Тилли остановилась и взглянула на Вилли. Что говорить, Жозефина испытала шок и наверняка пребывает в отчаянии. Ведь плачущей ее никто никогда не видел. Девушка не плакала, даже в тот день, когда ссорилась с Вилли, даже когда прощалась со всеми на пристани.
Тилли снова взялась за письмо.
«Мисс Луиза была бы рада, если бы она осталась, ей очень одиноко. Она даже говорила с Жозефиной насчет школы. У нас сейчас дюжина мексиканских ребятишек, да и в округе еще сколько-то наберется. Ты помнишь Номер Три? Так он женился на метиске лет десять назад. Но вроде я уже тебе об этом писала. У него пять детишек, они совсем не выглядят полукровками, просто черненькие и очень сообразительные. Иногда тут детей кишмя кишит, совсем как дома. Ох, Тилли, как же я хочу вернуться домой хоть ненадолго, не на совсем, я ведь здесь уже привыкла. А что мне оставалось, верно? Ну все, больше никаких новостей. Мужчины уже возвращаются, а мой мужик слопает собственную лошадь, если сразу же не подать ему обед. Передавай всем привет… Я лучше сама тебе скажу, Тилли, ведь я написала Пег и пригласила ее к нам. Надеюсь, ты не станешь возражать, а мне так хочется, чтобы здесь был кто-то из наших. Ты знаешь, о чем я. Целую. Кэти».
Когда Тилли положила письмо на стол, Вилли, лежавший на кровати, повернул к ней голову и спросил:
— Ну что?
Она ответила:
— Это от Кэти.
— И что она пишет?
— Вот прочту письмо Жозефины и расскажу.
Письмо Жозефины начиналось так:
«Моя дорогая мамочка. Странно, но я до сих пор думаю о тебе, как о своей матери, хотя совсем недавно вернулась от своей родной мамаши. Я мысленно все время повторяю: "Она была права, как же она была права", имея в виду тебя. Я до сих пор не пришла в себя от увиденного.
Я воображала, что когда мы встретимся, она меня сразу полюбит. Я знала, что они бедны, но то, что я увидела, было ужасно — грязь, лень, разруха. Про образ жизни мне и писать неловко, хотя вроде и не должно, ведь я среди всего этого родилась.
Я со стыдом признаюсь, что, уезжая с ранчо, даже не поблагодарила Кэти и Луизу за их доброе отношение ко мне, а когда вернулась как побитая собака, то еще больше устыдилась — так тепло и радушно они меня приняли.
Луиза поделилась со мной своими идеями насчет обучения местных ребятишек-метисов. Мне бы радоваться, но душа ни к чему не лежит. Наверное, я все еще в шоке.
Что касается мисс Бентвуд, о которой ты мне писала, то я не верю, чтобы она скрылась навсегда. Если она любит Вилли, то обязательно вернется. И если он любит ее, а я знаю, что любит, он найдет способ ее разыскать.
Я так скучаю по тебе, мама, даже выразить не могу. Я все время думала, сравнивала и поняла, как повезло тем, кто у тебя работает.
Передай привет Вилли. Жозефина».
Тилли опустила письмо на колени. Это движение не ускользнуло от Вилли.
— Довольно длинное письмо, — заметил он.
— Не такое длинное, как от Кэти. Какое мне прочитать первым?
— Все равно… Ну, давай послушаем, что пишет Жозефина.
Тилли начала читать письмо Жозефины, вскоре она заметила, что Вилли внимательно слушает, и на его лице уже нет выражения обреченности. Она выпустила ту часть, где говорилось о нем и Норин, а когда закончила, сын сразу же сказал:
— Ей надо вернуться домой. — Немного помолчал и добавил: — Она знает о Норин?
— Да, я писала.
— И она никак не отреагировала?
Тилли не знала, что ответить, но, наконец, решилась:
— Нет.
Она видела, как Вилли откинулся на подушки, провел ладонью по обычно гладко выбритой, а сейчас заросшей щеке. Немного погодя он тихо сказал:
— Она изменилась, сломалась, не чувствуется ее силы духа. — Он взглянул на мать. — Она ведь всегда была такой жизнерадостной, да?
— Согласна.
— Знаешь, мы ведь очень дружили. Мне казалось, что мы очень близкие люди. Но сейчас я думаю, что никогда по-настоящему не понимал ее — того, что ей нужно…
— Ты тут не виноват, она — девушка скрытная. Она и меня к себе не допускала. Я ведь тоже засомневалась, хорошо ли это — вырывать людей из их привычного окружения. Наследственность, она в крови и обязательно проявит себя рано или поздно. А я хотела как лучше. А что такое лучше? Одно я знаю наверняка, если ты не родился в определенной классовой среде, учись — не учись так и останешься на задворках, в свое общество никто тебя не примет.
— Ты бы могла украсить любое общество.
Вилли протянул к ней руку, она встала, подошла и сжала ее. Потом сказала:
— За всю свою жизнь я не встречала и полдюжины людей, которые бы так думали. Но все равно, спасибо тебе, милый. — Тилли нагнулась, поцеловала сына в щеку и добавила: — Увы, сегодня пятница, мне пора на шахту. Я пришлю к тебе Неда. Из Ньюкасла привезли газеты. Он может прочитать тебе заголовки. Да и я не задержусь; часа через два вернусь.
Она уже подошла к двери, когда он тихо произнес:
— Я по тебе соскучился.
Тилли приостановилась, повернулась и так же тихо ответила:
— Рада это слышать. — Но в душе понимала, что она — всего лишь неадекватная замена того, в чем он нуждается.
Совещание закончилось. Все прошло как обычно, даже быстрее — Джона не было, и никто не задавал вопросы не по делу, что он как правило делал, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.
После совещания Тилли спустилась в шахту вместе со Стивом и Алеком Меннингом. Там она поговорила с рабочими, поинтересовалась, как у них дела дома, поздравила некого мистера Моргана, который похвастался, что его сын получил книгу в награду за беглое чтение, а дочь — грамоту за регулярное посещение воскресной школы.
Когда они вышли из шахты, Тилли увидела за конюшнями ослепительную всадницу, контрастно выделяющуюся на довольно унылом фоне.
Тилли не сводила с нее глаз. Незнакомка сидела в седле по-женски. Искоса Тилли заметила, что Стив бегло взглянул в ее сторону, но ей было не до него. Ее внимание сосредоточилось на прекрасной женщине в коричневом костюме для верховой езды. Тилли тут же сделала вывод, что ее высокие сапоги и бриджи выглядели весьма непривлекательно.
— Ха, Филлипа, я тебя не ждал. — Стив немного обогнал Тилли и теперь держал женщину за руку.
Она смотрела на него и смеялась.
— Мы вчера вернулись. Я съездила в коттедж, но тебя не застала. И огонь в камине почти погас.
— Подумаешь! — Стив улыбался, глядя ей в лицо. Наконец, вспомнив про Тилли, он представил ее: — Дорогая, это Тилли… миссис Сопвит. Я тебе о ней рассказывал.
— Да-да.
Женщина кивнула, но Тилли молча смотрела на нее и не шевелилась до тех пор, пока не заметила протянутую руку. Тут уж она была вынуждена пожать ее.
