— Как бы его ни называли, он подлец, — продолжал Кейд, — и знает об этом. Из-за него погибло бесчисленное количество мужчин. И женщин.
— О чем вы говорите, Байрон? — спросил кто-то. — Он спас дюжины жизней.
— Когда не занимался тем, что предавал других.
— Неслыханно! А у вас есть доказательства?
Доказательства? Кейд задумался. Он знал это на собственном опыте. На своих собственных мучениях.
— Вы оскорбили лорда Эверетта и должны ответить за это, — произнес кто-то из стоящих рядом людей. — Выбирайте секундантов, Байрон. Лично я встану на сторону Эверетта.
— Мне не нужны секунданты, — ответил Кейд. — Отпустите меня, и я сам с ним расправлюсь.
— Да, — спокойно и величественно произнес Эверетт, — Отпустите его. Очевидно, он обознался.
Кейд нахмурился, а по толпе гостей пробежал шепоток:
— Обознался?
— Судя по всему, он верит в то, что говорит, — пояснил лорд Эверетт. — Он считает, что я этот самый… как вы сказали — Ле Ренар?
— Да, вы и есть Ле Ренар, — уверенно произнес Кейд, освободившись наконец от сдерживающих его рук. Он заметил бледное лицо Мег. Ее белокурые брови сошлись на переносице, а в глазах плескалось беспокойство.
Кивнув, Эверетт с сочувствием посмотрел на Кейда:
— Это француз, замучивший вас до полусмерти? Тот, на ком лежит ответственность за ваши раны? Я слышал, они были очень тяжелыми.
Кейд заскрежетал зубами.
— Конечно, вам это известно, поскольку вы сами их нанесли.
Эверетт с жалостью посмотрел на Кейда:
— Вам довелось побывать на линии фронта. Вы видели смерть и разрушения. Мне известно, что происходит с сознанием людей во время войны. Очевидно, память сыграла с вами злую шутку.
— Или виски, — заметил кто-то, и в толпе раздался нервный смех.
Кейд заметил что Мег не смеялась вместе со всеми. Более того — на ее лице отразилось еще большее беспокойство. Он огляделся по сторонам и увидел другие лица. На одних отражались гнев и неприязнь, на других — страх и неуверенность, а на некоторых— откровенная жалость. Все эти люди верили Эверетту, а в Кейде видели сбитого с толку безумца.
— Не слушайте его! — воскликнул Кейд. — Этот человек хитер и изворотлив, как змея. Он французский шпион, втершийся в доверие к высшим чинам английской армии. Он мастер конспирации и с легкостью обманывает всех вас.
— Французский шпион? Ну что за нелепость! — возмущенно фыркнул пожилой джентльмен.
— Вы хотите, чтобы мы! поверили, будто герой Коруньи на самом деле предатель? — спросил другой джентльмен. — Что Эверетт скрыл свою истинную сущность, обманув своих товарищей? А как насчет Уэлсли? Думаете, он и его ввел в заблуждение?
Кейд молчал. Он питал огромное уважение к Артуру Уэлсли, но, к сожалению, всем людям — даже великим — свойственно иногда ошибаться.
— Да, именно это я и хочу сказать.
Толпа загудела. А Эверетт покачал головой, всем своим видом показывая, что с головой у Кейда и впрямь совсем худо.
— Если лорд Эверетт не потребует сатисфакции, — выкрикнул кто-то, — это сделаю я!.
Однако Эверетт поднял руку вверх:
— Нет. Дуэли не будет. Несправедливо стреляться с человеком, который и сам когда-то был храбрым солдатом. Он просто ошибся, повредился рассудком. Но со временем — я в этом уверен — здравый смысл к нему вернется. А теперь почему бы нам не продолжить веселье?
Только невероятным усилием воли Кейд заставил себя остаться на месте и не броситься на Эверетта снова. Его пальцы сжались в кулаки, а Эверетт намеренно презрительно повернулся к нему спиной. И все же Кейд успел заметить вспыхнувшее в его глазах выражение торжества.
Ле Ренар снова победил.
Кейд знал, что у него нет выбора, и поэтому сделал вид, будто уступил. Подняв с пола трость, он похромал к дверям. Люди расходились в стороны, давая ему дорогу. Но Кейд не собирался сдаваться. Проходя мимо Эверетта, он толкнул его плечом и прошипел на ухо:
— Игра не окончена!
Эверетт посмотрел Кейду вслед, и на его губах заиграла еле заметная улыбка.
— О чем ты только думал, когда решил наброситься на Эверетта? — спрашивал Эдвард у брата, когда на следующий день они сидели в кабинете герцога. Джек и Дрейк, заехавшие на обед, присоединились, к ним и теперь внимательно прислушивались к разговору. — Ты был пьян?
— Нет. Если, конечно, не считать бокала мадеры и чашки кофе.
— Итак, пьян ты не был. Так что тогда на тебя нашло?
Кейд посмотрел на свои ботинки.
— Поддался порыву. В тот момент, когда я услышал голос ублюдка и понял, кем он является на самом деле… — Пальцы Кейда сжались в кулаки. — Мне захотелось его убить.
— Я вполне могу понять твое состояние, но для убийства ты мог бы выбрать более безлюдное место. Газеты только и пишут о вчерашнем скандале, а рассказы о нем наводнили Лондон и окрестности на сотню миль.
— Скорее, на две сотни, — заметил Джек. — Ты же знаешь, с какой скоростью распространяются сплетни.
— Спасибо за мудрое наблюдение, — с сарказмом протянул Эдвард.
Однако Джек ничуть не обиделся. Напротив, в его главах цвета лазоревого неба вспыхнул огонь, когда он отпил бренди из своего бокала.
Покончив с нравоучениями, Эдвард вновь переключил внимание на Кейда.
— Если бы не мама, Мэллори и твоя невеста, я не моргнув глазом позволил бы тебе задушить его на виду у всего честного народа. Но из-за твоей выходки нашим дамам будет весьма непросто появляться в обществе. По крайней мере в ближайшие несколько недель.
Кейд нахмурился, весьма недовольный тем обстоятельством, что его действия пагубно отразятся на трех самых важных женщинах в его жизни.
— Я не подумал…
— Да. Мы это уже поняли. — Вздохнув, Эдвард потер подушечкой большого пальца квадратный изумруд в своем кольце. — В обществе и так уже идут разговоры о том, чтобы подвергнуть тебя остракизму. Принц в ярости. Ведь ты бросил тень на предстоящие торжества, связанные с награждением Эверетта.
Кейд закусил губу.
— Принц — надутый индюк, которого покрой камзола и балы в Карлтон-Хаусе интересуют гораздо больше благосостояния нации.
Дрейк закашлялся, прикрыв рукой рот, в то время как Джек тихо рассмеялся.
— Да, но как бы там ни было, — заметил герцог, — этот, как ты изволил выразиться, «индюк» может бросить тебя в Тауэр или, того хуже, упечь в сумасшедший дом. Так что тебе лучше держать свое мнение при себе, если не хочешь быть обвиненным в предательстве и покушении на убийство.
Кейд упрямо выпятил подбородок:
— Пусть только попробует!
