— Самоубийство — смертный грех, Изабелла. Разве вы не знали?
Изабелла выбежала вон. Она была доведена до отчаяния. Последние внутренние запреты рушились. Иаков сломал все, что мог.
Разоблачение бывшей любовницы наделало много шума. Скандал затронул и Изабеллу, ее участие в обмане не было скрыто королем. О ней шептались, ее осуждали. Приказ о казни Жюли был подписан и скреплен печатью. Казалось, Иаков просто делал назло жене, наслаждаясь ее страхом и смятением. Бедняжка Аргюзон во всем созналась, рассчитывая на милосердие мужчины, когда-то очарованного ею. Но сердце тирана не смягчилось.
Это стало последней каплей для Изабеллы.
Наутро она явилась к завтраку спокойная и сдержанная, словно ничего не произошло. Она была так спокойна, даже благожелательна, что Иаков решил, что перевоспитание его непокорной жены благополучно закончено. Изабелла подошла к нему, приветливо пожелала приятного дня и поинтересовалась, хорошо ли он спал.
— Мне нравится, когда ты такая, Изабель, — заявил Иаков. Королева заняла свое место у стола и принялась за завтрак. Слуги, одетые в голубые бархатные костюмы, суетились вокруг них. Иаков был самовлюблен и эгоистичен, и это его погубило. Он не искал тайного смысла в перемене нрава жены, считая ее покоренной, словно норовистую кобылу, а ему стоило бы задуматься. Ведь под ногтем указательного пальца левой руки королевы таилась маленькая, но смертоносная щепотка яда. Изабелла улыбнулась мужу. Ослепленный, окутанный ароматом ее духов, Иаков нагнулся к ее губам, запечатлев на них поцелуй. Слуги скромно отвели глаза. А рука королевы мгновенным змеиным броском стряхнула в бокал с вином крупинки вещества, способного избавить ее от последствий роковой ошибки, которую она совершила, потакая упрямой ненависти отца к потомкам младшего брата.
После завтрака король почувствовал себя больным. Заявив, что ему худо, он отложил казнь бывшей любовницы, на которой желал присутствовать, и отправился прилечь. А уже вечером того же дня короля Иакова не было среди живых.
Изабелла не могла скрыть истинных своих чувств.
— Не будет никакого траура, — сквозь зубы проговорила королева, когда ей сообщили, что она овдовела. Это единственное, чем она могла отомстить за свои несчастья. Этикет был нарушен, но ненависть к покойному была настолько сильна, что никто не стал жалеть о нем или осуждать молодую женщину.
Настал момент сведения счетов, освобожденная королева-мать (вдовство сделало ее лишь регентшей до совершеннолетия юного отпрыска короля Иакова, который, как выяснилось, жил в уединенном замке, всеми позабытый, включая своего отца) собрала вокруг себя всех своих придворных. Сама она неподвижно вытянулась на троне. Ее напряженное лицо выглядело застывшей маской.
— Капитан Гайар, — голос королевы Изабеллы прозвучал глухо, но твердо. Тот выступил вперед и почтительно склонился, ожидая распоряжений. — Возьмите этот приказ и немедленно скачите в крепость Рено за моим первым министром, — бедняга Сафон и его помощники печально вздохнули, сообразив, что снова Орсини — «ничтожный провинциал» — будет распоряжаться всем.
— Мадам де Сент-Жуан, — продолжала королева. Дама нервно дернулась.
— Вы освобождены от своих обязанностей при дворе, с этой же минуты. Вы хорошо служили… королю. Прощайте, мадам, счастливого пути.
Она отвернулась, и мадам Сент-Жуан, благодаря небеса, что так легко отделалась, поспешно удалилась.
— Мадам де Богаи… Собственно, вы неплохая женщина… Вы можете остаться, если хотите.
— Благодарю, государыня. Я предпочла бы вернуться домой, к моим родным и друзьям.
— В таком случае, прощайте, мадам.
— Мадемуазель де Оринье, — бесстрастно продолжала говорить Изабелла, — даже ради вашего брата и его супруги, ныне находящихся здесь, я не желаю видеть вас более в своем дворце. Отдайте ваш патент фрейлины и прощайте.
— Мадемуазель д’Аргюзон, — молодая женщина слабо улыбнулась, прижимая к груди спящего сына, с которым теперь боялась расстаться, — я предлагаю вам занять место моей фрейлины, с которого уволена м-ль де Оринье. Но не буду в обиде, если у вас другие планы, Жюли. Вам пришлось пережить немало… Барон де Бонди… Рекомендую вам, господа, самого порядочного человека в государстве. Я дарую вам титул графа, и никто так не достоин его, как вы.
Некрасивое лицо Бонди просияло от гордости.
Изабелла вновь обвела взглядом присутствующих, ища, не обошла ли кого в своем гневе и своей благодарности.
— Все, — пробормотала она, — все свободны, кроме вас, Сафон. Я хочу поговорить с вами, с глазу на глаз.
Старик Сафон остался в пустом зале. В эту минуту ему было совестно перед Изабеллой, что сам он не пострадал от Иакова, и даже не лишился должности.
— Что мы имеем, месье Сафон? — спросила молодая женщина, устало откидываясь на своем троне, словно в кресле.
— Что, государыня? Разоренная земля, измученный королем-иноземцем народ. Нищета вокруг, казненных столько, что на пенсии вдовам ушла бы вся казна. За год покойный Иаков безжалостно обворовал страну, которую считал чужой.
— О, довольно! — воскликнула Изабелла, молитвенно складывая руки. — Скажите одно, но только искренне, маркиз де Ланьери, могу я рассчитывать на него? Сможет он что-то поправить, вернуть хоть отчасти все на свои места?
Сафон не мог не усмехнуться. Ему мучительно хотелось сказать: «Нет, нет и нет! Что вам этот мальчишка?! Сделайте меня первым министром, я и только я сумею все наладить!!!», но он был неглуп и понимал, что королева только рассердится, но не прислушается к его словам. Вовсе она не хотела его совета, — она хотела услышать подтверждение и оправдание своим мыслям. Она хотела, чтобы Орсини остался министром, и ее желание перевешивало любые доводы. Сафон все еще думал, что привязанность королевы к Орсини де Ланьери происходит от тоски за Антуаном, и так полагали многие.
И Сафон сказал правду, подавив зависть:
— Маркиз де Ланьери умен и хитер, как лис. Если он не переменился (и если он жив, — подумалось старику), то сумеет удержать государство в узде и провести всех. Он молод и, в отличие от нас, старых скептиков, не боится менять старое на новое. Его политика — убедить каждого, что ему живется лучше других. Все пойдет на лад, мадам, — Сафон вздохнул, и королева поняла, чего стоило ему восхваление своего соперника.
— Вы очень хороший министр и замечательный политик, месье Сафон, — мягко произнесла она. — Не сердитесь на меня…
Итак, она, королева Изабелла Аквитанская, убила человека. Ее рукой отравлен человек! Она убийца! Силы оставили ее, и королева перестала вставать с постели. Мэтр Бальен, из лучших побуждений вернувшийся ко двору после смерти Иакова, диагностировал у нее нервное расстройство, и велел ей сохранять полный покой. Жанна ухаживала за ней, но Изабелла слабела и все чаще спадала в забытье.
