И вот настал час ему показать себя. Если он перенесет это испытание и останется жив, он сможет заявить о своих правах на нее с высоко поднятой головой и сердцем, принадлежащим только ей одной, с той верой в себя, которой она столько лет старалась научить его.
Уже можно было расслышать шаги идущих в ногу людей, приглушенные деревьями. Ричард выбросил из головы все мысли и сосредоточился на предстоящей задаче. Он завязал лицо платком и вынул пистолет. В неподвижном воздухе каждый звук казался преувеличенно громким — фырканье лошади, удар копытом в землю, сдавленный возглас, крик встревоженного грача.
Он почувствовал, как его волнение передается лошади, и крепче сжал поводья. Луна с любопытством светила сквозь ветви, желая разведать тайны ночи. Ричард с нетерпением вглядывался в черноту под деревьями, пытаясь заметить спрятавшихся там людей. Но контрабандисты словно слились со стволами старых вязов.
Топот отряда приближался. Вот из-за поворота аллеи показались солдаты, в темноте белели их лица и форменные бриджи. Лунный луч пробился сквозь облака и заскользил среди ветвей. Затем, словно решив помочь сидящим в засаде контрабандистам, серебристое светило отчетливо озарило колонну солдат, которая как раз вышла из тени. Между ними двигалась лошадь, на ней словно тряпичные куклы болтались два тела. А позади…
У Ричарда перехватило дыхание. В эту минуту мужество едва не покинуло его. Но не трусость была тому причиной. Он впервые увидел в Кейт женщину, беспомощную побежденную женщину. Она с трудом шагала по дороге, с поникшей головой и опущенными плечами, в разорванном платье, с окровавленным лицом. А впереди маячил суд, который в своей безжалостной мельнице уничтожит ее смех, ее пылкость, ее великодушие. Ее осудят, как преступницу, и тогда…
Ричард проглотил слюну и стиснул зубы, чтобы не поддаться страстному желанию окликнуть ее громко по имени, броситься к ней напрямик. Все его опасения, тревоги и это свойственное ему ненавистное оцепенение в решающий момент смело громадной волной любви, затопившей все его существо.
Он успокоил лошадь, взял себя в руки и прикинул расстояние, отделявшее его от колонны. Затем, высоко подняв голову, направив вперед пистолет, с холодной и ясной головой он выехал вперед.
Офицер выкрикнул команду остановиться.
— Что это значит? — угрожающе произнес он.
— Нам нужны ваши пленники!
Офицер огляделся.
— Нам? Кроме вас, я больше никого здесь не вижу.
— Мои люди окружили вас и перекрыли отступление. А я не позволю вам пройти вперед.
— Это поправимо.
И офицер шагнул вперед, вскидывая пистолет.
Все же Ричард замешкался. Прогремел выстрел, и лошадь Ричарда от испуга взвилась на дыбы. Что-то просвистело мимо уха, и платок соскользнул с его лица. Левую щеку будто обожгло раскаленным углем.
Пронзительный крик Кейт подтолкнул Ричарда к действию. Он прицелился и спустил курок. Офицер уронил оружие на землю и, схватившись за левую руку, покачнулся и прокричал команду.
Его люди вскинули ружья, блеснув металлом. Целое мгновение Ричард один стоял перед целившейся в него колонной.
Но тут из зарослей грянули выстрелы, и пули засвистели над головами волонтеров. С одного сорвало шапку, и он выронил мушкет. Остальные замерли в замешательстве. Опустив ружья, они вглядывались в темноту, скрывавшую неведомо сколько преступников.
Ричард выехал вперед.
— Это предупреждение! Каждый из вас взят на прицел. Долг волонтера — погибнуть в бою, но он не обязан подставлять себя под пули, на которые не может ответить. Отдайте нам пленников.
Офицер повернулся к Ричарду спиной и взглянул на своих людей, растянувшихся вдоль узкой дороги. Выругавшись, он повторил команду стрелять.
В напряженной тишине раздался голос сержанта:
— Но это правда, сэр. Мы поступили на службу, чтобы сражаться с неприятелем, а не маршировать десятки миль в охоте за призраками. И кого мы поймали? Бабу, одноногого мальчишку и мертвеца. Я считаю, отдадим их этим разбойникам, и дело с концом.
— В вашем сержанте говорит благоразумие, — сказал Ричард.
— В нем говорит трусость, черт его побери! Вы думаете, я подчинюсь вашему сброду без боя?
«О Господи, сделай, чтобы так и случилось», — молился Ричард. Или придется снова отдать приказ, и в следующее мгновение эта дорога будет усеяна мертвыми и ранеными. И виноват в этом будет он, поклявшийся сэру Чарльзу не доводить дело до кровопролития.
— Послушайте, капитан…
— Прикуси язык, наглый хвастун! — Офицер повернулся к своему отряду: — Я отдам под трибунал каждого, кто откажется выполнять мой приказ.
— Вы не сможете отдать под трибунал мертвых, капитан. Нам нужны пленники. Если вы окажете сопротивление, никто из вас не уйдет отсюда живым.
— Он прав, сэр, — начал опять сержант. — У нас нет никаких шансов. Они видят нас как на ладони, но мыто их не видим. Возможно, тут весь лес кишит вооруженными людьми.
Из темноты прогремел голос Джесса:
— Ты угадал. Мы в два счета собьем с вас парики.
Ричард услышал сдавленный смех, нетерпеливое перешептывание своих людей. Они ждали приказа дать второй залп, который должен был быть смертоносным.
Офицер левой рукой выхватил мушкет у ближайшего к нему волонтера и, подняв его, обернулся на своих солдат:
— Я покажу вам всем пример…
Но Ричард, подскакав к нему, свесился с седла, схватил его за эполет и швырнул на землю. От усилия у него закружилась голова и к горлу подкатила тошнота, и он с трудом справился со своим голосом.
— Довольно, капитан! Теперь командовать будет ваш сержант… у которого побольше здравого смысла. Сержант, прикажите людям положить оружие на землю.
Ричард услышал, как прозвучала команда, как радостно воскликнули его товарищи, как загремели бросаемые мушкеты. Издалека его окликнул голос Кейт. Левая щека горела, галстук пропитался кровью. Все вокруг закружилось и приняло причудливые фантастические очертания.
Бренди, столько было бренди, но сейчас, когда оно так необходимо, его нет ни капли! Но уже можно не бороться с грозившей поглотить темнотой. Дело сделано. И пролилась только его собственная кровь. И Кейт свободна! Кейт…
Ричард с усилием выпрямился, спешился и отвел лошадь на обочину дороги, чтобы дать пройти удалявшемуся отряду волонтеров. Ночь воплотилась для него в топот шагов и пульсирующую боль в раненой щеке.
В ухо ему громыхнул бас Джесса:
— Она здесь, мистер Кэррил.
Кейт упала в его объятия и прижалась головой к его плечу. И проговорила прерывающимся шепотом:
