув лакею, она отпустила его, а затем сосредоточила все свое внимание на госте. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Ледяной взгляд Алекса обдавал ее холодом, и по телу Шарлотты забегали мурашки, несмотря на то, что она была одета в теплое платье с длинными рукавами.
— Здравствуй, Алекс, — произнесла Шарлотта ровным, спокойным тоном, который не соответствовал ее внутреннему состоянию.
Он отвесил подчеркнуто учтивый поклон.
— Добрый день, Шарлотта.
— Если ты приехал, чтобы повидаться с Николасом, боюсь, сейчас это невозможно. Он спит и проснется примерно через час. Если хочешь, можешь подождать.
— Я, разумеется, очень хочу увидеть сына, но приехал сюда в первую очередь для того, чтобы поговорить с тобой. Может быть, присядем?
И он показал на стоявшие в гостиной удобные кресла. Шарлотта вдруг воспрянула духом. Быть может, все окончится не так уж и плохо. Она направилась к дивану и, опустившись на его мягкое сиденье, обитое шелковой блестящей парчой, провела ладонью по прохладной ткани. Алекс не обратил внимания на стоявшее рядом с диваном кресло, а предпочел сесть на довольно значительном расстоянии от Шарлотты. Это задело ее за живое. Но Шарлотта постаралась скрыть свою обиду от Алекса.
Их разделял невысокий стол, стоявший в центре комнаты. Алекс занимал все мысли Шарлотты. Увидев его, она позабыла обо всем на свете. Ей казалось, что черты его лица еще больше заострились, но это, впрочем, не делало его менее привлекательным. Ее взгляд скользнул по жесткой линии скул, ямочке на подбородке, пухлой нижней губе, и Шарлотта почувствовала, как перевернулось все внутри, пульс участился, а во рту пересохло. Она старалась не думать о том поцелуе, в котором они слились в первый вечер после ее возвращения, о ласках Алекса… Но Боже, все это было!
