Глава 10
Шли недели, месяцы. Тилли с беспомощным отчаянием каждый день наблюдала, как сын садится в карету и едет или в Ньюкасл, или в Гейтсхед, или Дархэм. Поиски Норин превратились у него в манию: Вилли стал предметом сплетен. Некоторые даже заключали пари — найдет он девушку раньше, чем это сделает ее отец, или нет. Потому что Симон Бентвуд тоже искал. Его поиски были не столь интенсивны, но продвигались с большим успехом.
Но вот уже две недели карета ни разу не стояла у подъезда — Вилли оставался дома. Он сидел в своей комнате или гулял по парку один, поскольку наизусть знал каждую дорожку.
Эти недели дали возможность немного отдохнуть Неду Споуку — он устал бродить по улицам и вглядываться в прохожих. Однажды Тилли хотела расспросить его об этом, но он не стал рассказывать, как именно проходили поиски. Нед был слишком предан Вилли, и ясно продемонстрировал это, когда однажды она сказала: «Ты бы проследил, чтобы он нормально ел». На что Нед ответил: «Он отказывается заходить в гостиницы, мэм. Понимает, что мне туда с ним нельзя, я ведь не так одет. Да и я себя там плохо буду чувствовать, в энтих ресторанах. Так что мы обычно перекусываем: пирожки там, или еще что, но это сытно, и он ест. — И добавил: — Он знает, мэм, что должен есть, если хочет продолжать искать».
Иногда Неда подменял Стив. По крайней мере раз шесть он ездил с ним по воскресеньям, включая последнее. День выдался дождливым. Сентябрь заканчивался, деревья облетели, трава пожухла. Земля готовилась к зиме. Вернувшись, Стив сказал Тилли:
— Надо что-то делать. До холодов положить этому конец, иначе он из болезней не будет вылезать.
— Но что я могу? — спросила она.
А он ответил:
— Не знаю, не знаю. Вилли сам должен решить. — Потом добавил: — Одно обидно — он считает, что если не заполучит Норин, ему вообще никого не видать. Он и представить себе не может, что из-за своего здоровья он будет кому-то нужен. Отсюда все трудности. Я ему говорил, может, не теми словами, что в море куда больше рыбы, чем можно поймать, но он пропустил мое замечание мимо ушей.
Куда больше рыбы, чем можно поймать. Он наверняка пришел к такому выводу и относительно себя самого. Поймал другую рыбку, так?
С той поры как Вилли начал свои поиски, Стив ни разу не упоминал о своей даме сердца или о женитьбе. Но Тилли знала, что он не выбросил эту идею из головы. Пока Стив болел, она дважды видела эту женщину в коттедже — ее лошадь была привязана к столбу у калитки. Поэтому Тилли разворачивалась и уезжала. О ней как-то раз упомянула Фэнни.
— Я не стала оставаться, мэм, там была эта леди.
Фэнни не сказала «женщина», она назвала ее леди, а Фэнни умела отличить леди от простой женщины.
Сама Тилли не хотела бы встретиться с «леди» Стива лицом к лицу и поэтому ездила на шахту кружным путем. Здесь она видела его, по меньшей мере, раз в неделю, по пятницам, когда он, его помощник, Джон и она сама устраивали совещания в новом здании конторы. Раньше пятым участником таких совещаний был Вилли, но он перестал приезжать, и Джон каждый раз удивлялся, как будто такое случилось впервые.
Каким бы милым ни был Джон, но порой он раздражал Тилли, особенно когда во всеуслышанье высказывался относительно поведения Вилли. По меньшей мере, она расценивала это как бестактность. С точки зрения Джона, вся эта история выглядела скверно. Бегать за фермерской дочкой! Она не стала напоминать ему, что его Анна тоже была дочкой фермера и проявила к нему интерес в тот момент, когда он окончательно решил, что никому не нужен из-за заикания. И он поступил бы так же, как Вилли, случись с ним нечто подобное. Тилли из собственного опыта знала, что годы притупляют память о неудачах и собственном отношении к ним. И только поэтому молодые никогда не могут понять стариков.
Наступил день, когда Тилли все-таки встретилась с леди Стива. Случилось это в начале ноября. Она сама чувствовала себя неважно, вдобавок пришлось ухаживать за простуженным Вилли — боялись воспаления легких. Одно радовало: сын вроде бы наконец понял, насколько бесполезны его поиски. Он был слаб физически и угнетен морально. Поэтому, когда принесли почту, Тилли обрадовалась, что там были два письма из-за границы. Одно от Кэти, второе от Жозефины.
У нее появилась привычка во время болезни сына разбирать свою почту за маленьким столиком, который она поставила в его комнате. Теперь, войдя в комнату, она как можно жизнерадостнее возвестила:
— Два письма из Техаса.
— Да? — без особого интереса спросил Вилли.
Она не стала сразу вскрывать конверты, а направилась к камину, взяла щипцы и добавила в огонь угля. Затем уселась у камина, поставила ноги на решетку, взяла первое письмо, от Кэти, и начала читать про себя.
«Дорогая Тилли, с удовольствием отвечаю на твое письмо. Сообщаю, что я жива-здорова, Дуг тоже. У мисс Луизы тоже все хорошо, хотя она очень тоскует по мистеру Маку. Мы все по нему тоскуем, больше всего Дуг. Я так думаю. Но, как говаривала моя мама, печаль одного может стать радостью другого. Это не очень хорошо, так говорить, но так уж вышло. Мисс Луиза взяла Дуга в партнеры, правда здорово, Тилли? Только представь себе, Дуг — партнер на этом ранчо. И, конечно, это еще новый повод отложить поездку в Англию, ведь надо огораживать участок, да скота тысячи голов и все такое. Ты бы видела, Тилли, какое это зрелище, когда скот гонят. А ведь после войны ни одной скотинки не осталось, подумать страшно. Я тут Дугу сказала, что тебе бы пришлось по душе, поездить за стадом. Что до меня, то моя фигура не для лошади.
Теперь про мисс Жозефину. Я уже в последнем письме писала, что она пробыла здесь всего несколько недель, да и то все время расспрашивала наших мексиканцев, где ей искать свою мать. Потом взяла и уехала, и я уже думала, что нам больше не свидеться, ведь она вроде как спиной повернулась к белым людям. Ну, наверное, понять можно, ведь с виду она полукровка, а ты знаешь, как здесь к таким относятся. Так вот, три недели назад она вернулась. Слезла с таратайки вся пыльная и уставшая, вроде еще меньше стала, и очень изменившаяся, печальная-печальная. Вот как все было, Тилли. Она нашла свою мать и ужаснулась, она сама так сказала. Надеюсь, я написала это слово без ошибки. Ее ужаснули условия, в которых жила ее мать, к тому же, она ей совсем не обрадовалась. Я хочу сказать, мать не обрадовалась мисс Жозефине. Ей только деньги были нужны. И еще она сказала, что мистер Мэтью не ее отец, что ее отца зовут Абелорда Орозко. Он какое-то время работал на ранчо. Он живет с ней, с матерью Жозефины, и выглядит так, что девочка даже не могла говорить о нем. И знаешь, Тилли, она начала плакать. А ведь она и ребенком не плакала».
