Все зрители притихли и ждали. Грек снял шлем с головы гладиатора, расстегнув ремень под его подбородком. Все казалось таким долгим, у Атилии едва не вырвалось: «Что он там копается, этот старый болван!». Она сдержалась.
Адриан все еще стоял, облокотившись руками о перила. Он перегнулся, и наблюдал за происходящим внизу. Никто из присутствовавших в ложе не посмел нарушить тишину.
Наконец лекарь встал и, глядя на императора, поднял руку вверх. Громкий вздох облегчения вырвался из груди Адриана. Такой же вздох, как показалось Атилии, прошелся по всем трибунам.
Офицер преторианцев подбежал к императору на его призыв рукой.
— Срочно отправь людей — пусть несут его в термы через площадь. Там займите отдельное помещение. Постоянная охрана и мой лекарь пускай следуют за вами. И чтобы никого лишнего к нему не пропускали. Выполняй!
Немного позже она увидела, как Германуса уносили на носилках.
— Все же, августейший, моя ставка выиграла, — Луций не громко, но настойчиво обратился к императору.
Адриан повернулся и посмотрел на него из-под бровей.
— Иди домой, бывший казначей, — слова его прозвучали угрожающе, — Пока еще в свой дом, и пока еще со своей женой. Мой боец жив, хоть он и не выиграл — его команда все же победила. Трое раненых против одного.
— Осмелюсь напомнить, августейший — вы сами привязали выигрыш к жизни этого бойца. А он уже на полпути к праотцам.
После этих слов император с силой втянул воздух ноздрями и закрыл глаза. Через мгновение он их открыл. Луция передернуло от его взгляда.
— Я сказал, а ты услышал, — слова августейшего звучали, как из преисподней, — Мы узнаем, кто выиграл завтра. Пока ничья.
* * *
Эктору доложили, что преторианцы уже заняли отдельное помещение для раненого. Конечно же, он не мог такому перечить. Он готов был дать в помощь своих рабов, но предложение отклонили.
Посыльный к Луцию отправился со всеми подробностями. Другой бежал в поисках лекаря-грека. Вскоре он вернулся и притащил старика к Эктору.
В своем кабинете он орал на грека. Обвинял того в предательстве, проклинал и требовал объяснений.
Лекарь клялся в невозможности завершить дело. За ним постоянно наблюдали, буквально стояли с оружием за спиной. Старик уверял, что гладиатор очень плох. Он получил смертельную рану, и точно не переживет ночь. Просил набраться терпения и немного подождать. Отказывался признаваться, что предал, клялся в верности. Говорил, что сделал все, чтобы гладиатор уже скоро оказался во власти царя подземного мира.
Эктор сначала сомневался, но грек был настойчив. Он сказал, как он может подтвердить свою верность. Лекарь передал послание от Сиры. Эктор в азарте ставок и жажде солидного выигрыша совсем забыл о ней. И о том, зачем он ее внедрил в дом Луция.
Послание было многообещающим, но не конкретным. Сире удалось, выяснить о хозяйке что-то очень важное. Настолько, что она могла сказать это лишь Эктору лично.
Это убедило его в искренности грека. Только вот, как такое поможет в разговоре с Луцием. Тот не поверит лекарю, даже если услышит клятву на могиле его матери.
Если он сам покажет, что верит в рассказы врача, а гладиатор на утро останется жив — тогда партнер и его обвинит в предательстве. Нужны очень серьезные убеждения.
В это время прибыл посыльный от Луция. Их с греком требовали срочно в дом казначея.
* * *
— И ты поверил этому старому вруну? Ты что идиот!?
Луций орал так сильно, наверное, его было слышно на весь дом. Атилия сидела в атриуме с Фелицей и Сирой. Они все трое пряли пряжу. Рабы в столовой накрывали к ужину. Муж с банщиком и лекарем греком были в его кабинете. Она знала, точнее, была уверена, говорили они о состоянии Германуса. Теперь ее терзали сильные сомнения по поводу этого старика. Не понятно, на чьей он стороне. Деньги за молчание, он все же тогда взял, после случая с Сирой…
— Сира, когда твой лекарь будет уходить — пойдешь его провожать. И узнай про раненого гладиатора. Только так, чтобы никто не услышал.
— Хорошо, госпожа. — Она как-то странно опустила голову и, отвечая, не смотрела ей в глаза.
Вот, с этой что случилось? Ведет себя, как будто провинилась. Наверное, вид врача напомнил ей о тех тяжелых временах, когда он ее лечил.
Крики Луция прекратились, но они все не выходили из кабинета. Весь ужин был расставлен на столе, и вся прислуга терпеливо ждала в столовой. Даже Азий, который в таких случаях, шел звать хозяина, молча стоял у входа.
Решив, что холодный ужин будет поводом для скандала, Атилия осмелилась войти в кабинет. Она тихо и неторопливо подошла к деревянной ширме, отгораживающей деловое помещение от атриума. Когда подходила, услышала по-гречески: «Сира все может подтвердить, я передал дословно». Интересно, о чем это он. Куда они втягивали бедную служанку.
— Луций, дорого, ужин сейчас остынет.
Атилия старалась говорить непринужденно. Скорее всего, у нее не получилось. Так как муж грубо ответил: «Сейчас!».
Через время они все же вышли. Старого грека отправили в столовую к рабам. Банщик, выпив кубок вина и закусив, ушел. За ужином Луций ни проронил, ни слова. Много пил и мало ел. Смотрел на нее звериным взглядом. Наконец спросил:
— Скажи, дорогая, когда ты ездила к родителям, ты больше никуда не заезжала?
— Я гостила у Серселии, в их поместье. Она меня пригласила и познакомила с мужем, — Атилия была уверена, Луций не мог знать о гладиаторах.
— Кто еще там был?
— Мы ужинали втроем, больше никого, — она от чего-то почувствовала, что ее загоняют в ловушку.
— Только: ты, Серселия, ее старый муж и их рабы? — Луций говорил так, словно кот подкрадывался к мыши.
На мгновение она подумала, что надо рассказать о гладиаторах. Можно было все преподнести, как приглашение бойцов в знатный дом для развлечения хозяев. Но что-то ее удержал от этого. Атилия еще раз подумала, откуда Луций мог бы узнать о них. Быстро перебрав все варианты в голове, она решила, что неоткуда. Он с нетерпением кивнул ей подбородком и выдавил: «Ну».
Она не очень хотела отвечать, только утвердительно покивала и произнесла: «Эм, угу».
Муж долго и пристально на нее смотрел. Она делала вид, что увлечена ужином, и не отрывала глаз от тарелок.
— Сира, подойди, — Луций продолжил допрос, — Скажи все, о чем тебе разболтала Фелица. Пусть хозяйка услышит.
Рабыня приблизилась к столу и, опустив голову, молчала. Атилия все поняла. От этого она почувствовала страх на кончиках пальцев. Если сейчас муж уличит ее во лжи и объявит в связи с гладиатором — отвертеться не получиться. Он просто ей не поверит. А позже ее ждет наказание. Очень жестокое.
Если она после этого не выживет — у него есть свидетели в ее «измене». Ни один судья не встанет на защиту жены-изменщицы. В горле она почувствовала все увеличивающийся ком. Дышать стало невыносимо трудно и больно.
— Ну! Сира, не заставляй меня злиться еще и на тебя.
— Там были гладиаторы, — выпалила испуганная рабыня.
— Замечательно. Фелица, подойди! Ну, теперь ты поведай мне все, что рассказала Сире. Это уже не секрет.
Фелица стояла молча. Она нервно перебирала пальцы на руке. Огромные глаза выдавали, на сколько она испугалась. Взгляд перепрыгивал с хозяина на Атилию. Но она молчала, не проронила ни слова.
— Ты решила ослушаться своего господина!? — Луций резко встал из-за стола и приблизился к ней.
— Я ничего не говорила. Сире, наверное, все приснилось, — дрожащие еле слышные слова вырвались из рабыни.
— Врешь, дрянь!
Он с размаху кулаком ударил ей в лицо. Фелица рухнула на пол, будто ее серпом срезали, как колос. На полу она скрутилась в калачик, закрыла ладонями лицо, и плакала с хлюпаньем. Атилия увидела, как крупные капли ярко красной крови стекали с ее пальцев на белый мраморный пол.
Всего несколько мгновений понадобилось Атилии, чтобы ясно представить, как все случилось. Фелица любила поболтать. Если ее не остановить, она болтала бы, без умолку, с утра до ночи, и не устала. Сира, с недавнего времени, жила с ней в одной комнате. Из-за своей недалекости, Фелица решила, что они подруги и с ней можно поделиться секретами. Она выложила все. И теперь страдала за это. Луцию она не смогла выдать хозяйку. Сейчас если Атилия не вмешается, то он забьет до смерти и эту простодушную дурочку.
