– Наполеон расстреливал наших пленных, когда ему нечем было их кормить. А мы его отставших солдат не убиваем, просто не беремся их содержать, потому что сами не имеем средств.
Свернув еще более на юг, путники только к вечеру нашли место для ночлега. Это была маленькая деревушка, наполовину покинутая жителями, в которой лишь одна изба оказалась пригодной для того, чтобы в ней заночевать с относительным удобством. Здесь обитала супружеская пара пожилых крестьян, которые даже в столь смутное время старались содержать в порядке свое нехитрое хозяйство. Изба у них была чистая и протопленная, только весьма тесная, так что поместиться в ней, кроме хозяев, могло не более трех человек. Призванов сразу же решил, что здесь должны ночевать Софья, Чижов, а также денщик, который мог служить охраной и помощником для барышни и слабого еще корнета; остальным же путникам можно было устроиться и в менее удобном месте. Софье хозяева отвели самый теплый угол в избе, отгородив его от остального помещения занавеской.
Тем временем кучер, который отправился на гумно взять корма для лошадей, прибежал и сообщил, что, как только начал набирать солому, из нее выскочили двое оборванных французов и кинулись наутек. Это обстоятельство, показавшись офицерам и смешным и досадным, навело их, однако же, на мысль, что крестьянское гумно, представлявшее собой довольно обширный сарай, может послужить им подходящим местом для ночлега: и недалеко от избы, и не холодно благодаря наличию соломы. Туда все и отправились, оставив в избе лишь Софью и Чижова с денщиком.
Измученные трудной дорогой, путники уснули мгновенно, да и крестьянская пара в сенях скоро начала похрапывать. Темная безлунная ночь опустилась на тихую деревеньку, стирая очертания предметов и не предвещая никаких событий до самого утра.
Софья вначале спала крепко и даже безмятежно, но потом вдруг стал ей сниться московский пожар, и она снова ощущала недавно пережитые ужасы, и металась во сне, и ясно чувствовала удушающий запах гари. В какой-то момент она даже открыла глаза и увидела совсем близко огонь и дым, но тут же закашлялась и, теряя сознание, успела подумать, что кошмар видится ей наяву.
Очнулась девушка уже не в избе, а под открытым небом, ощущая холод зимней ночи и болезненную тяжесть в голове. Лишь через несколько минут, окончательно придя в себя, она смогла понять, что же на самом деле произошло.
А случился пожар, о причине которого и путники, и хозяева избы могли лишь догадываться. Все сходились во мнении, что, скорей всего, те два беглых француза, решив согреться, уселись с подветренной стороны избы и разожгли костер, потом уснули, а огонь охватил деревянный домишко как раз от той стены, возле которой спала Софья.
Невольные виновники поджога скрылись, а Софья и ее соседи по ночлегу от удушливого дыма лишились чувств; причем особенная опасность грозила девушке, оказавшейся ближе всех к огню. Но в этот момент проснулся Призванов, который первым кинулся в горящее строение и, накрывшись рогожей, вынес оттуда Софью. Хозяева в сенях тоже очнулись и растолкали Чижова и денщика, выбравшись вместе с ними на свежий воздух. Скоро все другие путешественники выбежали из амбара и общими усилиями пожар удалось потушить, хотя половина избы все-таки сгорела.
Среди всей этой суеты, криков и причитаний девушка поняла только одно: ее спасителем вновь оказался человек, которому она ничем не хотела быть обязанной.
– Это вы меня спасли, Призванов? – уточнила она с явным неудовольствием.
– Не мог же я допустить, чтобы барышня, пережившая московский пожар, так нелепо угорела в захолустной деревеньке, – ответил он своим обычным ироническим тоном.
После неприятного и опасного происшествия девушка еще два дня чувствовала себя плохо, угар давал себя знать тошнотой и головной болью. Но потом наступило улучшение, мысли постепенно прояснились, словно освеженные морозным воздухом, и Софья все чаще стала задумываться о конечной цели своего путешествия. Раньше ей казалось, что главное – выполнить данное тетушке обещание, добраться до Ольги Гавриловны, а уж дальнейшие действия подскажет сама жизнь. Но по мере приближения к Вильно ей все начинало казаться не столь определенным. До сих пор Софья сдерживалась, не позволяя себе обратиться к Призванову с расспросами об Ольге Гавриловне и всем семействе Жеромских, теперь же решила нарушить свое подчеркнутое молчание и первой заговорить об интересующем ее предмете. Может быть, ее подвигла к этому разговору невольная благодарность, которую она не хотела, но вынуждена была испытывать к Призванову, как своему спасителю.
Это случилось, когда путники подъехали к разоренному смоленскому имению Призвановых, в которое уже начали понемногу возвращаться слуги. Здесь было решено передохнуть и впрячь лошадей в сани, поскольку начались снегопады и путешествовать в повозке, да и верхом, стало затруднительно.
Оглядывая вконец разграбленную усадьбу, Призванов покачал головой и вздохнул:
– Хорошо, что отец жил не здесь, а в Курском имении.
Софья случайно оказалась рядом и, услышав его реплику, посчитала, что настал удобный момент для расспросов:
– А что нас ждет в Вильно, как вы думаете? В каком положении сейчас Жеромские? Будут ли рады гостям? Может, они огорчаются, что русская армия гонит французов? Ведь многие поляки воюют на стороне Наполеона.
Призванов оглянулся на девушку, немного удивленный тем, что она первая с ним заговорила, и после некоторой паузы ответил:
– Нет, Жеромские – из тех польско-литовских дворян, которые дали присягу российскому императору и не изменяют ей.
– Наверное, поэтому оба брата Жеромских женаты на русских дворянках, несмотря на разницу в вере?
– Ну, в этом нет особой странности. Екатерина Великая стремилась сблизить русских и поляков свадьбами, так что подобные браки при ней поощрялись. Да и император Александр Павлович в этом следует примеру своей бабушки. Он даже убедил изысканную модницу княгиню Радзивилл выйти замуж за нашего грубоватого вояку генерала Чернышова.
– Наверное, вы хорошо знакомы с Жеромскими? Какая семья у Ольги Гавриловны?
– Ваша виленская родственница недавно овдовела.
– А дети, внуки у нее есть? Расскажите о них.
– Внуков у Ольги Гавриловны нет, поскольку ее дети избрали духовную стезю. Сын Адам уже имеет сан епископа и сейчас живет в Риме. А дочь Каролина три года назад ушла в монастырь. Так что Ольга Гавриловна весьма одинока.
– А второй брат Жеромский, Лев, женатый на вашей тетушке, жив?
– Жив, но слаб здоровьем. У них с тетушкой Юлией две дочери. Старшая замужем и живет отдельно, а младшая, Калерия, – с родителями.
