Обширные деловые связи Алекса вынуждали его каждый месяц отправляться в поездку. Хорошо запомнив, как он предупреждал ее о своей неспособности соблюдать супружескую верность, Энн сопровождала его повсюду. Она перестала спрашивать себя, ревность ли то новое чувство, которое она так часто испытывала теперь, — оно больше не вызывало у нее сомнений. Она караулила Алекса — это было необходимо. Достаточно было взглянуть на него в обществе, посмотреть на толпившихся вокруг женщин, словно больших мотыльков, летящих на огонь его богатства и сексапильности! Энн вспоминала, как она укладывала чемоданы Бена и провожала его в дорогу, ни в чем не сомневаясь, не испытывая ни малейшего укола ревности. Но ведь Бен никогда не давал ей повода для беспокойства, поэтому ее и не мучило это неприятное чувство. А Алекс отчаянно флиртовал с любым встречающимся на его пути существом в юбке.
Итак, Энн была постоянно занята: она вела два дома, путешествовала, следила за своей внешностью, появлялась в обществе и наблюдала за переделкой «Кортниз». Фей советовала ей найти какое-нибудь занятие для души, но в ее новой жизни времени на это не хватало.
До сих пор Энн совсем не путешествовала, теперь же побывала везде — в Риме, Париже, Бангкоке, Пекине… Она никогда не знала заранее маршрута их очередной поездки. Как и Елена, она стала большой специалисткой по укладке одежды на любой непредвиденный случай.
Они были в Сингапуре, когда Найджел сообщил Энн по телексу, что у Салли родилась девочка.
Энн сразу набрала номер Питера, но никто не подошел. После она еще много раз звонила, но опять безрезультатно. Пришлось удовольствоваться посылкой цветов. Она нетерпеливо ждала, когда Алекс закончит свои дела в Юго-Восточной Азии и они смогут вернуться домой.
По возвращении в Лондон она высадила Алекса в Сити, где у него была назначена встреча, и попросила шофера поскорее отвезти ее домой. Там она нашла записку от Салли, благодарившей за цветы. Никакого упоминания о новорожденной, о том, как ее назвали, сколько она весила… Энн снова набрала номер телефона сына и долго ждала, раздраженно барабаня пальцами по столу, но ответа не было. Она посмотрела на часы, и лицо ее прояснилось — ну конечно, Салли сейчас пошла за Адамом в детский сад. Не переодеваясь, она схватила сумку, вызвала свою машину и поехала по магазинам, решив, что успеет купить подарки для детей и еще дотемна добраться до Кембриджа.
В магазинах она провела больше времени, чем предполагала, и только в половине пятого выехала на дорогу к дому Питера. На заднем сиденье машины громоздились пакеты с платьицами и мягкими игрушками для новорожденной, с подарками для Адама. Энн была страшно взволнована. Ребенок! Любая семейная ссора утихнет после появления ребенка, говорила она себе.
Машина свернула на знакомую, обсаженную деревьями улицу. Старые викторианские виллы по сторонам уже были модернизированы. Особняк, который они купили для Питера, был удачным вложением капитала. До чего, однако, они одинаковы, эти домики, улыбнулась она про себя. Во всех совершенно однотипные занавески, на многих — полосатые маркизы и на всех без исключения — полоски липкой бумаги, приклеенные к стеклам фасадных окон. Каждому из владельцев хочется считать себя оригиналом, но в действительности — все они конформисты!
Энн остановила машину у дома сына, вышла и увидела перед собой объявление «Продано», прикрепленное под каким-то нелепым углом в палисаднике. Занавесок на окнах не было, виднелась пустая комната с голым полом.
Казалось, она приросла к месту. Случайный прохожий бросил на нее удивленный взгляд. Энн не отдавала себе отчета, как неуместно она выглядит на этой скромной улице в своем изящном костюме от Шанель и нарядных туфлях, с целым каскадом сверкающих цепочек на груди, с тщательно причесанными волосами и превосходным макияжем. Подобную элегантность здесь нечасто увидишь! Мысли беспорядочно теснились в голове, к горлу подступила тошнота… Это какая-то страшная ошибка! Дрожащими руками она отыскала в сумке свою записную книжку и проверила номер дома. Никакой ошибки — да и как она могла произойти?! Конечно, это дом Питера. Но что ей делать?.. Кошка перебежала через улицу; водитель проезжавшей мимо машины притормозил. Скрип колес заставил Энн вздрогнуть, врезался в затуманившееся сознание. Расправив плечи, она прошла по дорожке к соседнему дому.
Дверь открыла молодая женщина. Приветливая улыбка на ее лице сменилась подозрительным выражением, когда Энн спросила, не знает ли она нового адреса Питера Грейнджа.
— Вы его мать? — спросила женщина без лишних слов.
— Да, да. На некоторое время я уезжала и представления не имела, что они продали дом. Это так похоже на Питера… Вы ведь знаете, наверно, какой он скрытный, — пролепетала Энн с вымученной улыбкой, сама не понимая, почему она так подробно старается все объяснить этой незнакомке.
— В таком случае я не знаю, куда он уехал, — нелюбезно ответила та и захлопнула дверь перед носом Энн.
«Наглая баба!» — подумала Энн, барабаня в дверь. Ей не открыли. Уверенная, что за ней наблюдают, она перешла улицу и подошла к дому на противоположной стороне. Там ее встретили не лучше — так же подозрительно посмотрели, когда она назвала себя, и так же захлопнули перед ней дверь.
Вернувшись в машину, Энн нашарила ключи и включила зажигание, потом изо всех сил нажала на акселератор и, крутанув руль, вылетела на дорогу. Две проезжавшие мимо машины вынуждены были затормозить и негодующе засигналили. Энн была слишком расстроена, чтобы их заметить. Возвращаясь в Лондон, она ехала слишком быстро. Тошнота сменилась мучительной сосущей болью, которая уже не оставляла ее. При попытке подавить слезу у нее перехватило горло. Лицо будто окаменело, а в сердце разгорался гнев.
Машина неслась по автостраде… Энн съежилась над рулем, изливая свою горечь в потоке слов, обращенных к сыну: «Неблагодарное создание, ты с удовольствием взял у меня мебель и деньги, вырученные за продажу дома в Мидфилде, и спокойно продолжал со мной разговаривать, пока не получил все, что только мог!» Она обогнала «порш» на скорости, на которую она никогда не решилась бы в нормальном состоянии. «Он долго готовился к этому. Никто не продает дом за одну ночь. Как он мог так взять и уйти из моей жизни, когда я все время только тем и занималась, что старалась наладить наши отношения? А Фей знает об этом? Неужели и она участвовала в заговоре?..» Подняв глаза, чтобы взять зажигалку, Энн увидела, что впереди ремонтные работы, и затормозила. Сердце у нее колотилось, голова кружилась. «Успокойся же, Энн, — попыталась она урезонить себя, — так недолго и погибнуть…» Дальше она ехала спокойнее, но ее гнев не проходил.
