Все случилось помимо его воли.
— Но дело вот в чем, Монкрифф. У меня был план. Да, был план. Вы не должны были появиться на празднике. Вы не должны были ухаживать за ней, она не должна была полюбить вас, вы не должны…
Г арри в отчаянии запустил руки в волосы и продолжал говорить отрывисто и гневно.
Пауза.
— Я люблю ее.
Последние слова он произнес с усилием.
Монкрифф отступил. От Гарри исходил резкий запах алкоголя, но первое разочарование было сильнее.
Что-то не так.
Осборн сделал шаг вперед, потом остановился и удивленно посмотрел на пол. Возможно, ему показалось, что один каблук его ботинка внезапно стал выше другого или ковер лежал в воде.
Монкрифф зацепил ногой стул и пододвинул его Гарри.
Осборн буквально грохнулся на сиденье, упершись локтями в колени и уронив голову на руки. Последовал тяжелый вздох.
Несколько мгновений он просто молча дышал.
У всего в природе есть ритм, подумал Монкрифф, глядя на него. У моря, нашего дыхания, боли, любви. Мы не в силах выносить напряжение постоянно. Должен быть прилив и отлив.
Монкрифф осторожно сел напротив Гарри. Его настроение было слишком изменчивым, и герцог не вполне знал чего от него ожидать. Было уже поздно, он устал, и в этот миг в памяти всплыла картина: полночь, любимые часы его жены только что неуместно бодро пробили. Он, сгорбившись, сидит в кресле, а рядом стоит доктор и сообщает ему печальные новости. Она лежит в соседней комнате, мертвая.
Страдание. Пустота.
Герцог смотрел на Гарри. Он старался отмахнуться от все возрастающего чувства отвращения к самому себе. Ведь он так умен! Он привык играть и придумывать всевозможные планы. Он почти добился, чего хотел. Его месть Йену Эверси была бы так прекрасна.
Но вместо этого он сам попал в капкан, и куда бы он ни повернулся, зубья рвали его на части.
Однако появление Гарри сулило ему новые, блестящие возможности.
Что он за человек, если даже в такой момент ему в голову приходят подобные мысли? Именно поэтому он сумел сколотить приличное состояние.
Гарри вздохнул. Теперь его голос звучал тверже, но все еще был сдавленным от переполнявших чувств.
— Я любил Женевьеву всю жизнь.
— Всю жизнь… — повторил Монкрифф, давая себе возможность обдумать ситуацию.
Похоже, его плану и плану Женевьевы не суждено сбыться. Ведь они хотели открыть Гарри глаза, помочь ему разобраться в его чувствах.
— У меня был план, — сказал Осборн.
Кажется, у них у каждого был свой план. И все же события развивались совершенно другим образом.
Все это почти смешно.
Герцог со вздохом потянулся к рубашке, которую, ложась спать, швырнул рядом с кроватью. Он сунул руки в рукава, застегивать пуговицы не стал и поворошил угли в камине, но они отказывались разгораться.
— Она… она так прекрасна. Вы согласны со мной? Ради Бога, не отвечайте, — поспешно добавил Гарри. — Я не хочу слышать. Я знаю, что готов на все ради ее улыбки. У нее на щеке ямочка — вот здесь. Вы видели, как она улыбается, Монкрифф? О чем я говорю? Конечно, вы видели. Она все время вам улыбается.
На мгновение Гарри предался своему горю.
Алекс молчал.
— И она такая смешная и умная, очень-очень смешная и… — Гарри вздохнул и уставился в огонь.
— И умная, — язвительно закончил за него Монкрифф.
— Да, — радостно закивал Гарри, удивленный, что их мнения совпали. — Значит, вы тоже заметили.
Герцог молчал и думал о Женевьеве, размышлял над словами Гарри.
— Да, — наконец терпеливо произнес он. Его голос был твердым и бесстрастным. — Я тоже заметил.
— С самого начала?
Герцог не собирался отвечать. Сначала он хотел погубить Женевьеву, разрушить ее жизнь, чтобы наказать того, кто отнял у него принадлежащее ему по праву.
Теперь Йен Эверси был ему безразличен.
Герцог снова стоял перед очередной потерей: он мог потерять Женевьеву. Сегодня у него появился ничтожный шанс удержать ее навсегда, потому что ее тело желало его.
Вместо этого он сказал:
— Вам следует говорить поменьше слов с буквой «с». Вы меня всего оплевали.
Гарри вздохнул, словно пытаясь зарядиться терпением Монкриффа.
— Скорее всего вы правы. Я попытаюсь, — хмуро ответил он.
— Почему вы здесь? Зачем разбудили меня?
— Мне нужно вам это сказать, Монкрифф. Это моя единственная надежда. Я любил ее всю жизнь. Я понял это с самого первого дня. Не знаю, испытывали ли вы что-либо подобное, Монкрифф, но когда я ее увидел, это было словно… — Гарри робко поднял глаза, потом повернулся к огню. Он не знал, как продолжать. — Я понял, что значит вечность, — задумчиво закончил он.
Алекс насторожился. Вечность… Он прекрасно понимал Гарри. И теперь он мог все потерять.
Опять.
Он не в состоянии этого допустить.
Гарри поднял голову.
— А потом появились вы. — Его голос снова стал жалким. — Говорят, вы собираетесь на ней жениться.
Монкрифф предпочел промолчать. В глубине души он был стратегам. Он не привык к задушевным беседам, не говоря уже о том, чтобы откровенничать с пьяным лордом, и понял, что сейчас может узнать кое-что важное.
— Бывали случаи, когда человеческая жизнь рушилась или менялась к лучшему из-за того, что кто-то опоздал. В этом нет моей вины.
— Все шло прекрасно, пока не появились вы. У меня был план, мне был нужен план, потому что я не герцог, черт возьми! — с горечью продолжал Гарри. — Я не могу купить ее деньгами и титулом.
— Осторожнее, Осборн. Я с трудом терплю ваше присутствие. Надеюсь, вы наконец скажете мне то, что хотели сказать.
Гарри удивленно вскинул голову, словно внезапно отрезвев, и в недоумении огляделся вокруг.
— Благодарю зато, что выслушали меня, Монкрифф, — с запоздалым достоинством произнес он. — Как я уже говорил, у меня был план. Видите ли, я никогда не мог полностью угадать ее мысли. Я думал, она тоже меня любит. Но я не осмеливался сделать ей предложение, потому что у меня не так много денег, как у её отца. Я унаследую титул, но у меня нет поместья, куда бы я мог привести жену. Пока нет. Я пытался сам заработать денег, но потом подумал, что если она меня любит, я могу рискнуть, если бы я точно был уверен в ее чувствах, то, возможно, ее родители дали бы свое согласие. И как я мечтаю о ней рядом с собой…
Глаза герцога гневно сверкнули, и Гарри замолчал. Потому что он собирался сказать «в постели».
— Но я не был уверен, любит ли она меня. Понимаете, она никогда мне этого не показывала. Я должен был быть уверен. Поэтому, — Гарри вздохнул, — я сказал ей, что собираюсь сделать предложение Миллисент. Я хотел увидеть, что она сделает или скажет, хотел увидеть ее лицо, хотел заставить ее согласиться.
