– Думаю, ты ошибаешься. Капитан Хорн ей не пара.
– Не знаю...
Энн наклонилась, чтобы поднять из-под стола оловянную ружку.
– Вот чего бы я точно не хотела, так это знакомиться, – пробормотала Луиза, стаскивая простыни с тонкой подстилки, которая лежала прямо на спартанской деревянной кровати. Один вид капитана Хорна приводил ее в ужас. Он ей напоминал Гарри, старшего сына того аристократа, у которого она служила.
Невозможно представить себе нежную Сару в грубых объятиях неотесанного мужлана. Сама по себе мысль об этом казакась отвратительной. Энн, конечно же, ошибается.
Энн неожиданно присвистнула.
– О Господи, это еще что такое? – Она опустила на пол кружку, которую все еще держала в руке, и из-за свертка дурно пахнущей старой одежды вытащила большую, вырезанную из дерева фигуру.
Луиза взглянула и пожала плечами:
– Очень похоже на изображение женщины.
– Да, но с такими огромными...
– Сиськами? – сухо подсказала Луиза.
Взяв из рук Энн причудливую скульптуру, Луиза повертела е в руках. Бюст действительно выглядел непропорционально большим и очень напоминал две лежащие рядом тыквы. Задница тоже же казалась огромной. Луиза внимательно рассмотрела маленькую голову, миниатюрные руки и ноги. Такие фигуры она видела в книгах.
– Скорее всего это деревянная скульптура из тех районов Африки, где жители поклоняются богиням плодородия.
– Богиням плодородия? – удивилась Энн.
– Когда-то давным-давно я читала о них в книге о путешествиях.
Луиза задумалась. Это было в другой жизни. Тогда впереди открывалось долгое, полное интересных событий будущее, когда вечера она посвящала чтению, а Гарри к ней еще не приставал.
– Но кто же такая богиня плодородия? И почему у нее такие огромные... сиськи? – спросила Энн, прервав размышления Луизы.
– Потому что она воплощает женскую плодовитость.
Энн явно не поняла, о чем идет речь, и Луиза пояснила:
– Женщины кормят детей грудью, поэтому мастер именно таким образом показал важность и необходимость этого дара.
Энн, разумеется, не имела ни малейшего понятия о концепции символизма. Все еще недоумевая, она осторожно взяла статуэтку из рук Луизы.
– Как ты думаешь, Сайлас ей поклоняется?
– Сомневаюсь, – сухо ответила Луиза. – Если верить Барнаби, Сайлас не способен... иметь детей.
Неожиданно домой вернулся Сайлас.
– Какого черта вы здесь делаете? – загремел он с порога.
Энн выронила статуэтку и с ужасом наблюдала, как дородная африканка покатилась по полу.
– Мы ничего плохого не делали... – беспомощно забормотала Энн. – Просто Луиза сказала... то есть... мы думали...
– Не волнуйся, Энн. – Луиза повернулась к Сайласу. – Уверена, он вовсе не сердится на тебя.
– Мы просто хотели помочь. – Энн подняла с пола статуэтку и протянула хозяину. – Честное слово, мистер Драммонд.
– Убирайся! – Сайлас выхватил у нее статуэтку. – Я сказал, убирайся! Сейчас же!
Энн бросилась к выходу, Луиза поспешила за ней. Но Сайлас схватил ее за руку.
– Не ты, Луиза, только она. А Тебе я хочу сказать пару слов.
Луиза впервые испугалась Сайласа. Этот человек вовсе не походил на того, который принес мазь от ожога и заботливо смазывал рану. Сайласа будто подменили. Видеть его таким разъяренным ей еще не доводилось. Брови сошлись на переносице, борода торчала, словно колючки чертополоха. Напрасно она явилась сюда без спросу и стала хозяйничать.
Ну и ладно, ничего страшного. Ей не впервой иметь дело с взбешенным мужиком. Таких надо держать в узде, чтобы не хорохорились. Этот урок дался ей нелегко, но принес немалую пользу.
Освободившись от мертвой хватки Сайласа, гордая англичанка приняла решительную позу и взглянула в его полное ярости лицо.
– Зря собираешься меня отчитывать, Сайлас. Я не сделала ничего дурного. Кто-то должен был навести порядок в этом... в этом свинарнике. Вот я и решила...
– Решила сделать это без моего ведома.
– Не совсем так. Просто... просто я подумала, что тебе понравится.
– Понравится, что мои вещи швыряют по комнате и глумятся над ними?
Луиза покраснела.
– Мы даже не хотели доставлять тебе неприятности, напротив, старались помочь, отблагодарить за доброе отношение к нам.
Сайлас удивленно вскинул брови:
– «К нам»?
Румянец стал еще гуще:
– Ко мне.
Ответ что-то изменил в настроении разгневанного пирата. Сайлас ничего не сказал, лишь смерил Луизу внимательным взглядом. Затем пересек комнату, взял с полки трубку, набил ее, пару раз затянулся и выпустил в воздух витиеватое кольцо голубого дыма. Комнату наполнил терпкий аромат табака. Лишь после этого он снова посмотрел на Луизу. Гнева в глазах уже не было.
– Ты настырная женщина, Луиза Ярроу. Тебе кто-нибудь говорил об этом? Такой настырной я ни разу в жизни не видел.
Не отводя от нее глаз, Сайлас снова затянулся.
– Никак не пойму, зачем ты лезешь в мою жизнь, в то время как на острове полно мужчин, достойных твоей опеки.
– Я вовсе не собираюсь тебя опекать.
Язвительное замечание повисло в воздухе.
– Но почему я, Луиза? Почему именно я?
Его пристальный взгляд тревожил. Отвернувшись, Луиза при нялась складывать грязную одежду.
– Просто ты повар, вот и все. Должны же мы наконец нормально питаться. А твою стряпню невозможно есть.
Сайлас стерпел обиду и, к изумлению Луизы, спокойно признал:
– Это правда. Я был хорошим матросом, но лишился ноги. Потому Гидеон и терпит мою стряпню.
Факт оказался новым и несколько изменил мнение Луизы о капитане Хорне.
– Но ты не ответила на мой вопрос. Дело в том, что стряпаешь ты не намного лучше меня. Говорят, в Англии ты служила гувернанткой, а не поварихой.
– Верно. Но потом заинтересовалась кулинарией и много времени проводила на кухне.
Так оно и было. Кухня оставалась единственным местом, где Гарри не мог застать ее одну, где она чувствовала себя в безопасности. А заодно научилась приготовлению пищи.
– Ты что-то скрываешь. Сколько раз я ругал тебя, постоянно ворчу, но ты все равно меня не боишься.
– Потому что знаю: ты меня не обидишь! – воскликнула Луиза и тут же пожалела о сказанном. С какой стати он лезет ей в душу?
– Так я и думал. – Луиза удивилась. – Кто же тебя так жестоко обидел, что теперь ты чувствуешь себя в безопасности лишь с тем из мужчин, кто, по-твоему, не способен уложить в постель?
Щеки Луизы вспыхнули пунцовым румянцем.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Сайлас нахмурился и опустил трубку.
– Прекрасно понимаешь. Я немало об этом думал. Если женщина предпочитает меня, а не Барнаби, так это потому, что хочет, чтобы мужчина к ней прикасался.
