Наконец, он обратил внимание, что кто-то глядит на него и кланяется. Очнувшись от своего оцепенения, он узнал Фелицию, которая подвигалась впереди по тротуару вдоль внешнего ряда стульев. Внезапно встряхнувшись, он поднялся и, оставив мелочь гарсону, нагнал ее и поклонился.
— Разве не чудный день? — радостно заметила она. — Я не могла высидеть в пансионе после завтрака и отправилась за покупками.
— Завтрака! — крикнул Рейн. — Неужели вы этим хотите сказать, что вы уже завтракали?
— Ну, конечно! Разве вы ничего не ели?
— Нет… урочное время прошло. Впрочем, я не особенно голоден. Вы ничего не будете иметь против, если я буду вас сопровождать по магазинам.
— Я буду польщена, мистер Четвинд.
Она улыбнулась ему из-под своего красного зонтика Вид ее, свежий цвет лица, дышащего молодостью, и нежное платье, казалось, действовали успокаивающе на его измученные нервы. Чувство полного покоя в ее обществе незаметно охватило его с тех пор, как он шел рядом с нею.
— Что собираетесь вы покупать? — спросил он, когда они проходили мимо магазинов.
— Я, право, не знаю. Мне надо подумать. Пожалуй, иголки и тесемки. Но вам не следует заходить внутрь.
— О, нет. Я зайду вместе с вами и посмотрю, как это делается, — заметил с улыбкой Рейн.
— Тогда мне придется купить что-нибудь важное, что мне не нужно, — сказала Фелиция.
Возник оживленный спор, который продолжался, пока иголки и тесемки не были куплены. Затем они продолжали свою прогулку по улице de la Corraterie и дошли до парка, где уселись под деревьями. Фелиция была счастлива. Братский поцелуй прошлого вечера вернул ей чувство самоуважения, которое она, как девушка, как будто потеряла. Он продолжал быть властелином ее сердца, она теперь могла служить ему, она это чувствовала, без стыда и ужаса. Расцветавшая в ней женщина угадывала его настроение и старалась развеселить его своим собственным радостным чувством.
Женщина в ней угадывала его настроение, но вследствие своей неопытности, она не видала, насколько такое настроение опасно. Невольно прекрасные чары ее молодости привлекли Рейна ближе к ней. Когда они расстались, он понял, что еще шаг, и он готов был начать ухаживать за ней и совершить низкий поступок. Эта мысль уколола его. Он не знал за собою подобной слабости. Подстрекаемое чувством презрения к своему малодушию, сердце его еще с большей страстью верну лось к Екатерине.
XV
Смертный приговор подписан
Утреннее солнце припекало балкон, примыкавший к комнате Екатерины. Тонкая полоса света остановилась на пороге открытой двери, словно нерешительный гость. Холодный ветерок пробрался внутрь и гулял по ярким лентам тамбурина, висевшего на стене.
Гокмастер ушел. Она не знала, было ли это чувство облегчения от его ухода или струя свежего воздуха, ворвавшаяся, когда открыли дверь, но резкая дрожь пронизала все ее тело. Глаза ее пылали, во рту пересохло, вся она тряслась от страстного гнева. Несколько секунд она стояла с раскрытыми устами, большими глотками вдыхала холодный воздух и механически расстегивала ворот платья: он ее душил. Затем она обернулась, оглядываясь по сторонам, как попавшая в клетку птица, ищущая выхода. Взор ее упал на кресло, на котором только что сидел Гокмастер. Край коврика у ног был загнут, сиденье помято, покрышка на ручках в беспорядке… все вместе напоминало о ненавистном продолжительном визите. В необычайном волнении кинулась она приводить все в порядок, с детским бешенством встряхивая сиденье, пока на нем не осталось ни одной морщинки. Занявшись этим, она несколько успокоилась.
Она прошлась по комнате и присела на минуту. Но она вся еще трепетала. Оставаться на одном месте было для нее невозможно. Она вскочила на ноги и стала расхаживать по комнате, страстно жестикулируя руками.
Его простить! Никогда!.. никогда ни на этом, ни на том свете. Предать ее… и именно Рейну. Мысль эта была столь невыносима и мучительна, что на ней почти невозможно было сосредоточиться. Тягучий жалобный тон, в котором он изложил перед ней свое признание, сводил ее с ума. Отзвук его слов давил ее мозг.
Неожиданная встреча накануне вечером потрясла ее. После обеденной пытки нервы ее до такой степени расстроились, что она пролежала всю ночь без сна со стучащими висками. Она встала, слабая и больная, когда получилось от него письмецо, в котором он молил о свидании. Она решалась пройти и через это испытание. Пока время шло, она окончательно овладела собой: ожидая его, она особенно тщательно убрала комнату и расставила цветы, которые накануне купила. Она даже стала улыбаться про себя. Какие права на нее имеет в конце концов этот человек?
Он явился, чистенький, разодетый, нисколько не постаревший с того времени, когда она все бросила ради него. Он защищался, назвал себя негодяем, находил для себя оправдание в своей природной слабости.
— Я хотел жениться на вас, Китти. Клянусь Богом, хотел. По возвращении из Мексики. Я надеялся заработать там миллионы… стать одним из земных божков. Ни один смертный не упустил бы подобного случая. Я рассчитывал создать для вас положение, из ряда вон выходящее. Кто мог предполагать, что рудники эти окажутся простым мошенническим предприятием! Сам Ван Гетман был введен в заблуждение. Я сейчас же вернулся. Вы исчезли. Я старался напасть на ваш след. Я потерял его. И все эти годы я тщетно искал его. Перед моим отъездом из Чикаго какой-то господин похвастал в моем присутствии, что никогда ничем не омрачил жизни женщины. „Сэр, — возразил я ему на это, — станьте на колени и вознесите хвалу за это Всемогущему Богу".
Вначале она выслушивала его довольно скептически, но постепенно его горячность убедила ее в его искренности. Она любила его, как она понимала любовь в те далекие дни, когда ее молодость, прозябавшая в тени, расцвела словно молодое деревцо под влиянием солнечных лучей. Сохранившийся к нему оттенок нежности из позабытых глубин вынырнул сейчас на поверхность. Она говорила с ним очень ласково и простила его, как этого требовали лучшие стороны ее натуры.
Тогда он стал настаивать на браке с нею.
— Вот что я хотел вам сказать, Китти, придя к вам. Позвольте мне искупить прошлое, посвятив свою жизнь вашему счастью. Я не совсем еще пал. Я снова буду любить вас, как это делал тогда, когда впервые увидал вас в белом платье среди роз на веранде.
Она улыбнулась и покачала головой. Это совершенно невозможно. Она чувствует себя очень хорошо. Он выполнил свой долг, и это ее вполне удовлетворяет. Искупление, которого она требует, заключается в том, что он не должен больше встречаться с нею. Только на том условии, что он немедленно покинет Женеву, отнесясь к этому свиданию как к последнему и прощальному, она может дать ему полное неограниченное прощение. Он настаивал, надоедая ей. Она поднялась и протянула ему руку.
