– Я с ней об этом не говорила.
– Тогда позови сюда Никс.
Секундой позже в трубке зазвучал веселый голос Никс:
– Кэдрин!
– Никс, откуда Бауэн Макрив – оборотень, потерявший подругу – узнал, что сможет вернуть ее, если выиграет состязание? Позволь также сообщить – мне известно, что Бауэн был на свадьбе Эммы. Как и ты, прорицательница!
– Хм, не знаю. Случайно вышло? – предположила Никс. Мысленно Кэдрин видела сейчас, как Никс теребит шелковистые черные волосы, пытаясь казаться невинной овечкой. Что напомнило ей… иногда задания повторяются.
– Отрежь волосы под корень, – зло сказала она. – А потом брей череп ежедневно, пока я не прикажу прекратить.
– Злишься, Кэдрин? Совсем на тебя не похоже.
– Я ожила, как тебе прекрасно известно. Никс, зачем ты так со мной поступила? Зачем сказала Бауэну? Ведь ты должна была знать, что он будет драться насмерть ради возможности вернуть подругу.
– Да, тем более что она погибла, спасая его. Это его просто сводит с ума. Он почти не ест и не спит. И другие женщины для него с тех пор не существуют.
Кэдрин приложила ладонь ко лбу.
– Его невозможно остановить. Ради такой цели идут на все.
– Скорее уж остановится одержимая чувством вины валькирия двух тысяч лет отроду, которая, между прочим, продолжает завоевывать призы. Я думала, это может кого– то отрезвить.
Кэдрин сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Раз уж ты слила ему информацию, помоги и мне. Почему я снова чувствую?
– Потому что пришло время.
– Ну раз уж ты все так хорошо объясняешь… – Кэдрин возвела глаза к потолку, – я выиграю состязание?
– Дай посмотреть. – Она забормотала нараспев, и Кэдрин представила, как Никс смотрит в потолок, пытаясь сосредоточиться.
Раздался треск упавшей телефонной трубки.
Мурашки поползли по спине Кэдрин еще раньше, чем она услышала пронзительный крик Никс.
– Никс! – закричала она. – Никс, что происходит?
Минутой позже трубку взяла Реджин.
– Какого черта ты ей сказала?
В трубке Кэдрин слышала приглушенный грохот – раскаты грома гремели один за другим, словно оглушительные пушечные выстрелы. Никс билась в истерике.
– Я только спросила ее, выиграю ли состязание. Что случилось?
– Не знаю, я никогда не видела ее такой. Она бледна как привидение и все время бормочет что-то бессвязное. Да успокойся же ты наконец. Что тебя так расстроило? – Это она говорила Никс.
Затем Кэдрин услышала голос Никс, ее отчаянный плач, но слов разобрать не смогла.
– Что она говорит? – крикнула в трубку Кэдрин.
– Ох, Кадди, – шепнула Реджин, – она говорит… – Было ясно слышно, как Реджин пораженно ахнула. – Она говорит, что еще до следующего полнолуния ты… умрешь.
Она умрет? Хмурясь, Кэдрин вцепилась в трубку телефона. Как реагировать на подобное заявление?
– О-о-о, – простонала она.
Теперь Реджин снова кричала:
– Бросай свое состязание! Немедленно!
– Ты же знаешь, это невозможно, – тихо сказала Кэдрин. – Если выпал твой номер, ничего не поделаешь.
– Да, но можно сбежать, черт возьми!
– Реджин, да что ты такое говоришь? – Кэдрин вспомнила, как она сама когда-то говорила почти то же самое. Она вспомнила фурию, ее горящие пурпуром глаза. Каким четким было видение, словно все случилось только вчера. Тогда опрометчивые слова стоили Кэдрин сломанной руки и трещины в черепе.
– Где ты сейчас? Мы приедем и заберем тебя Ты будешь в безопасности в ковене.
– Может быть, Никс ошиблась? – предположила Кэдрин. К собственному изумлению, она вдруг поняла, что плачет. – Или неправильно прочитала предзнаменование.
Она сказала это только ради Реджин. Кэдрин знала, что Никс никогда не ошибается. И никогда раньше не доводилось ей предвидеть смерть валькирии.
– Никс катается по полу, что-то непременно случится.
– Ясно.
Как храбро шла фурия навстречу судьбе.
– Кадди, говори немедленно, где ты!
– Реджин, лишь трусы боятся встретиться с тем, что им уготовила судьба. Если мне придется погибнуть в этом соревновании, значит, так тому и быть. Я сыграю свою партию.
– Ты не в своем уме. Тебе нельзя сейчас оставаться одной, наедине с такой новостью.
Кэдрин уставилась в окно.
– Я… я и не буду одна. – Через час-другой стемнеет. – Реджин, со мной все будет хорошо. Я позвоню попозже, – добавила она и дала отбой, а затем вовсе выключила звонок телефона.
Она знала, что все оставшиеся до полнолуния дни ковен будет ее разыскивать, не щадя ни времени, ни сил. Они будут непрерывно звонить, чтобы проследить ее перемещения по миру с помощью телефона и кредитной карты, а также через сеть Договора. Но Кэдрин известны их трюки. Если она не захочет, чтобы ее нашли, ее и не найдут.
Она поежилась. Солнце садилось.
– Ты оделась для меня? – Себастьян чуть не задохнулся, когда она поднялась ему навстречу.
Он шагнул вперед очень нерешительно, однако тут же бросился к ней, словно его толкнули в спину. Ошибки быть не могло – он оценил ее облегающий черный свитер, короткую юбку и высоченные каблуки.
Кэдрин вздохнула с облегчением, когда он впился взглядом в ее грудь. А не то заметил бы, как она разинула от удивления рот.
Вампир выглядел сногсшибательно.
Он был так высок, что едва умещался под потолком семифутовой высоты. Темные джинсы красиво облегали узкие бедра, могучие мышцы натягивали ткань ки. Со вкусом подобранная одежда, явно из очень дорогого магазина. На лице ни следа от ожогов, отросшие черные волосы возле ворота рубашки, еще влажные после душа.
Очень сексуальный, слишком щедро одарила его природа. Ну какая женщина устоит, если ему захочется познакомиться поближе?
Когда их глаза снова встретились, Кэдрин была так поражена его хищным взглядом, что задрожала, чувствуя, как по спине ползут мурашки. «Я краснею! Вампир заставил меня покраснеть».
– Так я обычно одеваюсь.
Она в нервной суете перемерила нарядов тридцать.
– То есть когда не дерусь, не бегаю, не взбираюсь на гору.
Он протянул руку и положил ладонь ей на затылок.
– И не прыгаешь с утеса на шею беспечным сиренам, – сказал он, слегка усмехнувшись.
Значит, сегодня он хочет быть любезным? Знал бы он, как решительно она настроена. Ни к чему это непринужденное очарование, незачем было наводить красоту. Сегодня она и так позволит ему владеть собой.
До его прихода она была несчастна. Чувствовала себя одинокой и… обреченной. Блуждая в закоулках отчаяния, ее душа нашла выход.
Если уж ей суждено умереть, она устроит себе ночь страсти. И только он может быть с нею в эту ночь.
