и никто не заметил, кроме Пыри, которая украдкой не выпускала свою дочь из вида.
…Мужская косьба со стороны кому-то может показаться нетрудным делом — маши и маши себе косой. Особенно рано утром, когда трава, упругая от росы, стоит, вытянув стебелёк. Но такие часы особенно дороги мужикам, поэтому работают без перерыва. Заботливая жена или мать подойдёт к своему работнику, принесёт кваску попить, вот и весь отдых.
Глеб уже давно озирался, ища глазами свою невесту, пить хотел. Но та была далеко. Уйти нельзя, за тобой след в след идут другие мужики, ты задержишься — задержатся все.
Пить хотелось — мочи нет.
Мимо шла улыбающаяся Агния с кувшином в руке. Остановилась.
— Глеб, вижу тебе жарко. Испей холодненького, — протянула она кувшин.
— Вовремя ты, Агния, — обрадовался Глеб и одним махом отполовинил кувшин.
— На здоровьица, — порадовалась и Агния.
Тиша тогда в шалаше не спала. Но постаралась, чтобы старшая сестра не догадалась. Трудные вопросы не давали бедной головушке ночного покоя.
Сначала уговаривала отца с собой взять в Берёзовый Кут. Надо было ему домой срочно, вот и решил отлучиться на пару дней. Тиша как прознала — занервничала, а вдруг её не возьмёт с собой? Уж и слёзы от волнения готовы были брызнуть двумя ручьями.
— Матушка, — горячо обратилась Тиша за поддержкой к той, которая всегда её поддерживала в трудную минуту, — страх, как я переживаю за Хылю. Как она одна? Мне бы одним глазком посмотреть — успокоиться.
Молчали и отец, и мать. С одной стороны, сенокос — это не баловство, туда-сюда не бегают. Тут каждый день на счету, домой общество отпускает только по нужде. Ивару надо было срочно коня перековать. Это причина уважительная. Попутно сельчане надавали всяких поручений, там уж придётся задержаться. Но с другой стороны — дружбу тоже надо уважить. Нет друга — ищи, а нашёл — береги.
— Собирайся. Ночью выезжаем.
Тиша молча повернулась и пошла к себе в шалаш, по пути проливая уже напрасные слёзы. Но что тут поделаешь, коли они сердце переполнили.
Но до шалаша не дошла.
— Тиша, постой, — закричал Малой.
Девочка оглянулась. Через валы сена чуть ли не галопом неслись брат и Ёра. Тиша остановилась, поджидая их.
— Тиша, пошли-ка отойдём, разговор есть.
— Куда отойдём? Тут же нет никого, — удивилась Тиша.
— Туда, туда, — ребята увлекли девочку подальше от шалашей.
Под берёзками Тиша резко затормозила, заговорила сердито:
— Куда вы меня тащите, дураки какие-то?
Ребята послушно остановились. Долго молчали, не решаясь на серьёзный разговор. Сейчас от Тиши зависело многое, лучше бы её не сердить.
— Дай, Тиша, слово, что никому не скажешь.
— Вот ещё выдумали, — нахмурилась девочка. — Когда это я кого выдавала?
— Поэтому мы тебя и выбрали. Дело есть — княжеское!
— Уж прям княжеское, — в голосе слышалась насмешка, но Хыля поверила. Глаза её заблестели от любопытства.
— Смотри, только — молчок, — ребята понизили голос, хотя в округе никого не было видно. — Мы, вроде, как знаем, где княжеский детёнок.
Хыля ахнула. Глаза её стали круглыми, словно блюдца, и в них плескался тихий ужас и восхищение. Всё-таки ребята шустры, тут ничего не скажешь!
Такая реакция подбодрила ребят, и они уж без утайки, торопливо, зашептали:
— Мы точно не знаем, княжеский он или нет.
— А прячут его далеко.
— И надо спешить, а то могут в другое место перепрятать.
— Или убьют ещё.
Тиша ахнула.
— А что ты думаешь? Это ж разбойники.
Но тут выражение глаз Тиши снова изменилось. Она зло зашептала:
— А если вас разбойники убьют? Тогда что?
— А мы не дураки, чтобы на глаза разбойникам попадаться!
— У нас знаешь как? Семь раз отмерь, один — отрежь.
— А, если надо, мы дадим такого стрекача, только пятки будут сверкать.
— Где там разбойнику догнать.
— А на коне тоже не догонит. Там лес, на коне не шибко разъездишься. Нее, за нас не думай.
— Мы — бедовые.
— Ну, смотрите, — погрозила Тиша кулаком. Ребята, глядя на кулак, послушно закивали головами.
— Только надо, чтобы за нас не волновались.
— А то подумают, что мы потонули.
— Ты вот что. Сначала молчи, а как опомнятся, что нас нету, ты и скажи, что ушли по княжескому делу.
— Нее, лучше не надо говорить, что княжеское дело. Вдруг это не тот детёнок. Ещё проверить надо. А то потом люди будут смеяться.
— Да…
Замолчали, задумались.
— Скажи… скажи…, - но в голову ничего не приходило.
— Стойте, — вспомнила Тиша, — я же завтра с отцом домой уезжаю!
Ребята захлопали глазами от нового осложнения.
— А когда назад?
— Через два дня.
— Вот тогда через два дня и скажешь про нас.
— А если завтра будут вас искать?
— А мы скажем, что пойдём к мужикам на зауключный луг. Там и останемся ночевать в скирде.
— Точно. С собой возьмём припасы, не надо будет тайком их умыкать.
Ребята повеселели от удачного разрешения сложной ситуации.
— Ладно, — сказала Тиша, — но смотрите, — и на всякий случай она ещё раз показала кулак.
Василиса приуныла. Несколько часов просидеть в бревенчатой клетке с закрытой дверью — это обстоятельство кого угодно в тоску вгонит. Малюсенькое окно едва пропускало дневной свет. Глаза Василисы вскоре привыкли к темноте, но смотреть было не на что. В одном углу солома, в другом — ведро.
— Побудь пока здесь, — сказала та тётка, что стояла около вожака. Жена его, должно быть. Вот и всё. Нет, ещё кувшин воды принесли да хлеба кусок, положили, хоть и на скатерть, но на пол, за неимением стола. Теперь всё.
Василиса сначала терпеливо ждала, пока они, кто-то там, решал, что дальше. Но дальше почему-то ничего не было, поэтому она решила поспать, но и сон не шёл к ней. Шли мысли.
Почему тот парень так похож на Еремея? Явное сходство указывало на то, что её жених действительно с этих мест. Вряд ли совершенно похожие люди жили бы в разных местах не будучи родственниками. Они братья? Так похожи бывают близнецы. У них в селении случались такие неприятности. Считалось, что рождение близнецов сулит какие-то несчастья. Родители тогда сильно переживают.
Поэтому девушкам нельзя было есть что-либо сдвоенное, чтобы в будущем у них не рождались сдвоенные дети.
Но Василису всегда привлекали такие случаи. Она вспомнила двух девочек со светлыми, почти белыми волосами, которые жили на другом конце селения. Вспомнила, как они держались всё время за руки и жить не могли друг без друга. Никогда не верила она, что такие чудесные дети могли
