– Она казалась нам такой милой, мы думали, ей можно доверять наши секреты, и она так молода, что способна нас понять, – жаловалась Морин, не замечая, что мисс Барнс ее почти не слушает. – Если бы она не была так дружна с мисс Найт, мы все, Сьюзен, и Энид, и я, и Джемма могли бы попасть в неприятное положение, сделав мисс Эйвери своей наперсницей!
– Мне очень жаль вашей подушечки, Морин, вы знаете, как я сопереживала вам, – постаралась собраться и ответить Эмили. – Но прошло уже так много времени с тех пор, не лучше ли забыть эту историю? Подумайте об Энид Рикман, вот у кого действительно большие неприятности!
– Я ни на минуту не забываю об Энид, – чуть обиженно возразила мисс Паркер. – Но все, кто любит справедливость, должны собраться и заставить миссис Аллингем прогнать мисс Эйвери из пансиона. Конечно, она была вашей подругой, и вам, наверное, не хочется с ней расставаться!
Язвительный тон Морин в конце фразы заставил Эмили решительно покачать головой, отрицая подозрения в том, что она оправдывает вину Хелен.
– Вы правильно сказали, мисс, она была моей подругой, но теперь она ею не является. И все же важнее всего сейчас – дождаться известий от Энид. По окончании каникул мисс Найт вернется в пансион, и миссис Аллингем сможет задать ей вопросы о том, она ли говорила с мисс Эйвери о плате за уничтожение подушечки. Подождите лишь несколько дней, и мы увидим, что скажет мисс Филлис!
– Она точно так же будет все отрицать, – фыркнула Морин. – И вы, и я, и вся школа знают, что так оно и было, поэтому мне не нужно признание Филлис, чтобы публично обвинить ее! Но сперва я дождусь письма от своей матери к миссис Аллингем и посмотрю, как поведет себя наша директриса. Даже если мисс Эйвери приходится дочерью нашей экономке, мисс Олдридж, это не значит, что ей простительна любая выходка!
С этим Эмили не могла не согласиться, и обе молодые леди расстались, более или менее довольные друг другом.
«Кажется, теперь в Брайтоне позабудут о несостоявшейся помолвке мистера Мэйленда, – внезапно подумала Эмили, когда Морин Паркер вернулась в общество своих подруг. – Что значит событие, которое могло случиться, но не случилось, по сравнению с настоящим побегом! О, бедный мистер Рикман!»
К этой мысли Эмили возвращалась по нескольку раз на дню. Отец Энид почти сразу расположил ее к себе, теперь же она испытывала еще и глубокое сочувствие его горю. Эмили хотелось отправить ему записку, хотя бы несколько строчек, которые мог бы написать друг, желавший поддержать друга, но Эмили все же удержалась от этого шага. Мистер Рикман может отнестись к ее посланию как к непозволительной дерзости, а показаться навязчивой Эмили не хотела, особенно теперь, когда перед ней был пример Хелен, всеми силами старавшейся завязать выгодные знакомства с богатыми семьями своих учениц.
Хелен уже была в их комнате, когда Эмили пришла, чтобы подготовиться ко сну, но на появление бывшей подруги не обратила ни малейшего внимания. Эмили подумала, что самое лучшее, что они обе могут сделать друг для друга, это вовсе не разговаривать. Но она в то же время сознавала, как тяжело ей будет через неделю или две, если не случится никаких новых перемен. Однажды Эмили уже пробовала не разговаривать с Маргарет, женой своего брата, но угнетающая атмосфера в доме так подействовала на нее, что спустя десять дней она первая сделала шаг к примирению, хотя Маргарет заслуживала этого не больше, чем теперь Хелен.
Тем не менее Эмили заставила себя не думать о Хелен и ее эскападах и сосредоточилась на своих планах на будущее. После каникул миссис Вильерс должна была уехать, чтобы навестить родственников покойного мистера Вильерса. Хелен как-то со смехом сказала: о сплетнице тоже не мешает рассказать какую-нибудь сплетню, и прибавила, что миссис Вильерс, кажется, надеется на наследство одной из тетушек своего умершего мужа, потому так велико ее желание нанести визит этой тетушке и двум ее сестрам.
В другое время Эмили ожидала бы ее отъезда с опаской, ведь миссис Аллингем согласилась позволить мисс Барнс преподавать девочкам французский, пока миссис Вильерс отсутствует, но сейчас отъезд миссис Вильерс позволял Эмили переселиться на неделю или две в комнату к миссис Фирман. Такой возможности Эмили уже два дня ожидала с нетерпением, к которому примешивался отчасти страх – вдруг миссис Вильерс сочтет происходящие в пансионе события слишком интересными, чтобы отправиться в путешествие в такое время. Но пока что миссис Вильерс не заводила разговоров о том, чтобы перенести свою поездку, и Эмили уже договорилась с миссис Фирман, с радостью пообещавшей приютить мисс Барнс на все время отсутствия своей постоянной компаньонки.
Карета миссис Кронбери прибыла за мисс Барнс точно в назначенное время, и Эмили с удовольствием захлопнула за собой тяжелую дверь школы. Бесконечные разговоры об исчезновении мисс Рикман и преступном поведении мисс Эйвери начали уже раздражать людей здравомыслящих, но доставляли удовольствие людям ограниченным, вроде миссис Вильерс или супруги мистера Уэмблтона, дочери викария Кольера, явившейся сразу после завтрака узнать последние новости. Девочки тоже не могли думать ни о чем другом, и Эмили про себя проклинала тот день, когда мистер Страттери привез свою дочь в пансион Святой Маргарет.
– Даже общество тетушки для меня сейчас предпочтительнее компании миссис Вильерс и миссис Уэмблтон, – говорила себе Эмили во время дороги. – Дождь, ветер и тряская карета – пустяки по сравнению с удушающей атмосферой нашей комнаты. Как может Хелен… Нет, я обещала себе не думать о ней в эти дни. Надеюсь, мистер Мэйленд со своими забавными высказываниями не даст мне скучать!
Надежды Эмили вполне оправдались. Гости миссис Кронбери, в основном дамы из разного рода попечительских комитетов, их супруги, серьезные, основательные джентльмены, и юные дочери не могли быть интересны Эмили. Тем более что речь в гостиной, где собрались дамы после обеда, конечно же, шла о скандальном проступке мисс Рикман. Эмили не сомневалась, что мистер Рикман и тетушка Найджела Келбраттера хотели бы сохранить в тайне случившееся, но слишком много людей уже было осведомлено о том, что мисс Рикман сбежала со своим возлюбленным.
Ученицам нельзя было запретить писать о происшедшем подругам, жительницам Брайтона и окрестностей, успевшим покинуть бал вместе со своими родителями раньше, чем стало известно о побеге Энид, а миссис Вильерс и миссис Уэмблтон, вне всяких сомнений, сообщили о скандале брайтонским знакомым. До появления мужчин в гостиной Эмили вынуждена была отвечать на назойливые расспросы – кое-кто из дам счел присутствие мисс Барнс счастливым совпадением, ведь кому, как не ей, лучше всех знать о том, что творится в пансионе?
