— В те времена, — продолжал Саймон, — Колин был сыном второго сына, и его наследование, в любом случае, не имело огромного значения.
Луиза положила руку Саймону на плечо.
— Но раз другой твой дядя умер, не оставив потомков…
— Колин стал наследником. И не только титула Монтита, но и состояния Монтита. Которое значительно возросло, с тех пор как я вступил в его владение.
Рука Луизы напряглась.
— Что, вероятно, дало кое-кому огромный стимул лгать о своем наследии.
Саймон рассмеялся.
— Колину? Вряд ли. Я долго уламывал его, чтобы заставить стать моим адъютантом после визита его тети, рассказавшей его историю. Он собирался продолжить службу в армии пешва [39], но могу заверить — он унаследовал острый ум моего деда. В бытность пехотинцем его таланты были растрачены впустую. Однако у него никогда не было интереса быть графом. Когда я попытался убедить его возвратиться со мной, он отказался, сказав, чтобы я оставил все как есть.
— Тогда зачем ты этим занимаешься?
— Колин — человек без страны. Другие индусы не принимают его, и англичане тоже. Это несправедливо. Он с матерью заслужил лучшего отношения со стороны моего деда, поэтому мой долг привести его дела в порядок. Долг не только перед ним, но… — Саймон замолчал, размышляя, должен ли открывать так много, но когда Луиза ободряюще сжала его плечо, он продолжил. — И перед его женой.
— О, я забыла, что у него была жена. Прежняя хозяйка Раджи, да?
— Да. Она тоже была наполовину индианкой. Когда она лежала при смерти, я поклялся позаботиться, чтобы Колин получил то, что принадлежит ему по праву. При условии, что я мог бы подтвердить его претензии.
— Но почему надо было непременно давать такую клятву? Лишь потому, что он был твоим адъютантом и возможно твоим кузеном?
— Разве этого недостаточно? — увильнул Саймон. Как он мог сказать ей правду? Она уже думала о нём как о хитреце и лгуне, но, во всяком случае, кажется, считала его сведущим государственным деятелем. Если бы она знала всё…
— Полагаю, ты что-то недоговариваешь, — Луиза отдернула руку. — Я знаю, что индийские женщины очень красивы…
Проклятье, до него не дошло, как это должно быть звучало.
— Я говорил тебе, дорогая, что соблюдал целибат в Индии. У меня никогда ничего не было с женой Колина, если ты так думаешь.
— Тогда зачем было обещать? — прошептала она. — Можешь рассказать мне, дорогой, в самом деле, можешь, даже если ты просто в тайне заботился о ней или…
— Не было ничего похожего.
Теперь Саймон должен был рассказать ей, только бы не дать Луизе составить неправильное мнение. Кроме того, слишком долго этот секрет был словно нарыв на его сердце. Уж кто и мог помочь его вскрыть, так это его решительная, практичная жена. При условии, что вместо этого не отнесётся к нему с отвращением.
— Но ты права; я дал клятву не только из-за Колина, — Саймон нервно выдохнул. — Это из-за того, что я натворил. Видишь ли, я был причиной её смерти.
Дорогой кузен,
Уверена, вы признаете, что нежный взгляд иногда — ничто иное, как нужды и желания тела. Временами, нежный взгляд — даже важнее, чем отстаивание своего мнения ценой супруга.
Ваша романтично настроенная кузина,
ШарлоттаЛуиза не знала, что подумать или сказать на его ошеломляющее признание.
— Это имеет отношение к той битве, в которой ты сражался с капитаном Куином?
Саймон взглянул на неё затуманенными глазами.
— Как ты узнала?
— Сегодня ты откровенно не желал обсуждать это, — Луиза примостилась на краю стола, и Раджи устроился у неё на коленях. — Жена Колина погибла в этом сражении, да?
— На самом деле, она умерла перед самым его началом, от рук маратхов. Они были наёмниками пешва.
— Что за пешва?
— Своего рода премьер-министр некоторой территории Индии. Баджи Рао [40] был пешва и приказал своим маратхам совершить набег на Пуну. Они сожгли британскую резиденцию дотла, потом слонялись по городу, грабя и убивая. Выбор пал на жену Колина, так как она была наполовину англичанка и замужем за моим адъютантом.
— Поэтому ты и клянёшь себя за её смерть? — спросила Луиза, положив свою руку на его.
Сбросив руку, Саймон резко поднялся, чтобы пройтись.
— Хотелось, чтобы было так. Но нет, моя роль была… постыднее.
Он ужалил её, отказавшись от поддержки, но Луиза постаралась не выказать боли, когда поглаживая шелковистую шерстку Раджи села и стала ждать.
Когда он вновь заговорил, голос его звучал спокойно и отстраненно.
— За несколько недель до налёта маратхов, Колин рассказывал мне, что его жена отправилась в Пуну навестить мать и слышала, как на базарной площади вовсю говорят о бунте. Пешва был зол на англичан, что те убедили его подписать договор.
Он шагнул к геродону [41] и налил себе немного бренди из графина.
— Поэтому я расспросил пару офицеров, уроженцев этих мест. Они заверили меня, что в Пуне все спокойно. «Пешва будет глупцом, если устроит бунт», — сказали они. — «Он знает, что британская армия очень сильна».
Саймон резко рассмеялся.
— Я было подумал, что они могли быть замешаны в предполагаемом восстании, но то были глубоко уважаемые офицеры. Тогда как у Колина были все мотивы гневаться на англичан. Я самонадеянно посчитал, что он преувеличивает ситуацию.
Он глотнул немного бренди.
— Я сам обсуждал условия соглашения с пешва. Двое других пешва, казалось, были абсолютно довольны договорами. Значит, какие у Баджи Рао причины противиться соглашению? — его тон стал самоуничижительным. — В конце концов, я же был могущественным генерал-губернатором. Я знал абсолютно все, что творится на подвластной мне территории.
— О, Саймон, — прошептала Луиза, но тот не обратил на неё внимания.
— Более того, Колин получил эти сведения от своей жены, у которой было даже больше причин не доверять англичанам, чем у него. Её отец, ублюдок-британец, не женился на её матери. Поэтому она видела мятеж там, где его нет, — Саймон тупо уставился в стакан с бренди. — Она, как я предположил, хотела, чтобы я ввёл армию в Пуну и выставил себя на посмешище.
Как будто почуяв напряженное состояние своего хозяина, Раджи соскользнул с её колен, чтобы присоединиться к Саймону, но тот и его не удостоил внимания.
— Я не очень хорошо её знал, а что мне было известно, мне не нравилось. Она считала меня ещё одним англичанином-позёром, а я её — возмутительницей спокойствия.
