коней. Когда в селе кипела жизнь, почему-то казалось, что людей там намного больше. А сейчас, вроде, собрались все, а толпы не получилось.
– Все? – Строго спросил Сколоменд, в свете факелов внимательно вглядываясь в лица подошедших. И, не дожидаясь ответа, продолжил. – На дальней заставе идет бой. Скирмут повел людей на подмогу. Борута перекроет ближние подходы. Зубрович
Вы выпускайте скотину и уходите в лес. Небр проведет. Все.
– Отче Сколоменд! – Раздался женский голос из толпы. – А как же скотинка? Пропадет ведь в лесу. Осень – самое волчье время?
На женщину зашикали соседки, но Сколоменд, уже собравшийся уходить, овтетил.
– Нам сейчас от двуногих волков отбиться надо. А скотина… В лесу пасем. Как стихнет шум, сама дорогу домой найдет. А не найдет… будет подарком лесному Хозяину. В благодарность за приют и защиту.
Повинуясь жесту вождя женщины рассыпались по селу, спасая скотину. «И то правда!» – Думала Мирослава, вслед за Неттой и одной из своих постоянных помощниц открывая сараи и хлев, – «Чем в огне гореть, лучше пусть волкам да медведям достанется. Все ж милосерднее. Лесной зверь, он зазря мучать не будет». Когда мычащее и подгоняемое окриками хозяек стадо выгоняли за ворота, возле частокола резко затормозила запряженная парой бричка.
– Миро-осько! – Закричала, махая руками, одна из женщин в ней.
– Марысю! – Ахнула Мирослава. Она хотела кинуться навстречу сестре, но мычащее и блеющее стадо не давало перейти дорогу. Пришлось махнуть рукой и продолжить свое дело.
А Марыся, тем временем, лихо подоткнув юбки так, что открывались стройные ножки в высоких мужских сапогах, спрыгнула с брички. Что-то сказав пахолку, сидящему на козлах, помогла Станиславе (а вторая женщина – это была именно она) ссадить детей и спешно двинулась за ограду.
Стадо, тем временем, повернуло в лес. Женщины еще некоторое время бежали следом, подгоняя и разгоняя, а потом тоже повернули обратно. Проходя через ворота, Мирося обратила внимание, что места на стене были заняты стариками и все теми же подростками. Видно, это те, кто не мог удержаться на коне против закованных в железо рыцарей, готовились оборонять последний рубеж.
– А куда идти? – Женщины снова собирались возле общинного дома.
– Небр проведет.
– Так он же на Нови?
Впрочем, ответы на их вопросы не потребовались. Ворота открылись и в них на полном ходу влетели три телеги, нагруженные обитателями Ятвежи Новой и их скарбом.
Наученные горьким житьем на другой границе, женщины и дети быстро попрыгали с телег, похватали свои узлы и за один миг были готовы в дорогу. Остальные обитатели Ятвежи потянулись за ними.
Небр вывел людей через небольшую калитку, которой пользовались обычно, чтобы по-быстрому добраться до леса. Шли быстро и тихо, на ходу затыкая младенцам рты самодельными сосками из жеванного хлеба.
– А тата Сколоменд разве с нами не идет? – Тихонько спросила Мирося, стараясь держаться Нетты. По ее мнению, самому Сколоменду в битве делать было нечего. Много ли навоюешь на одной ноге? А кому, как не домочадцам, знать, что вторая нога старейшину уже частенько подводит.
– Куда ему? – Чуть ли не с испугом переспросила Нетта. – Тата – криве-кривейто, он сейчас будет жертву богам приносить, за добрую битву.
– А нашу святыню, наверное, опять пожгут. – Вздохнула рядом Марыля, которая незаметно протолкалась в толпе поближе к сестре.
– Какую святыню? – Не поняла Мирослава. Она ведь помнила, что святыню в Явноске сожгли еще в прошлом году.
– Так новую же. – Марыля вздохнула. – Лукаш уперся, говорит, в память о родителях надо достроить. Лучше бы хлев сперва достроил, а то часть скотины на улице держим. Зима придет, все волки в округе сыты будут. А теперь-вот, вся работа зазря.
– Не переживай, – Утешила родственницу Нетта. – А так бы хлев новый сожгли. Им-то какая разница: святыня, хлев… лишь бы горело.
- А как ты вообще тут оказалась? – Мирося наконец-то догадалась забрать у сестры один из трех мешков, которые та тащила пыхтя. – И куда столько добра набрала?
– Да не мое это. – Та отмахнулась. – Это Стасины. Сама она детей тащит, пришлось помогать. А куда столько? Она в прошлый раз в лесу набедовалась, пока выйти решилась. Так теперь все время узлы под кроватью держит. И сухари таскает. Я уж Лукашу говорила… – Марыля махнула рукой. – Увидит кто, как вдова сухари по котомках прячет, подумает, что у меня ларь на три замка закрыт. Что кусок хлеба сиротам жалею.
– Зато, вишь, молодичко, – вступила в разговор одна из старших женщин, широким «мужицким» шагом шагавшая рядом, – как оно повернулось. Может, придется тебе еще родичке в ножки кланяться за те сухари.
– Посмотрим. – Не стала спорить с незнакомкой Марыся, заканчивая разговор.
– Так а тут ты как оказалась? – Продолжала допытываться Мирося. Говорили негромко, поэтому Небр не спешил прекращать разговоры. Пусть бабоньки болтают, за разговорами не так бояться будут.
– Как все. Твой ядзвин Лукаша еще давно предупредил, чтобы ежели чего, все бросали и сюда. Ну, мы и бросили. Хлопам велели в леса бежать, а сами в бричку и к вам.
– А Лукаш? – испугалась вдруг за друга детства Мирослава.
– А что Лукаш? С двумя пахолками много навоюешь? На коня и в Соколув. Вместе, оно как-то сподручнее.
– Точно! – Мирося улыбнулась с облегчением. Вместе они точно отобьются. Отец, и Гжесь, и оба Лукашика… Борута со Скирмутом и даже хромой Сколоменд. И не случится ничего такого, о чем рассказывают пришлые северянки.
Так, под негромкие тревожные разговоры спустились в низинку.
– Ой, а я эти места знаю! – Неожиданно обрадовалась Мирослава. – Смотри, Марысю, это ж уже соколувский лес. Не знала, что у таты Сколоменда тут скрытка устроена.
– Это нынче он соколувским считается. – Проворчала какая-то женщина. Кажется, мать той самой Ханчи, что невзлюбила Мирося с первого взгляда. – А так-то – всегда нашим был.
– Нашли время собачиться. – Какая-то бабулька с двумя узлами влезла между спорщицами, растолкав их в разные стороны.
– А кто-нибудь знает, куда мы идем? – Встревожилась Мирося, видя, что Небр сворачивает в низинку. О Ханче и ее матери она уже и думать забыла. – Там же дальше болото!
Но, как оказалось, именно в болото и вел их
