— Заходил констебль и сказал, что, когда он со своими людьми добрался до коттеджа, Ригби уже не было. Дверь в спальню была выломана.
— Ригби говорил, что утром у него корабль на Ямайку.
— Пусть катится ко всем чертям! Он еще за все ответит.
Перед отъездом я добьюсь ордера на его арест и передам его губернатору Ямайки.
София прижалась к нему.
— До Рождества еще две недели. Что мы будем делать все это время?
— То, что не сможем делать на Ямайке. Будем ходить в театры и на цирковые представления. Побродим по Лондону вместе с Каспером, пройдемся по магазинам. А по вечерам будем навещать Джастина и Грэйс. Согласна?
— Я на все согласна, только бы вместе с тобой.
— Спи, любимая.
— Ну нет, я хочу еще раз почувствовать вкус рая…
— Но ребенок…
— Я думаю, он не будет против.
— Он?
— Или она. Ладно, хватит болтать. Войди в меня.
Он придвинулся к ней.
— Ничто не может доставить мне большего наслаждения.
Их жизнь в Лондоне была такой, о которой София раньше только мечтала. Граф Стэндиш имел большое влияние в обществе, поэтому их снова приняли в свете. Хотя для них самих это не имело большого значения. Они просто наслаждались жизнью и своей любовью. Ходили в оперу, гуляли по паркам и площадям Лондона. Рождество встретили вместе с Джастином и Грэйс. Это было первое Рождество, которое праздновала София с тех пор, как умерла ее мать. Для Криса это было первое Рождество в кругу семьи за семь долгих лет. А для Каспера вообще первое Рождество с семьей. Но после праздников и Софии, и Крису, и Касперу не терпелось вернуться домой, на Ямайку. Наставник Каспера, мистер Декстер, без колебаний согласился отправиться с ними.
И пятого января, в холодный, но ясный солнечный день «Смелый» вышел из Лондона и взял курс на Ямайку. Семья Честеров тоже возвращалась домой.
Уже заметно округлившаяся София первые две недели редко выходила на палубу. Колючий ветер и срывающиеся снежные шквалы не располагали пассажиров к прогулкам на свежем воздухе. Но, когда корабль вошел в теплые воды, пассажиры целые дни проводили на палубе, наслаждаясь солнцем и теплыми тропическими ветрами. София возобновила знакомство с Дирком Блэйном и моряками, которых помнила еще по своему первому плаванию.
В Кингстон они прибыли в конце января. Едва ступив на берег, Крис почувствовал напряженную атмосферу, повисшую над городом. Улицы были пусты, не было улыбающихся торговцев, наперебой предлагающих товары.
— Что-то случилось, — забеспокоился Крис, и они с лордом Честером отправились в «Кингс Армс», сопровождаемые своими семьями.
Мистер Ладлоу очень удивился, увидев их.
— Вы выбрали плохое время, чтобы вернуться на Ямайку, — мрачно сказал он.
— А что случилось? — спросил Крис.
— Это было страшно. Столько крови, столько смертей. В Англии, вероятно, еще ничего не знают.
Леди Агата немедленно увела детей в гостиную и удалилась сама.
— Расскажете мне потом, — сказала она лорду Честеру. — Думаю, детям не стоит это слышать.
— Неужели восстание? — спросил Крис. — А мне казалось, что все успокоилось.
— После вашего отъезда снова начались беспорядки среди рабов. Папаша Сэм Шарп призывал их к пассивному неповиновению, и сначала они прислушивались к нему, но потом случилось неизбежное. Взбунтовавшиеся рабы — говорят, их было тысяч двадцать — лавиной прокатились по острову, сжигая плантации и убивая плантаторов.
— А «Сансет Хилл»?! — тревожно спросила София.
— Ее не тронули. Ваши рабочие сами встали на защиту. К ним присоединились мароны Папаши Шарпа, и они вместе дали отпор мародерам.
Крис облегченно вздохнул. Слава Богу, значит, он вовремя дал свободу своим рабам.
— А «Окид Мэнор»? — спросил лорд Честер.
— Ее больше нет, сэр, — покачал головой Ладлоу.
— Ничего, отстроим заново, — вскинул голову лорд Честер.
— А наши соседи? — продолжала расспрашивать София.
Ладлоу пожал плечами.
— Кто-то жив, кто-то погиб. Уомбли и Хамбарт уцелели, но лишились плантаций. Сэр Ригби сгорел, когда подожгли его дом. Он вернулся на «Прелестной Мэри», и, как оказалось, не в то время.
— Он получил по заслугам, — буркнул Крис.
— И как же все закончилось? — спросил лорд Честер. — Сейчас, я вижу, тихо.
— Это было ужасно. Рабам пообещали свободу, если они сложат оружие. Те согласились. Четыреста человек повесили сразу. А сотни других наказали плетьми. Рождество 1831 года надолго останется в памяти жителей Ямайки.
София побледнела и покачнулась. Крис поспешил поддержать ее. Впрочем, мистер Декстер тоже был перепуган.
— Я хочу домой, в «Сансет Хилл», — тихо сказала София. — И пригласи Честеров пожить у нас, пока они не отстроят новый дом.
— Что вы скажете, Честер? Не откажетесь воспользоваться нашим гостеприимством?
— Благодарю, это очень любезно с вашей стороны. К тому же Агата настаивает, что рядом с Софией во время родов должна быть женщина, которая в этом разбирается, — сказал Честер. — Надо было раньше послушать вашего совета, Рэдклифф, и освободить рабов. Тогда, возможно, «Окид Мэнор» не сожгли бы. Что ж, это урок для всех нас. Лично я немедленно начинаю оформлять бумаги на освобождение своих рабов и буду платить им за труд.
— Хорошо сказано, милорд. Тогда идемте в конюшню за нашими каретами и отправимся в «Сансет Хилл». А вещи мы можем забрать и попозже.
— Я поеду с вами, — сказал Каспер. — Я же уже большой. Крис похлопал мальчишку по плечу.
— Конечно, большой, мой мальчик. Мистер Декстер тоже может поехать с нами, если хочет.
* * *По дороге они видели сожженные плантации табака, кофе, сахарного тростника, но едва въехали на земли, принадлежащие Крису, как картина резко изменилась. Здесь все было по-прежнему — и поля, и цветы, и зеленые джунгли, а на фоне синего неба гордо возвышался прекрасный особняк.
— Дома, — едва слышно шепнула себе София, когда Крис помогал ей выйти из кареты. — В Лондоне хорошо, но здесь наш дом. Здесь будет жить наша семья. А «Сансет Хилл» — это наш райский сад.
— Это ты мой райский сад, — шепнул ей Крис, услышав последние слова. — И благодарение Богу, что мы снова нашли друг друга.
Ямайка. Пять месяцев спустя
Крис держал Софию за руку, когда родилась их дочь. Ее назвали Анжела, поскольку Каспер заявил, что она похожа на ангела. А на следующей неделе Честеры переехали в свой новый дом в «Окид Мэнор». Жизнь на острове вошла в спокойное русло.
