Они вышли в большой, огороженный двор, где вовсю грохотали машины; с них на землю стекала вода.
– Здесь мы красим ситец, – пояснил мистер Фергюсон. – Впечатляет, не правда ли?
Машины, точно гигантские крабы, при помощи сотен щупалец ворочали огромные тюки материи. Рядом с ними люди казались карликами. Было очень шумно, но это был не приятный гул или ровное гудение, а пронзительный металлический лязг, прерывистый и какой-то вымученный.
– Здесь производится предварительная обработка ткани закрепителем, – прокричал мистер Фергюсон на ухо своей спутнице, – для более прочного впитывания красителя. Вот, смотрите, – он отогнул уголок лежащего неподалеку рулона ситца. – Это – необработанная материя. Мы красим ткань в шесть различных цветов. Машины снабжены шестью валиками для нанесения определенного цвета. Вы, без сомнения, оцените сложность этого устройства: ведь каждая краска должна лечь в строго определенное место, обусловленное рисунком.
Их провожатым был один из служащих – высокий анемичного вида человек с выдающимся кадыком; мистер Фергюсон представил его как Симнела, главного инженера.
Они вышли из цеха, мистер Фергюсон остановил мальчика с тележкой, на которой высились тюки материи. Он и здесь отогнул краешек, чтобы продемонстрировать ткань невестке.
– Это тот же ситец, только уже окрашенный и очищенный от остатков уксусной кислоты; заметьте – ее почти не видно.
Ситец, на взгляд Корделии, ничуть не отличался от того, который ей только что показали, если не считать еле различимых контуров рисунка.
– Не спешите с выводами. Пройдем немного дальше. – Они вошли в следующий цех, где запахи химикалий были гораздо крепче. Корделия увидела громадные металлические емкости, заполненные коричневато-желтой жидкостью. Следуя за мальчиком с тележкой, они подошли к одному из чанов – двое рабочих как раз опускали туда рулон ситца.
– Это раствор ализарина, – пояснил мистер Фергюсон. – Смотрите!
Рабочие полностью погрузили тюк в гигантскую ванну, и у Корделии захватило дух: словно по мановению волшебной палочки, на материи начали проявляться яркие цветы, красные, желтые, розовые, сиреневые и голубые.
– Настоящее чудо, не правда ли? – с улыбкой спросил мистер Фергюсон, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.
– Да, чудо!
– Это все химия. Но здесь нет ничего нового. Я не имею в виду машины: они-то новые, а вот технология была известна уже древним египтянам.
Они миновали крахмальный цех и пошли дальше – в лабораторию, где разрабатывались рисунки. В соседнем помещении длинные ряды женщин в коленкоровых фартуках вручную нарезали ворс для бархата – они резали ткань большими острыми ножами вдоль утка, при этом получалась на удивление ровная линия. Вжик, вжик, взад-вперед – и так тысячи раз подряд. Эта работа требовала нешуточного терпения. Мистер Фергюсон сказал, что за час можно нарезать кусок материи длиной в два ярда.
Дальше находились открытые цехи с сырым полом из каменных плит, где рабочие вручную заряжали валики краской. Это были коренастые, изможденные мужчины с серыми лицами. Они даже не оглянулись, когда мистер Фергюсон с Корделией проходили мимо.
В самом конце путешествия по территории фабрики они очутились на берегу небольшой речки. Над их головами ярко светило солнце, но его лучи с трудом пробивались сквозь завесу дыма.
– Я показал бы вам еще кое-что, но вы, кажется, устали?
– Нет, спасибо. Просто хочется подышать свежим воздухом.
На нее плохо подействовали запах краски и грохот машин, но все равно производство не оставило ее равнодушной.
Вода в реке была мутного, ржавого цвета и отдавала зловонием.
– Неужели вы спускаете в реку отходы? – спросила Корделия.
– Да, но мы с вами находимся выше этого места. Эта муть – от фабрики "Хеншоу" – видели две трубы возле железнодорожного моста?
– Да, я обратила на них внимание.
Мистер Фергюсон задумался, глядя на загрязненный берег и забетонированное русло.
– Эту фабрику строил мой отец. В то время на берегу росли примулы. Странно, что медиум упомянул об этом. Помните – в феврале?
– Да, помню.
– Тогда я поверил в некую сверхъестественную силу. Однако сейчас испытываю сомнения. Должно быть, отец где-то писал об этом – в какой-нибудь брошюре. Правда, мне не удалось разыскать это место. Очень, очень странно. Даже мистер Слейни-Смит был потрясен.
Они не спеша пошли дальше.
– А где офис Брука?
– Мы прошли его в самом начале. Там нет ничего интересного.
От Корделии не ускользнула интонация, с какой он это сказал.
– Должно быть, Брук замещает вас, когда вы в отъезде?
– Формально – да. К сожалению, у него небольшие способности к управлению, либо надзору за ходом работ.
Корделия немного помолчала. Затем сказала:
– Бруку не хватает уверенности в себе. Если бы он мог от этого избавиться…
– Должен признаться, – не слушая ее, проговорил Фергюсон-старший, – Брук меня сильно разочаровал. Я всю жизнь мечтал о наследнике с такой же, как у меня, практической жилкой. Брук, несомненно, умный, одаренный молодой человек, но его интересы лежат в плоскости литературы и искусства, он ни в коей мере не практик. Хотел бы я, чтобы у него была хоть какая-то часть ваших способностей!
– Моих? – удивилась Корделия. – Вести домашнее хозяйство – совсем не то, что руководить производством.
– Разница есть, но только в масштабе. В сущности, и для того, и для другого требуются одинаковые качества. Однажды я уже упоминал об этом. С тех пор, как вы поселились в Гроув-Холле, у нас гораздо меньше проблем со слугами. И никогда еще мы не жили так экономно – хотя качество жизни отнюдь не пострадало.
– Возможно, дело в том, что я росла в бедной семье.
– Я тоже рос в бедности и так же, как вы, знаю цену деньгам. Я не против того, чтобы тратить их, – только с умом.
– Я рада, что вы мной довольны.
– В последнее время я часто задаюсь вопросом: справедливо ли, что сфера вашей деятельности ограничена Гроув-Холлом?
Корделия вопросительно посмотрела на свекра. Он ответил ей пристальным взглядом сверху вниз, и она в который раз почувствовала силу, исходившую от этого человека Прямо Отец Небесный – властный и всевидящий.
– Всю жизнь я знал за собой один крупный недостаток: нежелание передавать полномочия. Я люблю держать бразды правления в своих руках. Тогда я могу быть уверенным, что поеду туда, куда хочу. Но такая тактика имеет свои издержки. Люди, которые от меня зависят, лишены возможности развить в себе чувство ответственности. В результате они оказываются неспособными нести ее. Мне не хватает сыновей и дочерей, на которых я бы мог положиться – благодаря общим интересам. Вот уже несколько лет я лишен возможности заниматься многими интересными вещами – например, более активно участвовать в общественной жизни города.
