Она не ответила, но ответ был ей известен. «Тебя, только тебя».
Но что это значило? Как такое вообще могло случиться?
Молчание становилось напряженным и гнетущим.
— Сегодня была наша последняя ночь, — небрежно заметил герцог.
Женевьева уселась на постели. Последняя… Его слова ей не понравились.
Огонь в камине почти потух, и ей было очень холодно. Она обвела глазами комнату в поисках ночной сорочки.
— Я бросил ее у шкафа.
Женевьева не собиралась прижиматься к герцогу, чтобы согреться, да он и не предлагал. Но вставать ей пока тоже не хотелось.
Герцог совершенно неподвижно лежал на узкой кровати, и Женевьева представила, что если протянет к нему руки, то наткнется на окружающие его невидимые стены.
— Ты решил меня наказать? — внезапно спросила она.
Всего за несколько дней в ней произошло два изменения. Она стала склонна к необдуманным высказываниям, хотя бы только и наедине с герцогом, а отказ от физического наслаждения считала теперь наказанием, словно ребенок.
Женевьева надеялась, что ее слова он сочтет за шутку. Но этого не произошло; и ей снова стало страшно.
Герцог по-прежнему не смотрел на нее. Он смотрел в потолок, как будто там висел хрустальный шар. Приложил руку ко лбу, словно проверяя, нет ли у него лихорадки.
— Пусть это будет скрытой атакой честности с моей стороны. В конце концов, Гарри тоже спит под этой крышей. Опасаюсь, что ты и дальше будешь использовать меня, а если я все же женюсь, моей супруге не понравится уставший и бесполезный мужчина. А я еще так многого тебе не показал…
И с этими колкими словами он покинул ее постель. Ему оставалось лишь привести в порядок одежду и застегнуть брюки, что он и сделал, не отводя от Женевьевы взгляда. Впервые она почувствовала себя распутной женщиной.
Она смотрела на него, чувствуя, как заливается краской ее лицо. Он даже не разделся как следует, у них просто не было на это времени, настолько дикой и необузданной была их страсть.
Женевьеве хотелось удержать его и в то же время хотелось, чтобы он ушел. Ей надо было остаться наедине со своими чувствами.
Герцог отступил назад и посмотрел на нее. Его взгляд был нежным и внимательным, как и прикосновение его пальцев. Он вздохнул. Грудь в завитках волос поднялась и опала, и Женевьеве показалось, что она заметила маленькую отметину в том месте, где ущипнула или оцарапала его.
— Если это в последний раз, то разве мы не должны попрощаться?
В ее голосе звучало отчаяние. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Она знала: если она поцелует его, он останется.
— Это и было прощание, Женевьева. Разве ты не поняла?
И с этими словами он быстро покинул ее комнату.
Бум! Бум! Бум!
Алекс только что забылся неглубоким сном но все же сообразил, что грохот — отнюдь не биение его сердца готового вырваться из груди, и не шум в голове, как если бы он много выпил накануне. Он покинул Женевьеву всего час назад.
Бум! Бум!
Он приоткрыл один глаз, с усилием повернул голову на подушке и посмотрел на часы. Было два часа ночи. Герцог крепко провел ладонями по лицу, словно пытаясь силой отогнать сон. Откинул со лба волосы и перекатился на бок, ожидая, когда его мозг наконец обретет способность соображать.
Через несколько секунд он понял: стучали в дверь. Кто-то упорно колотил в дверь его спальни.
Бум! Бум!
Пожар в доме? Кто-то заболел? Разгневанный муж? Минутку, это всего лишь воспоминание из прошлого, с тех пор как он соблазнил замужнюю женщину, прошли годы. Может быть, это Джейкоб Эверси решил застрелить его за то, что он спал с его дочерью в его собственном доме? Или заколачивает дверь, чтобы удерживать его в качестве пленника? Или все-таки Йен Эверси решил настоять на утренней дуэли?
Герцог совершенно пробудился. Ни одна из пришедших в голову мыслей не обрадовала его, поэтому он соскользнул с постели, инстинктивно схватил со стола револьвер, всегда вычищенный и заряженный, с сухим порохом — настолько не доверял он людям и таково было отношение к нему света, — и взвел курок. Поспешно надел брюки и быстрым шагом подошел к двери.
Бум! Бум!
Резким движением отодвинул засов и приоткрыл дверь на пару дюймов.
Кто-то чуть не ввалился в комнату. Герцог плотно прикрыл дверь, чтобы незваный гость не упал на него.
В коридоре было темно, все свечи уже потушены. Но даже в этой темноте блестела копна золотистых волос.
— Мне нужно с вами поговорить, Монкрифф.
Боже правый! У Осборна совершенно заплетался язык.
Герцог открыл дверь, и Гарри практически ввалился в комнату.
— Осборн, какого черта…
Он был в рубашке с коротким рукавом, волосы всклокочены, под глазами красные круги. От усталости или от слез?
— Вы любите ее? — невнятно пробормотал он.
Монкрифф напрягся, быстро оглядел Гарри, чтобы проверить, нет ли у него оружия, поудобнее перехватил револьвер.
Что было известно Осборну?
— Осборн, я хочу, чтобы вы сейчас же ушли, — холодно ответил он.
— Вы любите ее?!
Гарри кинулся вперед и попытался схватить Монкриффа за отвороты сюртука, но в смущении остановился, сообразив, что на нем нет даже рубашки.
От резкого движения он чуть не упал навзничь.
Гарри удалось выпрямиться с некоторым усилием, Монкрифф отступил назад, украдкой прижимая револьвер к бедру.
Да этот парень совершенно пьян!
На лице Гарри появилось извиняющееся выражение, но взгляд у него был безумный.
— Вот в чем дело, Монкрифф. Все пошло не так, совершенно не так…
Гарри замолчал и нахмурился, рассердившись, что потерял нить рассуждений.
— Не так? — мрачно повторил герцог.
— Нет! — сердито крикнул Гарри. — Именно! Вы тоже это понимаете.
— Конечно. Что вы пили, Осборн? Виски, коньяк?
Гарри небрежно махнул рукой, при этом чуть не упав на пол.
— Все, что было в библиотеке, чтобы унять боль.
— Вполне естественно. Для этого и изобрели выпивку, чтобы унять боль. Но в библиотеке было несколько бутылок.
— Больше нет ни одной, — с мрачным удовлетворением заявил Гарри.
Превосходно.
— Вы задумали причинить мне вред, Осборн?
Герцог сумел придать своему голосу удивленный тон.
Гарри зло посмотрел на револьвер:
— Признаю, я вас боюсь, Фоконбридж. Но можете опустить револьвер. Я не такой человек. Похоже, вы не сделали ничего плохого.
Герцог вздохнул с облегчением. Сейчас ему напомнили, что он не только совершил опрометчивый поступок, но и позволил ситуации выйти из-под контроля.
Все случилось помимо его воли.
