— По-вашему, мы обязаны позаботиться об удобствах этого ребенка, который только что зверски убил человека?
— Он это сделал, чтобы спасти меня! Неужели вы не понимаете?
Офицер пожал плечами и, отвернувшись, велел своим людям построиться. Они тронулись вперед. При каждом шаге лошади тело Джеми дергалось, словно он был тряпичной куклой.
— Неужели среди вас не найдется ни одного, кто пожалеет несчастного? — воскликнула она срывающимся голосом.
Волонтеры молча шагали вперед, с негнущимися, как шомпола, спинами. В отряде не было места жалости и состраданию. Какое им дело до этого мальчика, которого они видели только в тот миг, когда он с таким отчаянием бросился ей на помощь? Разве им известно о его стремлении к красоте, о его преданном сердце, которое велело ему последовать за ней по пути к своей гибели? Она приняла его, приоткрыла для него дверь в мир, в который он так стремился, заключила сделку с его матерью и дала ему надежду на счастье, и вот… Из-за нее свободная и счастливая жизнь Джеми оборвана, едва успев начаться.
«Светильник ночи погас…» Она прошептала эти слова, превозмогая спазму в горле. Крошечный светильник с ярким пламенем, которому скоро надлежит угаснуть!
«Ричард, Ричард, где же ты? — кричало ее сердце. — Почему ты не вернулся и не спас нас? У тебя пятьдесят человек под командой, а ты даже не попытался! Ты ускакал, бросил меня, когда я так в тебе нуждалась. В конце концов, у тебя не хватило духу? Пришлось простому мальчишке показать тебе, что значит храбрость, что значит преданность. Если ты когда-нибудь любил меня, хотя бы как сестру, ты бы вернулся, привел бы с собой людей и спас нас. Но тебе больше подходит держать за ручку Арабеллу и нашептывать ей слова утешения по случаю смерти ее отца».
Боль в ушибленной лодыжке усугубляла ее душевные страдания. Ее держали за руки солдаты, окружала тьма, терзала боль, а внутри, там, где прежде била ключом жизнь, царила ледяная пустота. Вот и кончилась ее детская забава. Она поняла внезапно, что надеяться ей не на что.
А ведь Джудит описывала эту сцену! «Я вижу, как ты падаешь… идешь под деревьями в разорванном платье, с окровавленным лицом». Все сбылось, как предсказывала слепая девочка. А чем кончился сон? «Ты уходишь, и я знаю, что ты никогда не вернешься…»
Где-то в темноте прячется Ричард, страшась решиться на отчаянный шаг, поскольку ее нет рядом, чтобы вдохнуть в него мужество. Но слезы, пробившиеся из-под век и заструившиеся по щекам, несли с собой прощение. Она не могла осудить его! Она любила его таким, какой он есть, вместе с его слабостями, о которых она всегда знала и которые понимала, веря, что он сумеет их преодолеть. Он смог покинуть ее в минуту опасности. Но она все равно будет любить его до последнего вздоха.
Ричард почувствовал, что летит в какую-то яму. Его лошадь, наконец избавившись от седока, которого волочила по земле за стремя, исчезла за деревьями.
Спустя несколько минут он сделал попытку подняться. Но падение не на шутку оглушило его. Ричард зарылся лицом во влажный мох и позволил накрыть себя черной волне, увлекшей его в блаженное забытье.
Когда наконец он открыл глаза, его взгляд остановился на каком-то светлом предмете в нескольких дюймах от лица. Усиленно моргая, словно человек, пробудившийся от глубокого сна, он осторожно потрогал это пальцем. Холодное, твердое, гладкое. Может быть, пресс-папье? Пальцы ощупали поверхность, на которой лежал предмет. Земля, мокрые листья, пустая чашечка желудя. Он продолжал свое исследование, не придавая ему особого значения, и вдруг понял, что белый предмет — всего-навсего камешек. Тут были и другие камни, довольно острые, и они больно впивались ему в тело.
Он перекатился на бок и сел. Через несколько минут глаза привыкли к темноте. Лунный луч осветил причудливо скрученные, оголившиеся корни остролиста. Он словно зачарованный продолжал свое знакомство с окружавшими его предметами. На вершине склона росли два кряжистых дуба. Куча сухих листьев и свежевырытой земли выдавала местонахождение барсучьей норы. По лесу разносился странный звук — глухие ритмичные удары, словно великан шагал по дороге. Он решил, что это стучит его собственное сердце.
Ричард расстегнул камзол и сунул руку за ворот рубашки. Пальцы нащупали золотой крестик Кейт! И воспоминание, словно вспышка молнии, разорвало пелену забытья.
Ричард вскочил на ноги. Глухие удары все продолжали звучать, только тише. И внезапно он понял, что это — топот многих ног. Потом воцарилась тишина, нарушаемая шуршанием ночных невидимых зверьков.
Ветка больно царапнула его по руке, и он, чертыхнувшись, полез вверх по скользкому склону. Сквозь деревья проглядывала луна, озаряя все бледным сиянием.
Он потряс головой, чтобы прояснить мозг, и попытался сориентироваться. Спотыкаясь о корни деревьев и проклиная про себя свою кобылу, которая привела его в это беспомощное состояние, он наконец выбрался на дорогу. И споткнулся обо что-то, лежавшее поперек дороги. Он остановился и увидел, что это грубо обтесанный, самодельный костыль. Джеми — здесь?
Ричард негромко позвал его, обращаясь к темноте. Не получив ответа, он наклонился, пытаясь найти что-нибудь еще, пролившее бы свет на случившееся. Рука его наткнулась на что-то жесткое, оказавшееся мужской черной треуголкой с серебряной окантовкой.
Он растерянно выпрямился, держа в руке треуголку и пытаясь стряхнуть с себя завесу непонимания. Может быть, эта овладевшая им недогадливость — своего рода защита, препятствующая увидеть правду, которой он боялся?
С треуголкой в руке Ричард сделал несколько шагов. Его мозг, несмотря на сопротивление, уже понял, кому она принадлежала. Он вспомнил человека верхом на лошади, чей голос был ему очень хорошо знаком, и другой голос, отчаянно звавший его:
— Ричард! Спаси меня!
Ричард отшвырнул от себя треуголку, словно этим мог отбросить прочь мысли, превращавшие тишину в ледяной пульсирующий кошмар.
Прозвучавший из темноты шепот заставил его вздрогнуть.
— Мистер Кэррил? Я поймал вашу лошадь и привязал ее к дереву.
— Кто тут? Это ты, Сайлас?
— Да.
— А где остальные?
— Думаю, прячутся в лесу. Я остался, чтобы подать сигнал, как вы велели. Все спаслись… кроме мистрис Кейт и мальчика.
— Ты хочешь сказать, что их… — Он не смог выговорить это слово. — Расскажи, что произошло. Моя лошадь понесла, а потом сбросила меня. Наверное, я потерял сознание.
— Я сидел в камышах и сигналил фонарем, когда подъехал сэр Генри Глинд. Я слышал, как закричала мистрис Кейт, а потом мимо проскакала лошадь, должно быть, ваша. Что там случилось, я не видел. Но когда мистрис Кейт воскликнула: «Что ты наделал, Джеми!», я потихоньку высунулся из зарослей. Сэр Генри Глинд лежал на земле. Солдаты держали мальчика и мистрис Кейт за руки, а кто-то разглядывал этот самый костыль. Сдается мне, что парень прикончил сэра Генри.
