Вернувшись в будуар, Верочка придирчиво оглядела платье, которое успела вынести из гардеробной Дарья. Светло-серое из тончайшей шерсти с белым кружевным воротничком. Вера довольно часто надевала его, но оно было чересчур скромным и делало её похожей на гимназистку, а нынче ей хотелось выглядеть иначе. Хотелось быть желанной, красивой, манящей для него, не для кого больше. Только для него одного. Потому она отрицательно качнула головой, когда горничная взяла то платье в руки, намереваясь помочь ей одеться.
- Другое, - шепнула девушка.
Шагнув в тесную гардеробную, Верочка провела рукой по висевшим на плечиках нарядам. Взгляд её остановился на ярко-синем шёлковом. Сняв его с вешалки, девушка протянула платье горничной. Дарья понимающе улыбнулась и согласно кивнула. Платье было всем хорошо, но имелся один существенный недостаток: оно оставляло шею совершенно открытой, а не заметить следы, оставшиеся после бурной ночи, было невозможно. Верочка с сожалением вздохнула, намереваясь снять его и облачиться в привычное серое, но Дарья, порывшись в комоде, извлекла из него кружевной воротничок-горжетку белого цвета.
- Так хорошо будет, - приложила она к платью свою находку.
Заколов воротничок недорогой брошкой с белой камеей, Вера окинула своё отражение в зеркале довольным взглядом.
На кухне уже вовсю хозяйничала Катерина. Бросив на вошедшую барышню укоризненный взгляд, повариха принялась растапливать печку.
- Осуждаешь? – усмехнулась Вера.
- Не моё это дело осуждать, - проворчала женщина, подбрасывая поленья. – Давайте кофия что ли вам сварю. Чего в такую рань поднялись?
- Не спится, - пожала плечами Верочка.
- Ох, Вера Николавна, наплачетесь вы с ним, - вздохнула вдруг Катерина, ставя на печку турку.
- Отчего?
- Его сиятельство птица высокого полёта… - поджала губы Катерина, помешивая закипавший кофе.
- Хочешь сказать, что я ему не пара.
Катерина промолчала, но ответа и не требовалось. Все и так было очевидно. Налив кофе в чашку, кухарка поставила её на стол перед Верой.
- Завтрак, когда подавать прикажете? – осведомилась она.
- Я Дашу пришлю, - тихо отозвалась Верочка, отпивая кофе маленькими глотками.
Слова Катерины спустили её с небес на землю. Забрав с собой чашку, Вера отправилась в гостиную. Допив кофе, она рассеянно перебрала кисточки в стакане, хмуро оглядела незаконченный портрет Анны, а после уставилась в окно. Фонтанка лениво несла свои грязно-серые воды в Неву, нахохлившиеся воробьи пристроились на деревянных перилах набережной, мимо проехала пролётка и свернула за угол к мосту. Начинался ещё один день в бесконечной череде таких же похожих друг на друга. Что будет далее? Вновь ожидание, когда Бахметьев изволит почтить своим присутствием её жилище? Как она будет жить, зная, что наступит день и час, когда он поведёт под венец другую? Прикрыв на мгновение глаза, Верочка представила себе Георгия рядом с рыжеволосой красавицей в белоснежном подвенечном платье. Тонкие пальчики сжались в кулаки так, что ногти вдавились в нежную кожу ладоней, причиняя лёгкую боль. «Я не переживу того. Видит Бог не переживу», - сглотнула ком в горле девушка.
Задумавшись, она не услышала, как скрипнула, приоткрывшись, дверь, шагов за своей спиной, и только когда сильные руки обвились вокруг её талии и чуть приподняли от пола, удивлённо охнула.
- Bonjour, mon ange. (Доброе утро, ангел мой), - услышала она хрипловатый со сна шёпот.
Его дыхание согрело щеку, шевельнуло короткие кудряшки на виске. Почувствовав под ногами опору, Верочка развернулась в его объятьях.
- Ты меня напугал, Жорж, - не сдержала она ответной улыбки.
Бахметьев запустил пятерню во взъерошенные каштановые кудри, в небрежно распахнутом вороте рубахи мелькнуло золотое распятие на тонкой цепочке.
- Прости, - дёрнулся уголок рта в чуть заметной улыбке. – Ты сбежала от меня, - притворно нахмурился он.
- Не спалось, - протянула руку Вера, погладив его по щеке. – Пойду, скажу, чтобы завтрак подавали, - повернулась она, чтобы выйти.
- Я не голоден, - отозвался Бахметьев, поймав её за руку. – Хотя нет, - усмехнулся он. – Голоден. Очень голоден. Только голод мой иного рода, - шутливо прорычал он, заключая её в объятья и целуя в шею.
Вера, смеясь, оттолкнула его.
- Довольно, Жорж.
Бахметьев выглянул в окно и нахмурился, разглядев под парадным свою коляску с возницей. Стало быть, пора было ехать на службу.
- Мне пора, - поднёс он к губам её пальчики.
- Когда мы увидимся? – омрачилось лицо Веры.
- Вечером, - выходя из гостиной, обернулся Георгий.
Верочка последовала за ним, не в силах расстаться, желая ещё хоть на мгновение продлить время, проведённое с ним рядом. Она застыла посреди комнаты, наблюдая за тем, как он перед зеркалом поправляет и застёгивает на все пуговицы мундир, приглаживает растрёпанные её рукой кудри.
- До скорой встречи, - поцеловав её в щеку, Бахметьев стремительно прошёл к двери.
- Я люблю тебя, - прошептала Вера ему вслед.
Георгий обернулся на пороге. Ответное признание готово было сорваться с губ, но спохватившись, промолчал и, ни слова более не сказав, вышел за дверь.
***
Спустя седмицу в небольшой церквушке в Бахметьево после воскресной службы было сделано оглашение о том, что Бахметьев Георгий Алексеевич намерен обвенчаться с девицей Епифановой Олесей Андревной.
В его адрес на Литейном посыпались бесчисленные поздравления от знакомых и близких. Вся эта корреспонденция высилась горкой на столе в его кабинете, поскольку хозяин апартаментов дома появлялся весьма редко и писем, приходящих в свой адрес не читал. Олеся писала ему почти каждый день и не получая ответа на свои записки, терялась в догадках о причинах столь внезапной холодности.
Близилось начало сезона. Традиционно открытием считался большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца. К подобному событию готовились загодя. Получить приглашение на сие мероприятие считалось неслыханной удачей для тех, кто обыкновенно не имел доступа в столь высокое собрание. Бахметьев получил своё приглашение ещё в августе. Пустив вход все свои связи, madame Епифанова умудрилась раздобыть приглашения и для своей семьи.
Олеся пожелала, чтобы её сопровождал граф Бахметьев и потому написала ему, попросив дать ответ заранее. Но оставалось всего несколько дней, а Георгий Алексеевич так и не ответил. Не зная, что ещё предпринять, она решилась написать Лидии Илларионовне.
Письмо вышло довольно пространным. Девушка, соблюдая правила хорошего тона, весьма подробно написала о своих впечатлениях, оставшихся после визита в Бахметьево, много хвалила гостеприимство графини и только в самом конце осмелилась поинтересоваться делами Георгия Алексеевича, пожаловавшись, что он не отвечает на её письма.
