Перевернув шкатулку над столом, Уваров принялся торопливо разбирать бумаги.
- Разрешение на брак? – пробормотал князь, держа в руках бумагу, которая позволяла поручику Уварову Николаю Васильевичу сочетаться браком с девицей Тумановой Анной Петровной.
- Я не понимаю, Николя, - выдавила Ольга, отступая все дальше от супруга.
Собрав все обратно в шкатулку, Уваров стремительно покинул спальню жены и направился в свой кабинет. Николай Васильевич всю ночь просидел за столом, перебирая бумаги.
- Бог мой! – простонал он, прочитав все до последней строчки. – Верочка. Она же… Боже, что же делать теперь? Моя мать… Моя собственная мать…
Не дождавшись рассвета, Уваров велел заложить коляску.
- Николя! – остановила супруга на пороге передней Ольга, торопливо сбежав вслед за ним с лестницы. – Ты уезжаешь?
- Да, - кивнул головой князь.
- Куда? – заступив ему дорогу, поинтересовалась княгиня.
- В Петербург, к Бахметьеву, - сердито ответил Николай Васильевич.
- Зачем? Что ты намереваешься делать?
- Madame, я после вам всё объясню, - шагнул на порог Уваров.
По дороге в столицу князь передумал ехать к Бахметьеву и велел вознице направляться на Фонтанку. Он должен был поговорить с Верой, понять насколько верны его подозрения, тем более что адрес её пристанища был ему известен.
Уваров приехал слишком рано. Наносить визиты в это время было возмутительно неприлично. Беспокойно барабаня пальцами по набалдашнику трости, Николай Васильевич в нетерпении посматривал на часы.
На улице только начало светать. Редкие прохожие, в основном мастеровые люди да прислуга, спешащая по своим делам, с любопытством посматривали на господина в коляске. Обыкновенно господа не поднимались в такую рань, чаще они только возвращались в свои дома после ночных увеселений. Нетерпение грызло Уварова. Не в силах усидеть на месте, он выбрался из экипажа и принялся ходить по мостовой под окнами квартиры, где как ему стало известно, нынче проживала Верочка.
- Ваше благородие, господин хороший, не пожалейте копеечку, - гнусаво заголосил нищий, протягивая к нему руку ладонью кверху.
- Погоди, - зажав трость под мышкой, Уваров принялся рыться в карманах редингота в поисках монет.
Нищий приблизился к нему вплотную. В его руках блеснуло кривое лезвие ножа, и, бросившись вперёд, он ударил князя прямо в живот. Хватая ртом воздух, Уваров тяжело осел на мостовую.
- Убили! – кинулся к нему возница.
Выдернув нож, мнимый нищий бросился бежать. На крик слуги Уварова из парадного выскочил швейцар.
- Помоги, - прохрипел Уваров, цепляясь за плечо своего слуги.
Возница вместе со швейцаром дотащили Николая Васильевича до коляски и погрузили теряющего сознание князя в экипаж.
- К дому, - выдавил побелевшими губами Уваров. – Доктора…
Обезумевший от страха возница, что есть мочи погонял лошадей по улице, распугивая прохожих. Спрыгнув с козел, он забарабанил в двери особняка Уваровых.
- Князя убили! – выкрикнул он, когда сонный дворецкий открыл перед ним двери.
- Господи! – помертвело лицо дворецкого.
- Да что стоишь столбом?! – выкрикнул возница. – Подсоби!
Потерявшего сознание князя перенесли в спальню и послали за доктором. Экономка Уваровых, причитая, пыталась остановить кровь, сочившуюся из глубокой раны. Доктор, явившийся по вызову, отстранил женщину и принялся осматривать раненного.
- За полицией послали? – хмуро бросил он, закончив перевязку и полоская руки в тазу с тёплой водой.
- Сейчас пошлю, - торопливо закивал головой дворецкий, стоя на пороге комнаты.
Глава 22
Сгорбившись, Караулов сидел за столом в тёмном углу кабака самого низкого пошиба на окраине Петербурга в компании здоровенного детины, одетого в грязный потрёпанный плащ и низко надвинутую на глаза шапку.
- Ваше благородие, так, когда расплатитесь? - прогнусавил он. – Дело сделано. Всё как вы велели.
- Я велел проследить, - процедил Караулов. – А ты что натворил?!
- Так сказано было, чтобы князь с этой девкой не встречался, что ж мне делать оставалось? – пожал он широченными плечами.
- Тише! – шикнул на него Караулов, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Поторопился ты. Ох, поторопился, - вздохнул Петр Родионович.
Вовсе не так он планировал избавиться от Уварова. Всё должно было быть тихо и походить на смерть от причин естественных. Конечно, князь был ещё довольно молод и полон жизненных сил, но бывало, что и жаловался на недомогания. Яд – вот самое надёжное и испытанное средство. Коли потихоньку травить свою жертву, никто не должен был ничего заподозрить.
К тому же прежде надобно было изыскать возможность встретиться и поговорить с Верой, убедить её, что замужество для неё – единственный шанс восстановить свою репутацию. Всё пошло прахом. Уваров ещё жив, а коли его кузен всё же отдаст Богу душу, так ни о какой женитьбе в ближайшие три месяца даже помышлять не приходится.
Сунув руку в карман, Караулов достал довольно внушительную пачку ассигнаций, перевязанную тонкой бечёвкой, и под столом протянул своему собеседнику.
- Убирайся из столицы, как можно дальше и в ближайшее время не показывайся тут. Коли князь выживет, твоё лицо он обязательно вспомнит.
- Это-то, конечно, - закивал детина, пряча деньги за полой плаща. – Не извольте беспокоиться. Коли я вам ещё понадоблюсь, разыщите меня через Яшку цыгана.
- Надеюсь, не понадобишься, - вздохнул Караулов. – Всё! Убирайся с глаз моих!
Взяв со стола наполненную водкой рюмку, Пётр Родионович залпом выпил содержимое и закрыл лицо трясущимися руками. Пусть не собственные руки в крови замарал, но на душе погано было. Как планировал все, так страху-то не было, а как свершилось, так и затряслись все поджилки.
- Ещё принеси! – подозвал он полового, кивая на пустую рюмку.
Надобно собраться с мыслями, ведь сейчас такая суета поднимется. Вон и старухе уж весточку послали, и Ольга из имения приехала сама не своя. И его, верно, ждут в доме на Литейном. Наверняка и Бахметьев уже у Уваровых, ведь он тоже на Литейном живёт. Подумав о молодом графе, Караулов стиснул зубы. Ненависть к светскому щёголю, столь легкомысленно разрушившему его тщательно выстроенный план, скрутила все внутри. Выпив вторую рюмку, Пётр Родионович поднялся на ноги и нетвёрдой походкой вышел на улицу. Вечерело. Остановив извозчика, Караулов забрался в пролётку.
- На Литейный! – скомандовал он, кутаясь в редингот.
Двери ему открыл дворецкий. Скорбное выражение лица прислуги свидетельствовало о том, что дела обстояли неважно. Всё семейство в ожидании вестей от доктора собралось в малой гостиной.
