– Не вы ли три недели назад захватили корабль «Мон Олив»?
Жан нахмурился и взглянул на меня.
– Было такое, Элиза? Я что-то не припомню.
– Да, Жан, – сказала я. – Корабль плыл под испанским флагом, помнишь? Вез какао, кофе, корицу и индиго.
– А, теперь вспомнил, – кивнул Лафит. – Прекрасный корабль. Действительно, он до сих пор в моем порту. Мне нравится и его ход, и совершенство конструкции. Он не был столь быстр, чтобы убежать от «Элизы», но все же был к этому близок.
– Мне приятна ваша оценка, – сказал, усмехнувшись, Гарт, – но судно принадлежало мне. Я должен просить вас вернуть мне мою собственность.
Тяжелый камень упал с моей души. Гарт пришел не за мной, а за своим дурацким кораблем. Мне незачем его бояться.
– Вернуть? – Жан смотрел на гостя сквозь голубоватый дымок. – Но, мой дорогой сэр, если это был американский корабль, – Жан сделал ударение на слове «американский», – под испанским флагом, из этого следует одно: вы замешаны в контрабанде. Я очень сожалею о ваших потерях, но, когда один вор ворует у другого, о каком возвращении имущества может идти речь? Вы не должны были исключать такую возможность, когда решались на подобное, старина. Могу лишь пожелать вам удачи в следующий раз.
– Мне кажется, что месье Мак-Клелланд повел себя весьма неосторожно, решившись заняться контрабандой накануне выборов, – вмешалась я. – Что подумают добропорядочные граждане, если выяснится, что человек, избранный ими для защиты их интересов в конгрессе США, не более чем простой пират?
Жан хмыкнул.
Гарт задумчиво затянулся сигарой.
– Смертные подвержены греху, мадемуазель. Мне остается лишь уповать на то, что избиратели не будут судить меня строго и простят мое маленькое увлечение. Однако я вложил в это предприятие немало и не могу просто так смириться с потерей. Я вынужден вновь просить вас вернуть мне корабль и груз.
Лафит развел руками.
– Вы просите о невозможном. Ваши товары уже переведены в деньги, а что касается судна, оно мне слишком нравится самому, чтобы я согласился вернуть его вам.
– Когда играешь с огнем, немудрено и обжечься, ведь так? – сказал Гарт с недобрым смешком. – Простите меня за прямоту, но вы, мистер Лафит, не слишком благородны.
Я едва не задохнулась от возмущения. На месте Жана я немедленно выгнала бы Гарта.
Однако Жан только пожал плечами.
– Мне жаль, что вы видите меня таким, сэр, но что тут поделаешь.
– Месье Мак-Клелланд так сильно огорчен, что забыл о хороших манерах, – заметила я не без сарказма.
Гарт посмотрел на меня с улыбкой, от которой сердце мое болезненно сжалось.
– Я понимаю, что вы не можете вернуть мне мою собственность, но, может быть, мы договоримся о компенсации?
– Может быть, сэр, – согласился Лафит, допивая бренди. – О чем вы просите?
– Жан! – вмешалась я. – Он не заслуживает и су!
Даже не взглянув в мою сторону, Гарт тем же ровным голосом сказал:
– Я бы принял мадемуазель Лесконфлер.
Я почувствовала, что багровею.
– Какая наглость! Как вы смеете?
Лафит покачал головой.
– Боюсь, что вы просите слишком многого.
– Отчего же? Я думаю, что Элиза в обмен на «Мон Олив» и его груз – вполне справедливая сделка. В конце концов вы получили ее в качестве трофея. Кроме того, она хочет сама пойти со мной, правда, дорогая?
Я вскочила с кресла.
– Нет, лживый ублюдок!
Гарт улыбнулся так, как, верно, улыбался волк, беседуя с Красной Шапочкой.
– Перестань, дорогая, не стоит опускаться до брани. Мистер Лафит – человек справедливый, он не будет удерживать женщину против ее воли.
– Вы ведете себя вызывающе, – произнес Лафит угрожающе тихо, – и я должен просить вас покинуть мой дом.
– Но вы выполните мое требование?
Гарт потушил сигару.
– Нет. Мадемуазель сказала, что она не хочет вас видеть, значит, так и будет.
– Тогда, – сказал Гарт, медленно поднимаясь из-за стола, – я вынужден требовать сатисфакции. Вы – вор, Лафит. Вы оскорбили и ограбили меня. Честь моя должна быть отомщена.
– Твоя честь! – закричала я. – С каких это пор, Гарт, ты стал так щепетилен со своей честью? Да вся твоя жизнь сплошное надругательство над честью!
– Откуда ты так много знаешь о всей моей жизни, Элиза?
В серых глазах мелькнул знакомый огонек.
– Итак, сэр, – сказал Гарт, обращаясь к Лафиту, – вы принимаете вызов?
Лафит встал и поправил манжеты.
– Шпаги или пистолеты?
– Выбор за вами, – ответил Гарт безразлично.
– Прекрати немедленно! – воскликнула я, хватая за руку Жана. – Не позволяй ему играть на твоем самолюбии. Разве ты не понимаешь, что он только и ждет случая убить тебя! Весь этот разговор о корабле и компенсации был только предлогом.
Лафит смерил меня печальным взглядом.
– Бедняжка моя, неужели ты считаешь меня настолько недогадливым? Я знал, что поединок неизбежен, с того самого дня, как увидел его в опере. Он хочет то, что принадлежит мне, – тебя. Эта ссора стара как мир. Не бойся, моя хорошая.
Я задохнулась от возмущения.
– Я не вещь! Как смеете вы драться из-за меня, словно собаки из-за кости? Я не хочу никого из вас, слышите, вы! Я не уеду с Гартом, но и с тобой не останусь ни одной минуты больше. Прекратите эту чепуху сейчас же!
Лафит уже не слышал меня.
– Я предлагаю клинок, сэр, у меня чудесная коллекция, и вы сможете подобрать оружие себе по руке.
– Договоримся о времени? – рассеянно спросил Гарт.
– Здесь и сейчас. Но если вы предпочитаете действовать через секундантов…
– Вовсе нет, – ответил Гарт. – Я нахожу формальности утомительными. Переговорам я предпочитаю сражение.
– Отлично, – одобрительно отозвался Лафит. – В этом мы похожи. Пойдемте. Моя бальная зала, как знает мадемуазель, прекрасное место для упражнений со шпагой. Элиза, попрошу тебя остаться здесь.
– И не собираюсь! – возмущенно воскликнула я. – Этот негодяй заманил тебя в ловушку. Как ты мог позволить ему это? Убивайте друг друга, если вам нравится, – с досадой бросила я и тут же кинулась к Лафиту: – Жан, ради Бога, остановись!
Жан взял меня за подбородок.
– Элиза, – сказал он нежно, – ты славная пиратка, храбрая и отважная, не хуже любого из моих ребят. Но сейчас ты ведешь себя как неразумная женщина. Неужели ты мне не доверяешь? Разве ты не знала, что ради тебя я готов драться насмерть? А сейчас, если ты не перестанешь причитать, я запру тебя. Понятно?
– Жан, послушай…
Но он уже забыл обо мне. Когда предстоит такое развлечение, где уж тут думать о бедной Элизе. Мужчины, пожалуй, не меньше часа рассматривали коллекцию оружия, обсуждая достоинства клинков, словно им предстояло совершить торговую сделку, а не убийство.
