— Любопытно! Вероятно, вы сможете мне объяснить, почему об этом весьма интересном эпизоде вашей личной жизни вы не рассказали королеве? — спросила Мари де Шеврёз с долей коварства.
— Я просто поняла, что это посещение было большой глупостью, — чистосердечно призналась Ниниана.
Мари де Шеврёз вздохнула.
— Справедливые слова. Мы все стараемся по мере сил стереть память о графе де Камара, а вы не нашли ничего лучшего, чем вновь направить Ришелье на его след…
— Я боялась, что он в Бастилии. Презираемый, возможно, приговоренный к смерти и ожидающий казни. Могла ли я оставить его в беде? — защищалась молодая женщина.
— Что сказал вам его Высокопреосвященство?
— Что не имеет представления о местонахождении Люсьена, но ради меня готов навести справки.
Мадам де Шеврёз кивнула.
— Разумеется. Он многое бы дал, чтобы узнать, куда исчез граф и какие у него планы. Мери Энн проболталась об этом, как я понимаю, и вы в курсе дела?
Ниниана кивнула.
— Мадемуазель д’Этанже относится к немногим дамам, заслуживающим абсолютного доверия королевы. Я должна попросить вас сохранить в тайне все рассказанное ею. Если ваш брат потерпит неудачу, то не исключено, что и у Анны Австрийской не останется больше возможности защитить кого-то из нас от кардинала Ришелье. Вам понятно? Что вы ответили барону?
— Убедила его, что действовала по поручению Ее Величества, обратившись к кардиналу, — ответила Ниниана, надеясь, что ее встреча с Мариво получила теперь достаточно хорошее объяснение — по крайней мере для герцогини.
— Хорошо! Во всяком случае, у вас на плечах умная голова, а также достаточно шарма, чтобы понравиться сеньору де Мариво. Не так ли? Вам удалось отвлечь его от лишних вопросов?
Произнесенная мимоходом, с оттенком циничного понимания, последняя фраза заставила Ниниану покраснеть до корней волос. Должно быть, Жавель упомянула о предательском беспорядке в ее одежде и прическе. Мари де Шеврёз засмеялась.
— Вы не на исповеди, малышка, не смущайтесь! Наоборот, я готова похвалить вас за изобретательность. Я считала вас более чопорной и косной. Даже лучше, чти вы не такая. Попробуйте поводить барона за нос. Он считается одним из ближайших друзей короля и, следовательно, пособником кардинала. Если вы заставите его поверить, что узнавали о графе де Камара от имени и по просьбе Энн, будет великолепно. Никто тогда не заподозрит, где он находится, выполняя сложное задание королевы.
Несмотря на разрешение флиртовать с Мариво, краска на щеках Нинианы увеличилась. Легкость, с которой герцогиня поверила в ее готовность беззастенчиво использовать разум и тело ради политических интересов, потрясла ее. Подруга королевы приняла возмущенное молчание за согласие. Сложив свой веер, она бросила на молодую даму быстрый взгляд.
— Но не ошибитесь в оценке месье де Мариво. Он неподкупен и целиком предан королю Франции. Он не простил королеве ее попытку освободиться с помощью своего брата, испанского короля, от нелюбимого супруга. Барон назначил вам новую встречу?
Ниниана молча покачала головой. Ей захотелось прямо здесь, среди драгоценных ковров, провалиться сквозь пол. Вопрос герцогини смешал чудесные часы, проведенные в объятиях барона, с грязью. Мадам де Шеврёз между тем пожала плечами. Она хотела продолжить разговор, но легкий стук в дверь помешал ей.
Герцогиня сама пошла открывать. Хотя Ниниана не видела, кто стоял за дверью, ей показалось, что голос Жавель что-то быстро прошептал. Мари де Шеврёз обернулась.
— Вы знаете женщину по имени Паулина Лесерф?
Ниниана вскочила.
— Конечно! Это наша горничная… моя и Дианы. Что произошло?
— Кажется, у вашей горничной отличные связи. Она хочет с вами поговорить и точно знает, к кому ей следует обратиться. Вот знак, принесенный ею.
Ниниана едва успела поймать золотой перстень с гербом, брошенный ей герцогиней. Она узнала его. Ей часто раньше приходилось видеть перстень на пальце отца. Разделенный на четыре части щит был гербом Камара. Люсьен получил этот перстень в день совершеннолетия.
Она снова подняла глаза, когда дверь открылась до конца и вошла одетая в черное ее старая няня. Ниниана помешала Паулине присесть перед герцогиней в реверансе, бросившись к ней на шею. Няня даже не представляла себе, как нужно сейчас Ниниане ее приносящее успокоите присутствие. Сотни различных вопросов вертелись у нес на языке, но присутствие мадам де Шеврёз не позволяло болтать о личном.
— Паулина, кто дал тебе перстень? — спросила Ниниана.
— Ваш брат, кто же еще, — ответила Паулина, присевшая наконец перед знатной герцогиней в почтительном реверансе.
Было ясно, что она ошибается, думая, что перед ней королева, и мадам де Шеврёз тут же с улыбкой поправила ее:
— Вы оказываете мне слишком много чести, мадам Лесерф. Я только верная служанка Ее Величества. Но мы должны мне прямо сказать, при каких обстоятельства у вас оказалась эта драгоценная вещь. Известно ли вам, что означает предъявление здесь перстня?
— Месье Люсьен сказал мне, что ему нужна помощь, которую я здесь найду, если Ниниана находится на службе у королевы, — спокойно ответила Паулина.
— Ну хорошо, рассказывайте.
— Я поклялась ему спасением души говорить только наедине с его сестрой и ни с кем другим.
Несколько томительных секунд исполняла Ниниана роль молчаливой слушательницы. Побледневшая гордая герцогиня проиграла словесный поединок с простой служанкой. Паулина обладала врожденным достоинством и авторитетом, перед которыми герцогиня отступила. Она не могла заставить Паулину говорить. Но твердо верила, что все узнает потом от Нинианы.
— Оставляю вас наедине, — обратилась она к юной фрейлине, не удостоив Паулину взглядом. — Вы знаете, что поставлено на карту!
Едва дверь за Мари де Шеврёз закрылась, Паулина сказала:
— Я считала, что ты в безопасности. Однако, как оказалось, ты попала из опасного положения в безвыходное.
Ниниана отмахнулась от мрачного высказывания.
— Само небо прислало тебя, Паулина! Рассказывай! Как пережил барон исчезновение Норберта?
Паулина позволила себе засмеяться,
— Плохо. Он весь дворец перевернул вверх дном и не мог поверить в случившееся. Никто тебя не видел, и у него, по-моему, возникло впечатление, что ты, наподобие призрака, растворилась в воздухе.
— Вряд ли такое впечатление его удовлетворит, — заметила Ниниана, уже достаточно хорошо изучившая любимого мужчину.
— Он допытывал меня и Диану так, словно у самого Ришелье учился перекрестному допросу. Видит Бог, я пережила немало неприятных минут.
