- Верочка, - шептал Бахметьев, покрывая поцелуями её запрокинутое к нему лицо, - Верочка, ангел мой, - обнимал он тонкий стан.
- Ты останешься? – вырвалось у неё.
Георгий кивнул головой, проходя вслед за ней в гостиную.
- Там возница у парадного, - обратился Бахметьев к лакею, выглянувшему из своей каморки, - поди скажи ему, чтобы утром подъехал за мной.
Никитка покосился на хозяйку, но Вера только махнула рукой, подтверждая распоряжение графа.
Закрыв двери, Георгий Алексеевич обернулся к Вере:
- Неужели соскучилась? – улыбнулся он.
- Очень, - смущённо отвела глаза Вера.
В гостиной царил беспорядок: краски, кисти, разложенные на столе, неоконченная работа, которую Вера не успела убрать. Она принялась собирать все со стола, но Бахметьев перехватил её руку и увлёк девушку на диван. Оказавшись у него на коленях, Верочка сначала попыталась оттолкнуть его и подняться, но Георгий её не отпустил.
- Я тоже скучал, - шепнул он ей в самое ухо.
Вера осмелилась поднять голову и взглянуть на него.
- Откуда это? – провела она кончиком пальца по уже подсохшей ссадине.
- Ерунда. На охоте был. Ветка по лицу ударила, - отмахнулся Бахметьев.
Георгий склонился к ней, вновь приникая к её губам в долгом поцелуе. Его ладони гладили узкую спину, хрупкие плечи. Ему хотелось сжать её в объятьях, опрокинуть на диван прямо здесь в гостиной, невзирая на то, что день ещё не окончился и в любой момент горничная или лакей могли помешать их уединению.
- Жорж! – упёрлась Верочка ему в грудь ладонями. – Позже, не здесь, - залилась она пунцовым румянцем.
- Желание дамы для меня - закон, - вздохнул он, выпуская её из своих рук.
Вера вернулась к столу и собрала кисти в глиняный стакан. Внимание Бахметьева привлёк неоконченный портрет. В девочке, изображённой на нем, он без труда узнал княжну Анну.
- У тебя талант, - протянул он, взяв в руки рисунок и рассматривая его.
- Мне ещё многому надобно учиться, - улыбнулась Верочка, заглядывая через его плечо. – Мне её не хватает, - вздохнула она. – Не думала, что расстаться с Аннет будет так тяжело.
- Даже ежели бы ты осталась её гувернанткой, Аннет вскоре повзрослеет и перестанет нуждаться в воспитателях, - задумчиво обронил Георгий, всматриваясь в нарисованные черты.
Без сомнений, на портрете была Анна, но притом, ему показалось, что в чертах княжны проступало едва уловимое сходство с Верой. Он даже отложил рисунок подальше и пристально взглянул уже на Верочку. Так и есть. Вера – это Анна, только старше и локоны более светлые. «Показалось», - отвернулся от рисунка Бахметьев.
- Ты вернулся раньше, чем обещал, - заметила Вера за ужином.
- Это упрёк? – вздёрнул бровь Бахметьев.
- Нет. Ты говорил про охоту. Ты только за тем ездил в Бахметьево?
Георгий Алексеевич отложил вилку и налил вина в бокал. Допрос, учинённый Верой, пришёлся ему не по душе.
- Помнится, я говорил уже, что маменька пригласила гостей. Она пожелал, чтобы я тоже был в имении, когда приедут Епифановы.
- А Олеся Андревна тоже приезжала? – тихо спросила Верочка, чувствуя, как сдавило сердце в груди.
- Да, - отпил вино из бокала Георгий. – Вера, я должен сказать…
- Не говори ничего, - поднялась из-за стола Верочка и остановилась у него за спиной.
Тонкие руки обвили его шею.
- Я ничего не хочу знать. Ничего, Жорж.
- Вера, - отложив в сторону салфетку, встал со стула Бахметьев, - я должен сказать тебе…
- Нет, - покачала она головой. – Не надобно, Жорж. Ничего не говори. Пойдём, - взяла она его за руку.
«Да, Бог с ними, с Епифановыми!», - промелькнуло в голове.
Вера шагнула в спальню, прикрутила фитиль керосиновой лампы и повернулась к нему спиной.
- Помоги мне, - едва слышно прозвучало в тиши комнаты.
У Георгия дрожали руки, когда он вытаскивал из петель одну за другой крохотные пуговки. Убрав в сторону льняные кудри, Бахметьев коснулся губами тонкой шеи, вдыхая аромат её кожи.
- Ты говорил, что все может быть по иному, - прошептала Верочка, поворачиваясь в его руках.
- Может, - шепнул он в ответ, спуская с плеч её платье.
Кровь стучала в висках, туманя разум желанием.
- Может быть очень хорошо, - опуская её на кровать, добавил он.
На этот раз Вера не пряталась от его жаркого взгляда, напротив сознание того, что она способна пробудить в этом мужчине столь сильное желание будоражило кровь. Сама она с жадностью рассматривала его, удовлетворяя своё любопытство. О, там было на что посмотреть. Высокий, статный, широкие плечи, рельефные очертания мышц под гладкой кожей.
Бахметьев не спешил, умело лаская её, целуя то нежно, едва касаясь губами, то страстно, так, что перехватывало дыхание у обоих. И в самом деле, было хорошо, так хорошо, что испытанное наслаждение, сорвалось криком с припухших губ. На этот раз Вера не отодвинулась от него, а напротив приникла к нему всем телом, положив голову ему на плечо. Чуть влажные от испарины льняные кудри рассыпались по его широкой груди, и Георгий, обнимая её одной рукой, наматывал на палец длинный локон, желая только одного, чтобы ночь эта не кончалась никогда. Чтобы можно было снова и снова любить женщину, что так доверчиво лежала нынче в его объятьях.
Глава 20
Вера проснулась, будто от толчка. Тяжёлая мужская рука покоилась на её талии, прижимая к тёплому нагому телу. Стараясь не потревожить сон Георгия, девушка выбралась из его объятий и, накинув шёлковый пеньюар, присела на край постели. Бахметьев даже не шелохнулся. Дыхание его по-прежнему было ровным, как у человека, спящего глубоким сном, длинные ресницы чуть подрагивали. Всматриваясь в его лицо в предрассветном сумраке, Верочка не удержалась и провела ладонью по той щеке, где темнела ссадина. Георгий отмахнулся от её руки и перевернулся на бок. Натянув одеяло на его обнажившиеся плечи, Вера поднялась и неслышно ступая, покинула спальню.
Даша открыла глаза, едва хозяйка вышла в будуар, закрыв за собою двери в опочивальню. Приложив палец к губам, Вера проскользнула в уборную. Умывшись, она долго вглядывалась в своё отражение. Губы припухшие, на шее красными пятнами проступило раздражение от того, что перед визитом к ней, Георгий не стал заезжать на Литейный, дабы привести себя в порядок с дороги, и на его лице успела пробиться чуть заметная короткая щетина. Кончиками пальцев Верочка дотронулась до своего лица, обводя тёмные круги под глазами, каждая частичка её тела ныла после прошедшей ночи, но глаза светились, даже в полумраке ненастного утра невозможно было не заметить их лихорадочный блеск. Пусть грешно, пусть осудят, но Бог мой, как же хорошо в его объятьях!
