Ужин был подан в парадной столовой, рассчитанной на большое количество гостей. Алекс за столом заметил, что его и брата допустили в эту столовую только после третьего года обучения в Итоне.
Когда они отправились в обратный путь, город уже был окутан черным покровом ночи. У Николаса слипались глаза и подергивались веки.
Шарлотта думала о том, что герцогиня, хотя и не была добра к ней, все же пыталась обращаться с ней вежливо — пусть даже причиной тому было присутствие внука.
В карете Николас уснул на руках отца. Похоже, Алексу нравилось сжимать его в своих объятиях. Шарлотта была рада, что у ее сына есть отец, на которого он мог положиться и который был готов заботиться о нем. Но мысль о том, что теперь любовь Николаса ей придется делить с Алексом, была нова для нее. Ей придется привыкнуть к этой ситуации.
На улице похолодало, и Шарлотта зябко куталась в плащ.
— Тебе холодно? — из вежливости спросил Алекс.
— Нормально. Мы же скоро уже приедем.
Они помолчали.
— Скажи, твои родители так легко признали Николаса своим внуком только потому, что он поразительно похож на Чарлза? — спросила Шарлотта, прерывая молчание.
В салоне кареты было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Алекса, но Шарлотта увидела движение его головы. Он кивнул.
— Твой отец был просто ошеломлен сходством Николаса с Чарлзом, — продолжала Шарлотта.
Реакция герцога была очень сдержанной, но красноречивой.
— Отец долго горевал по брату.
Шарлотта знала, что Алекс испытывал к отцу чувство отчужденности. Они немного сблизились после смерти Чарлза, но до сих пор по-прежнему оставались в натянутых отношениях. Возможно, Алекс с детства ревновал отца к старшему брату.
— Поверь, он сделает все, что в его силах, чтобы Николас не только был признан моим законным наследником, но и принят как равный в кругу знати.
— А если бы Николас был похож на тебя, а не на Чарлза, твой отец тоже признал бы его?
Алекс ответил не сразу. Шарлотте очень хотелось разглядеть выражение его лица.
— Если бы Николас был похож на меня, — наконец холодным бесстрастным тоном ответил Алекс, — мой отец продолжал бы, как прежде, упорно верить, что я не его сын.
Карета подкатила к дому, в котором жил Алекс, и они прервали разговор. Алекс был этому рад, поскольку тема разговора была ему неприятна. До этого момента он никому — даже самым близким друзьям — не рассказывал о причинах нелюбви отца. Радерфорд и Армстронг не раз спрашивали, почему Алекс и его отец чураются друг друга. Однако Алекс всегда обходил эти вопросы стороной. Но теперь он сам заговорил на эту тему с Шарлоттой, потому что его распирала гордость. Его душа ликовала: Алексу удалось доказать отцу, что он был не прав в своих подозрениях.
Когда они вошли в вестибюль, лакей принял их верхнюю одежду.
— Я сам уложу сына в постель, — поспешно сказал Алекс Шарлотте, предваряя ее вопросы.
Шарлотта как будто хотела что-то возразить, но сдержалась.
— Как тебе будет угодно.
Николас проснулся, когда Алекс начал раздевать его. С полузакрытыми глазами он сонным голосом спросил, где мама. Алекс улыбнулся Николасу и сказал, что сам уложит его в постель, а затем порылся в ящиках комода и нашел ночную рубашку сына.
Через десять минут Алекс вышел из комнаты, убедившись, что Николас уснул, укрывшись теплым одеялом. В детстве его всегда укладывала спать няня. Но Алекс хотел быть образцовым отцом и не повторять ошибок герцога. Мать, хотя и любила Алекса, не могла перечить супругу.
Было десять часов вечера. Обычно Алекс отходил ко сну поздно, но сегодня он решил лечь спать пораньше. День был трудным, насыщенным событиями. Кроме того, ему не хотелось вечером столкнуться нос к носу с Шарлоттой. Она прекрасно выглядела сегодня и была полна страсти. Стоило Алексу только поманить ее, и она оказалась бы в его объятиях. Шарлотта была для него огромным искушением, особенно сейчас, когда его гнев утих и враждебные чувства к ней почти иссякли.
Поднявшись в свою спальню, Алекс сбросил сюртук и стал расстегивать жилет. В этот момент раздался стук в дверь. Это не дворецкий, стук был более тихим и робким.
Алекса охватило беспокойство. Он застыл, надеясь, что нарушитель его спокойствия — кто бы он ни был — уйдет, не услышав ответа. Однако стук раздался снова, на этот раз громче.
— Алекс, ты не спишь? — донесся из-за двери женский голос.
Шарлотта! Меньше всего на свете он хотел бы видеть ее сейчас.
— Шарлотта, я ложусь спать! — крикнул Алекс, надеясь, что его тон отобьет у нее охоту разговаривать с ним.
— Пожалуйста, я хотела бы поговорить с тобой. Это не займет много времени. Можно, я войду?
От ее мягкого трепетного голоса у Алекса учащенно забилось сердце, а в крови вспыхнул огонь желания.
Алекс поспешно заправил рубашку в штаны, прежде чем пойти открыть дверь. Увидев Шарлотту, он чуть не застонал.
Она была одета в темно-синий шелковый халат, стянутый на талии поясом. Ее распущенные волосы золотистым потоком падали на спину и плечи. Она выглядела юной, хрупкой и очень серьезной. И красота могла бы соблазнить самого дьявола, не говоря уже о простом смертном.
«Если я снова клюну на нее, то окончательно потеряю разум», — пронеслось в голове Алекса.
Он прошел через ад, едва не погиб от тоски по ней и теперь, глядя в ее голубые глаза, думал, что вряд ли выживет, если она снова ввергнет его в пучину страданий.
— Алекс, я подумала, что мы могли бы продолжить прерванный разговор.
В ее голосе звучала неуверенность. Она не знала, как он воспримет ее слова.
Алекс вновь ощутил возбуждение, которое ему удалось подавить после поцелуя в доме отца. Он ненавидел свои инстинкты, свою реакцию на Шарлотту, ненавидел себя за то, что хотел ее и ничего не мог с этим поделать. Алекс знал, что если позволит себе забыть ту боль, которую она ему причинила, если снова поверит ей, то повторит ошибки прошлого.
Но они будут жить под одной крышей, поэтому Алексу придется бороться со своими слабостями.
— Мы можем поговорить здесь, — сказал он, открыв дверь в смежную комнату, где находилась небольшая гостиная.
Надо было держаться подальше от кровати, которая занимала половину спальни. На губах Шарлотты заиграла легкая улыбка, а в глазах появилось выражение облегчения. Алекс снова испытал сильнейшее возбуждение, от которого у него мурашки побежали по коже. Была бы его воля, он запретил бы Шарлотте улыбаться. Алекс живо припомнил, какими улыбками она одаривала его много лет назад. Это были смущенные, застенчивые улыбки, которые постепенно превращались в страстные, чувственные. Он наслаждался, упивался ими, потому что они были обращены только к нему.
