Шерон с опаской покосилась на дверь и прошептала:
– Наверное, не стоило бы этого говорить, но вы с Локлейном, по-моему, неравнодушны друг к другу, поэтому, думаю, вам надо знать. Кристофер увел у Локлейна Тару, девушку, с которой тот был обручен. Однажды ночью они сбежали, и вскоре после этого переехала ее семья, и мы больше никогда не слышали о ней. Локлейн был очень близок с ними. Он как будто собственную семью потерял, когда они уехали.
– Кристофер сказал, что не женился на Таре. Он, вероятно, соблазнил эту девушку, а потом бросил ее.
– Нет, простите, что я это говорю, но здесь не могло быть и речи ни о каком соблазнении. Тара крутила любовь с Локлейном. Но когда появилась кандидатура получше, она не упустила своего. Локлейн же был так ослеплен, что ничего не замечал. Она была единственной, кому он когда-либо доверял, а она не стоила такого доверия, хотя Локлейн был так влюблен, что считал ее идеалом, – осуждающе сказала Шерон.
Затем она посмотрела на Мюйрин с некоторым испугом.
– Но ведь вы сказали, что Кристофер вернулся. С вами все в порядке? Я хочу сказать, он не…
– Он пытался, но я дала ему от ворот поворот, – призналась Мюйрин.
– А Локлейн это видел? Если бы это случилось, он, наверное, обезумел бы от злости.
– Он действительно очень разозлился, но, думаю, что эхо из-за их старого соперничества, – сказала Мюйрин, и сердце у нее екнуло. Локлейн все еще любит Тару, он всегда ее любил. Что же значу для него я?
— Похоже, вы нервничаете. Или сомневаетесь. Но я уверяю вас, Локлейн неравнодушен к вам. Я знаю его уже много лет, он хороший человек.
Мюйрин вздохнула.
– Раньше мы были близки, а теперь…
Шерон твердо сказала:
– Думаю, это неурожай картофеля вам все испортил. И к тому же Локлейн очень горд. Когда здесь появился Кристофер, который выглядит процветающим и напыщенным, как петух, наверное, на него нахлынули тяжкие воспоминания.
– В том-то и дело, Шерон. Мне иногда кажется, что я совсем не знаю Локлейна. Он никогда подробно не рассказывает ни о себе, ни о своем прошлом.
– Да и вы тоже, – удивила ее Шерон. – Никто ведь из нас не может сказать, что знает вас, действительно знает, хотя мы работаем с вами вместе уже почти год.
Мюйрин вздрогнула. Ее рука начала трястись с такой силой, что Шерон взяла ее в свою руку.
– Как бы там ни было, Мюйрин, все будет хорошо. Мюйрин резко поднялась и взялась за ручку двери.
– Я не хочу об этом думать, неужели вы не видите?
Она выскочила из кухни и побежала в ткацкий цех, где целый день наматывала нить, не прерываясь больше чем на пять минут. Она пыталась успокоиться, но тщетно: Кристофер Колдвелл напомнил ей об Августине и о времени, которое она провела в Дублине. Она знала этот тип людей. Ей и раньше уже встречались такие. Им нужны были женщины только для того, чтобы поразвлечься часок-другой, не более. Когда Кристофер схватил ее и порвал платье, она заметила в нем те же признаки жестокости, что и в Августине. Зачем, зачем он приехал сюда именно сейчас, когда все было еще хуже, чем когда-либо?
Мюйрин пыталась взять себя в руки, успокоить свое дыхание, заставить себя расслабиться. Она решила представить приезд Кристофера с лучшей стороны. Да, пусть он гнусный и распутный, но, возможно, здесь и было решение всех ее проблем. Как кузен он, возможно, хотел помочь. Может быть, стоит принять его дружбу ради блага поместья? А если он захочет его купить и позаботится о людях, так что она сможет уехать отсюда?
Локлейн сказал, что здесь ей не место. Наверное, он прав. Конечно, при такой вражде между Локлейном и Кристофером не может идти речь о том, чтобы Локлейн остался управляющим в Барнакилле. Но ведь это же повод забрать его с собой в Финтри. Она не сомневалась, что, когда ее отец познакомится с Локлейном, ему не сможет не понравиться мужчина, которого она полюбила больше всего на свете.
Эта воображаемая жизнь, которую она планировала для себя и Локлейна, полностью увлекла Мюйрин. Но в ту ночь он не появился в ее комнате. Впервые за столь долгое время они провели эту ночь порознь.
Отказываясь признать поражение и готовая пойти на все, только бы завоевать сердце любимого человека, Мюйрин работала до глубокой ночи, чтобы освободить от дел следующий день, когда она задумала сделать решающий шаг, чтобы предотвратить окончательное разрушение Барнакиллы.
На следующий день около полудня – в яркий снежный канун Рождества – она оделась в свое лучшее черное вельветовое платье и оседлала жеребца Брена. Она направилась к поместью Кристофера, расположенному южнее. Она была само очарование, и Кристофер приветствовал ее у дверей с крокодильей улыбкой на лице.
– Простите, я хотела попытаться исправить недоразумение, связанное со вчерашним вашим визитом.
Она заставила себя улыбнуться, когда он провел ее в холл, где на нее произвели впечатление высокие потолки и две величественные мраморные винтовые лестницы, ведущие наверх, на второй этаж.
– Впечатляет, дорогая моя, впечатляет, – он искоса поглядывал на нее, крепко подхватив под руку.
Мюйрин пришлось напрячься, призвав всю свою выдержку, чтобы не вырвать руку, когда Кристофер почти всю ее обслюнявил. Она нерешительно прошла с ним в гостиную, украшенную от пола до потолка изображениями обнаженных тел. Душа Мюйрин содрогнулась. Ей уже приходилось видеть такое «искусство». Такие картинки переполняли дом в Дублине. Мюйрин старалась не выдать себя, пытаясь не смотреть на омерзительные картинки, когда рассказывала обо всем, что случилось после смерти Августина.
Его голубые глаза, казалось, заглядывали ей прямо в душу, и в какой-то момент она заметила:
– Надеюсь, я не наскучила вам разговорами о своих маленьких нововведениях.
– Вовсе нет, даже наоборот. Меня очень интересует все, что происходит в поместье, – ответил он, и глаза его вспыхнули, хотя Мюйрин совершенно не поняла, что это означало. – Все, о чем вы мне рассказали, необычайно интересно. Я знаю, что ваш управляющий на это не согласится, но не могли бы вы провести для меня экскурсию по Барнакилле прямо сейчас, показать, как великолепно вы поработали?
– Да, конечно, – улыбнулась она, поразившись, как легко ей все удалось. Даже если оформление документов займет какое-то время, они с Локлейном все же смогут уехать в Финтри, если Кристофер в тот же день примет на себя управление Барнакиллой.
Мюйрин вновь оседлала коня. Она показала ему буквально каждый угол в поместье, объясняя все сельскохозяйственные схемы и принципы работы с лесоматериалом, упоминая факты и цифры, которые только усиливали впечатление от поместья, но ни словом не обмолвилась о неурожае картофеля.
