У Мюйрин из глаз потекли слезы, и она задрожала.
– Ты их очень любила, – тихо заметил Локлейн. – А как вы встретились?
– Со мной был… э-э… несчастный случай на улице в Дублине, а они пришли мне на помощь. Они искали работу, и я привезла их сюда, – невнятно пробормотала она, избегая взгляда его серо-стальных глаз.
– Несчастный случай? Надеюсь, не очень серьезный?
Мюйрин не ответила, а просто подошла к раковине и принялась качать насосом воду на суп для обеда, не желая больше возвращаться к этому разговору.
Поскольку болезнь распространялась все больше и больше, Мюйрин назначила нескольких женщин медсестрами, чтобы помогать больным в импровизированной больнице, которую она организовала, когда после смерти нескольких пожилых людей освободился целый большой коттедж, построенный летом.
– По крайней мере, если мы изолируем больных, то сможем хоть как-то предотвратить распространение болезни.
Локлейн не хотел, чтобы Мюйрин подвергала себя опасности заразиться, но она лишь пожала плечами и устало ответила:
– А какой у меня выбор? Им требуется уход. Будем надеяться, что мне повезет.
Локлейн наконец потерял над собой контроль. Она просто пренебрегала смертью, не задумываясь о нем и об остальных жителях Барнакиллы.
– Почему это всегда должна делать ты? – резко спросил он. – Почему кто-то другой не может выполнять самую грязную, неприятную работу?
Мюйрин удивленно уставилась на него.
– Я должна сделать это сама. Я обязана быть на передовой. Люди никогда не станут доверять мне, никогда не станут воплощать в жизнь мои планы и идеи, если увидят, что я пытаюсь переложить работу на других или заметят признаки слабости. Почему ты все время стараешься уберечь меня? – резко спросила она, подбоченясь и раздраженно топнув ногой.
– Потому что тебе здесь не место, разве ты не видишь? Мюйрин тяжело опустилась на стул, не в состоянии понять его. Несмотря на все старания, она проиграла. Она никогда не сможет назвать это место своим домом, теперь-то она это знает. Даже Локлейн уверен, что она лишь теряет время в этой тщетной борьбе.
Они говорили об этом в октябре, и два месяца спустя, и она понимала, что он прав. Ей просто следует вернуться в Финтри, пока она не натворила еще что-нибудь. Но как же она будет скучать по озеру, по восхитительному пейзажу гор и лесов, которые величественно простирались у берегов озера Эрн! Как она может покинуть все это? Покинуть Локлейна?
– Спасибо за заботу. А теперь, простите, мне нужно постирать, – холодно сказала она, отворачиваясь от него.
Локлейн попытался остановить и обнять ее, но она уклонилась.
– Мистер Роше, я попросила вас выйти. Вы что, глухой? Она посмотрела на него почти с ненавистью, и Локлейн, окончательно убедившись в том, что настал день, когда она больше не хочет его видеть, ушел.
Мюйрин оцепенела, а затем в несвойственном ей приступе злости стала с грохотом сметать на пол все пустые кастрюли.
Зачем это все? раздраженно спрашивала она себя, набрасывая плащ на темно-синее шерстяное платье. Приказав собаке оставаться в корзине, она вышла к картофельной плантации, в которой видела злейшего врага. Она бы победила, если бы не эта болезнь. Но теперь все ее усилия напрасны.
Она подошла к границе поместья, слушая скрип своих ботинок по недавно выпавшему снегу. Она наслаждалась спокойствием и тишиной лесов, восхищаясь высокими деревьями. Даже без листвы они смотрелись так величественно! Она дотронулась до стволов, прикоснулась к земле и пошла дальше по поместью – по пастбищам, к каменоломне, к конюшням, вдоль коттеджей. Когда она прошлась вдоль конюшен и вернулась к особняку, увидела, как туда-сюда снуют рабочие, она задала себе вопрос: сможет ли она продать поместье и уехать отсюда?
Нельзя сказать, что эти люди стали ее семьей или друзьями. Все они оставались совершенно посторонними для нее, даже Локлейн. Он только что ей сказал, что в Барнакилле ей не место. Может быть, пришло время посмотреть правде в глаза. Мать и сестра всегда твердили ей, что надо быть более женственной, что ей следует выйти за человека, который будет ее опорой.
С Августином ей не повезло. Но разве она не сможет встретить кого-то достойного? Ей никогда не найти мужчину, которого одобрили бы ее родители, если она останется здесь, в погрязшем в долгах, приходящем в упадок поместье. Но та красота, то счастье, которые она испытала здесь, светящиеся золотом дни, теплые страстные ночи..
Мюйрин покачала головой. Локлейн приходил и уходил, словно любовник-демон из поэмы Коулриджа. Она, наверное, его еще найдет, лениво подумала она, пока брела к конюшням.
Там все заулыбались и радостно ее приветствовали, но лица людей были изможденными. Вот что сделала с ними ее самоуверенность. Но кто-то же должен взять на себя ответственность за спасение этих людей от верной гибели?
Мюйрин вернулась в контору и написала письма Нилу и отцу. В письме зятю она выразила сомнение в своей способности и дальше руководить Барнакиллой и сообщила о своем намерении обратиться за помощью к отцу под предлогом того, что неурожай картофеля привел к непредвиденным финансовым трудностям. Не было никакой необходимости признаваться отцу в том, что все это время она ему лгала.
Она приложила к письму Нилу свое послание отцу и написала Энтони Лоури в Дублин, попросив его собрать все бумаги, необходимые для продажи Барнакиллы заинтересованным лицам, которые назначат за нее цену.
Она подсчитала цену, учитывая свой долг за закладную, а также то, сколько дел придется вести новому владельцу и какую сумму потребуется выплатить рабочим в качестве компенсации, если их выселят из поместья. Затем она подсчитала ренту и прибавила ее к этой цифре. С тяжелым сердцем упаковав письмо в конверт, она тупо смотрела на него, лежащее на письменном столе. Она почти поддалась порыву его порвать, но в конце концов решила, что не будет ничего плохого, если оно полежит до поры до времени.
Она вышла и привязала жеребенка Мисти и Брена к одной из повозок, загрузила в нее несколько живых фазанов, кроликов и поросят. Продав их в городе, она купила немного продуктов на вырученные деньги. Затем уныло отправила письма и уже возвращалась к своей повозке, как вдруг увидела огромную коляску с четверкой лошадей перед гостиницей «Подкова». Она сразу же узнала герб Колдвеллов и вспомнила, что кузен Августина, Кристофер Колдвелл, как раз должен был вернуться из-за границы.
Ее догадки оправдались на следующий день, когда роскошный конный экипаж остановился у ее дома и развязного вида моложавый блондин, несколько тучный и лысоватый, постучал в двери центрального входа.
