Мужчины загудели. Ройял почувствовал, что они взволнованы. Рис был членом семьи, и Ройял мог рассчитывать, что друзья сделают для его брата все, что сделали бы и для него самого.
Багровое утреннее марево озарило небо над Хэмпстед-Хит. Гулявший в деревьях, что росли вокруг большого каменного дома, холодный октябрьский ветер забирался Рису под одежду. Но на его лбу проступали капли испарины.
— Еще раз, Тим.
Крепкий молодой человек изо всех сил разминал его ногу, то растягивая мышцы, то сжимая, сгибая и разгибая колено. Рис сидел, стиснув зубы, пока Тимоти не отпустил ногу.
Издав еле слышный вздох облегчения, Рис выпрямился и несколько раз согнул ногу.
— С каждым днем она становится все крепче. Спасибо, Тим.
— Это все вы сами.
Рис локтем вытер со лба пот.
— Воин оседлан?
— Да. А вы, майор, точно решили сесть на него? Вы уверены в себе?
— Нет, но должен же я когда-то попробовать.
Тимоти ушел и через несколько минут вернулся с рослым черным мерином Риса. Он имел покладистый нрав и привык к его весу в седле, хотя после ранения Рис ни разу на него не садился. Чтобы не упасть с лошади, важно было заставить мышцы ноги работать.
Поскольку сесть в седло с левой стороны из-за больной ноги представлялось невозможным, Рис поднялся по ступенькам на специальную платформу, к которой Тимоти подвел скакуна. При виде хозяина конь заржал.
— Мы пережили с тобой трудные времена, да, мальчик?
Рис почесал лошадь за ушами, и она ответила тихим ржанием. Взяв в руки поводья, он перекинул через спину животного здоровую ногу и опустился на плоское кожаное седло.
Чертовски приятно снова ощутить себя в седле.
— Ну и как? — спросил Тимоти.
Рис скосил на него глаза.
— Были времена, когда верхом я чувствовал себя увереннее, чем на земле.
— Но не сегодня, полагаю.
— Пока что не сегодня.
Хотя Рис смог согнуть колено, чтобы вставить ногу в стремя, он чувствовал себя неуклюже и скованно. Наклонившись, он рукой придал ноге более надежное положение.
Проблема состояла в том, чтобы не свалиться. Всадник держится в седле и управляет животным с помощью колен и бедер. Но раненая нога еще плохо слушалась его.
— Выведи Воина на ринг, — обратился Рис к Тимоти, давая мерину время привыкнуть к своему весу и балансируя в седле. Тот послушно тронулся за рыжеволосым здоровяком.
Они вышли на небольшую арену, и конь в ожидании прогулки начал пританцовывать.
— Ладно, — кивнул Рис Тимоти. — Давай попробуем.
Тимоти отступил в сторону, и Рис пустил животное шагом. Они дважды обошли круг, прежде чем Рис заставил коня перейти на рысь.
Тряска отдавала в ноге болью. Сцепив зубы, Рис старался напрягать и расслаблять мышцы в одном ритме с движениями животного. После двух кругов боль в колене заставила его пустить Воина в галоп. Стало полегче.
Постепенно вернулось чувство уверенности, Рис расслабился и принял в седле более удобную позу, хотя чувствовал себя еще довольно скованно.
Воин послушно шел ровным шагом, Рис окончательно расслабил ногу и сел поудобнее. И все бы хорошо, но на ринг вдруг выскочила рыжая кошка, живущая на конюшне, и шмыгнула прямо под копыта Воина. Конь слегка сбился с ритма, но этого оказалось достаточно, чтобы Рис потерял равновесие, взлетел в воздух и приземлился в пыль на середине арены.
— Папа! — донесся из-за ограды испуганный тонкий голос Джереда, откуда он, очевидно, наблюдал за сценой вместе со своим телохранителем мистером Гиллеспи.
Едва Рис поднялся и начал отряхивать одежду, как к нему из ворот метнулся Джеред, и в следующий миг хрупкое тельце врезалось в него с такой силой, что он чуть было снова не опрокинулся в пыль.
— Эй! Потише, парнишка!
Но ребенок, дрожа всем телом, прилип к нему намертво.
— Я не хочу, чтобы ты умирал. Пожалуйста, не умирай!
У Риса защемило в груди, и он погладил взъерошенные волосы мальчика.
— Я не умру. Все в порядке. Просто упал. Не о чем беспокоиться. — Рис посмотрел на мальчика сверху вниз и улыбнулся. — Ты назвал меня папой?
Джеред поднял на него блестящие темные глаза.
— Вчера ты сказал, что я твой сын. Я подумал… я… я подумал…
Сердце Риса захлестнула теплая волна.
— И ты подумал, что я твой отец. И правильно подумал. — Рис действительно назвал его так, но ему и в голову не пришло, что мальчик воспримет эти слова буквально. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. — Теперь я твой папа. Думаю, тебе давно пора называть меня так.
Джеред слегка отстранился и посмотрел на Риса:
— Ты и вправду цел? Воин тебя не задел?
Рис вымучил улыбку.
— Разве что мою гордость, парень.
Мерин стоял поблизости. Тимоти держал его за поводья. Подхватив мальчика, Рис усадил его в седло. От удивления у Джереда захватило дух.
— Ну как? — Рис придерживал мальчика с одной стороны, а Тимоти — с другой.
Джеред только кивнул.
— Как тебе там? — поинтересовался Рис.
Мальчик улыбнулся от уха до уха:
— Я сижу на настоящей лошади.
— Точно.
Джеред наклонился вперед и потрепал Воина по гладкой черной шее.
— Какой он большой!
— Большой. Тебе нужна лошадка поменьше. А пока держись крепче, и Дэниелс прокатит тебя разок по кругу.
Улыбаясь еще шире, Джеред двумя руками ухватился за луку седла, и Тимоти медленно повел Воина по арене.
— Еще раз? — предложил Рис, когда они вернулись, и мальчик энергично кивнул.
Прогулка продолжилась.
— А еще разок можно? — спросил Джеред, когда они снова возвратились к начальной точке.
— Не сегодня. Но скоро, обещаю. Мы оба с тобой опять покатаемся.
Про себя Рис поклялся, что начнет еще активнее работать над своей ногой и обязательно найдет подходящего пони для мальчика, только что ставшего его сыном.
— Думаешь, ты уже готова предстать перед обществом? — шутливо спросил Рис Элизабет, когда они спускались по широкой мраморной лестнице в величественный холл Холидей-Хауса.
— Рано или поздно все равно придется. Так пусть уж это произойдет сейчас.
Тем более от сплетен не спастись. Женщине, прежде чем вновь выходить замуж, полагалось выдержать по меньшей мере три года траура. А некоторые до конца жизни носили траур и никогда больше не вступали в брак.
— Мы надолго не задержимся. Леди Аннабелл вызвалась нам помочь и устроила этот бал. Холлоуэев она тоже пригласила. Хочу дать им понять, что мы не позволим держать нас в качестве заложников.
Элизабет поправила длинные голубые перчатки из такой же голубой тафты, что и бальное платье с глубоким декольте, — одно из тех, что заказал ей Рис.
