— Халид боится, что я сбегу и он лишится рабыни.
— Другую рабыню вместо утопленной в мешке с камнями запросто можно купить. Но ты ранила его сердце. В этом деле я твой союзник. Давай вместе разворошим рану.
— У твоего хозяина нет сердца, он сам так сказал. Мы ничего не добьемся. Хотя, впрочем, — Эстер задумалась, — расскажи мне о своем хозяине поподробнее.
Омар начал свой рассказ с общеизвестных сведений, вернее, сказок, которые так быстро слагаются на Востоке.
— Его назвали Мечом Аллаха и верным Псом Султана, чтобы пугать его именем подданных Оттоманской империи. Кому-то надо было ответить за зверства, учиненные в мятежных провинциях, и вот все валили на него, а он не возражал, не спорил и молча принимал оказываемые ему почести за деяния, свершенные лишь один аллах знает кем. Поэтому его уважают и боятся властители. Оттоманской империи.
Мать отвергла принца Халида и держит на расстоянии, лишь изредка с ним встречаясь, но я не знаю истинной причины их вражды. Михрима — его мать — дочь султана Сулеймана Справедливого от возлюбленной жены Хуремы. Нынешний султан Селим приходится Халиду дядей, а престолонаследник Мурад — его кузен. У Халида есть младшая сестра, а старшую сестру и старшего брата умертвили неверные. Повернись на спину, пожалуйста, госпожа, массаж еще не закончен.
Эстер была согласна выполнить любую просьбу евнуха, но у нее не оставалось сил, чтобы даже слегка пошевелиться.
— Омар приказал тебе перевернуться, так слушайся его! — раздался совсем рядом строгий голос.
Удивленный Омар, оглянувшись, увидел Халида. Вероятно, сгорающий от похоти принц не смог выдержать даже кратких минут, отведенных на подготовку наложницы к любовному акту.
Эстер сама, без принуждения перевернулась на ложе, широко раздвинула ноги и сонно пробормотала:
— Халид…
То, что красавица в полусне позвала его, и вид ее блаженно раскинутого тела возбудили мужское естество принца, и его шаровары явственно вздыбились в паху.
Халид отрывисто спросил у евнуха по-турецки:
— Шербет, который ей подали, был приготовлен так, как я указал?
— Конечно. Все было сделано в точности… Халид провел пальцем по шелку — такой на ощупь была щечка отмытой и умащенной благовониями Эстер.
— Оставь нас!
— Но я еще не закончил, господин, — возразил Омар. В нем взыграло достоинство профессионала.
— Я закончу вместо тебя.
— Господин будет массировать рабыню? — Омар не поверил своим ушам.
Халид рассердился не на шутку. Почему сначала она, а потом и этот коротышка смеют ему в чем-то перечить? Грозного изгиба бровей Халида было достаточно, чтобы Омар мгновенно сник.
— Как будет угодно господину.
— Мне будет угодно, чтобы ты сейчас же сгинул.
Евнух заторопился прочь, но Халид заметил на лице слуги ухмылку.
Ладони Халида приласкали плечи Эстер, но, когда дело дошло до полушарий грудей, тут его естество восстало.
Эстер глубоко вдохнула напоенный ароматами воздух, и будто тысячи бабочек зашелестели над нею своими крылышками, навевая прохладу на ее разгоряченное тело. Она не противилась прикосновениям мужских рук.
Даже, наоборот, она взывала, чтобы Халид не прерывал ласку. Эстер не произносила слов, но тело ее говорило собственным языком, понятным ему. Необыкновенная истома овладела ею, губы ее жаждали поцелуя.
— Поцелуй меня, — прошептала она, не открывая глаз.
От такого приглашения невозможно было отказаться.
Халид склонил голову и завладел ее губами. Язык его пустился в странствие меж ее губ и жемчужных зубок, черпая оттуда возбуждающий сладостный нектар. Эстер почувствовала, что приятное тепло уступает место обжигающему пламени и пожар разгорается где-то внизу, меж ее широко раздвинутых ног.
Халид направил палец в глубь ее самого сокровенного места и омочил его влагой, исходившей оттуда. Эстер громко вскрикнула. Желание — сильное, темное, непонятное — и потому пугающее, охватило ее. Но Халид вместо того, чтобы помочь и успокоить ее, продолжал пытку. Он водил кончиком языка вокруг ее сосков, и оттого ее груди твердели, а соски набухали. А палец его — умелый и вездесущий, затеял нескончаемую игру там, где ему быть не надлежало.
Эстер не могла более выдерживать подобного истязания. Она подумала, что вот-вот умрет. Смерть была бы избавлением, и, казалось, она накликала ее. Кто-то сверху, с небес, позвал ее, и она вознеслась и тут же упала обратно на землю, но уже освобожденная.
Халид, ощутив, что страсть нашла себе выход, удовлетворенно улыбнулся. Он еще раз поцеловал ее, закутал в яшмак и отнес в спальню.
Проснувшись, Эстер прежде всего вспомнила, как принц касался ее. Это было постыдное воспоминание, и ее бросило в жар. Она ничего не знала о том, что делают мужчины и женщины, когда у них возникает обоюдное желание, и считала, что от мужчины зависит все, а женщина — лишь игрушка в его руках, нечто наподобие куклы. Чем она красивее и изящнее сотворена кукольных дел мастером, тем выше ее цена. А то, что кукла может отвечать страстью на мужскую страсть, было для нее внове.
Она еще больше утвердилась в своем решении, что встретиться с Халидом лицом к лицу после того, что произошло в бане, для нее невозможно. Смерть — лучший выход, — желательно его смерть, а не ее, — тут английская девушка была убежденной эгоисткой.
Но и природного оптимизма ей было не занимать. Как бы плохо ни складывались ее дела и как бы ни была крепка ее тюрьма, она верила, что рано или поздно найдет лазейку, чтобы ускользнуть оттуда.
Обнаружив разложенные на ковре возле ее постели наряды, Эстер выбрала зеленый бархатный кафтан с бесчисленным количеством перламутровых пуговиц. Застегнувшись тщательно сверху донизу и чувствуя себя таким образом защищенной, она прильнула к окошку.
Солнце стояло уже почти в зените, берег был пустынен. Куда же подевался Халид? Эстер вздрогнула, когда дверь тихонько скрипнула, но это был всего лишь Омар. Он опустил поднос с завтраком на прикроватный столик и сказал:
— Настало время преподать тебе урок хороших манер. Прежде всего, как следует вести себя за столом, чтобы не шокировать турецких дам.
— Я не отношусь к их числу! — возразила Эстер. — Не понимаю, к чему обучать хорошим манерам женщин, если их даже не сажают за стол с мужчинами? — парировала Эстер не без ехидства.
— Как мать сыновей принца Халида тебя непременно будут приглашать в Топкапи.
— Я не намерена становиться матерью чьих-то сыновей. И что такое Топкапи? Язык сломаешь на этом слове!
— Топкапи — дворец нашего султана, — невозмутимо объяснил Омар. — Подойди и сядь за стол напротив меня.
